Терминариум

Толковник всеобщей организационной науки

// толковый словарь терминов, принципов и методов тектологии Богданова //

Версия вторая,

переработанная и дополненная

(Первая версия: Санкт-Петербург, «Инфо-да», 2004)

ISBN 5-94652-063-6

Костов С.В.

Появление тектологии в науке — это событие исторического масштаба: человечество впервые обрело мощный методологический арсенал для научного познания окружающего мира и практического им овладения. Созданная А.А. Богдановым в начале ХХ века всеобщая организационная наука стала причиной лавинообразного рождения множества (согласно Ю.А. Урманцеву, более пятидесяти) самых различных системных наук и теорий, а ее богатейший теоретико-методологический потенциал стал главной общенаучной базой информационной цивилизации третьего тысячелетия. Именно поэтому тектология вполне может претендовать на статус общенаучной парадигмы XXI века.

Цель данной работы — систематизировать понятия, принципы и методы тектологии в единое целое, чтобы, с одной стороны, дать первичное представление о всеобщей организационной науке, а с другой, быть удобным ориентиром в более глубоком ее изучении. Все термины расположены в алфавитном порядке и приведены без инверсии.

Большинство определений даны так, как их сформулировал А.А. Богданов. В случаях отсутствия в оригинале кратких дефиниций все развернутые экспликации сжаты, но с помощью выборочного цитирования максимально приближены к авторским с обязательной ссылкой на источник. Курсив в цитатах соответствует оригиналу.

Все термины, принципы и методы, которым посвящены отдельные статьи, набраны в тексте курсивом, что вместе с прилагаемой системой сносок придает словарю информационно-поисковые функции тезауруса.

Абсолют — внеопытный, существующий только в мышлении ложный познавательный комплекс, не имеющий практического значения. См. абсолютное.

Абсолютная бессвязность — с точки зрения тектологии бессмысленное понятие, поскольку «то, в чем нет никакой связи, не может представлять никакого сопротивления нашему усилию, а только в сопротивлении мы узнаем о бытии вещей; следовательно, для нас тут нет никакого бытия» [Тектология, кн. 1, с. 72-73]. См. абсолютная неорганизованность.

Абсолютная истина — некая безусловно прочная, неизменная и совершенно надежная основа для человеческой деятельности, которую, к сожалению, «никакое познание не может дать. Истина познания всегда относительна, т.е. ограниченна, имеет силу только в пределах известных условий». Если бы даже познавательная способность человека была идеально совершенной, «если бы человеческий ум сам по себе был в силах достигнуть полной, неизменной истины – тогда не в силах было бы выразить ее слово, с его изменчивым, колеблющимся значением – несовершенное орудие передачи мыслей. В познании, если что и может быть абсолютным, так только отрицание абсолютного, если что может быть постоянно, так только изменчивость. Старое значение необходимо сменяется новым», если оно «полнее, совершеннее старого». Человеку «истина нужна для деятельности; а так как человеческая деятельность во всякое данное время ограниченна, то и ограниченная, т.е. относительная истина познания может быть вполне достаточною для нее. С расширением деятельности прежняя истина становится недостаточной и должна измениться». История развития познания свидетельствует: «у каждой эпохи есть своя истина, достаточно для нее полная и удовлетворительная; но другая эпоха, с большим развитием человеческой деятельности, должна стать выше, видеть яснее и дальше». Поэтому с идеологической стороны история человечества есть непрерывная «борьба старых истин с новыми» [Основные элементы, с. 9-10].

Абсолютная монархия — «полицейско-бюрократическое государство» [Наука об общественном сознании, с. 403].

Абсолютная неорганизованность — лишенное реального содержания и мыслимое только словесно полное отсутствие организации. Если бы нечто абсолютно неорганизованное «и существовало, то мы ничего о нем не могли бы знать. В самом деле, представим себе, чем оно должно быть: это такое сочетание активностей, в котором они направлены вполне беспорядочно, вплоть до мельчайших, до бесконечно малых своих элементов. Следовательно, все эти элементы между собою сталкиваются, являются друг для друга сопротивлениями и во всем своем бесконечно большом числе взаимно парализуются, взаимно уничтожаются. Но тогда они не могут оказать никакого сопротивления нашим усилиям: тут нечего ощущать и воспринимать; с точки зрения нашего опыта это – чистейшее “ничто”. Даже когда мы наблюдаем “дезорганизованные” сочетания, то они всегда получаются из организованных частей; иначе эти части не были бы доступны опыту» [Вопросы социализма, с. 403].

Абсолютная пустота — «полное отсутствие среды», что с тектологической точки зрения лишено реального содержания, поскольку даже мнимая пустота мирового пространства «есть область наименьших сопротивлений», т.е. среда, состоящая из наименее организованных комплексов. В тектологии организованность – понятие относительное: если мировое пространство для системы, движущейся с малой скоростью, минимально организовано, так как система испытывает с его стороны ничтожное сопротивление, то при скорости ее движения, близкой к скорости света, сопротивление мирового пространства возрастает до бесконечности, – соответственно и его организованность [Тектология (1917), с. 19-20]. Следовательно, «представление о пустом пространстве как об отсутствии всякой среды» совершенно ошибочно и «противоречит всему смыслу современной науки»: с точки зрения тектологии «среда всегда налицо», однако организованность ее относительна [Тектология, кн. 1, с. 165].

Абсолютное — это фиктивное понятие, поскольку «содержание понятий берется только из опыта, а в опыте нет и не может быть ничего абсолютного». Но и «“приближаться” к абсолютному через относительное, т.е. к бесконечно-далекому через конечное – совершенно невозможно, ибо “бесконечность” есть математический символ с отрицательным значением. К бесконечной величине можно прибавлять или от нее убавлять конечные сколько угодно – от этого она не изменяется: именно такова математическая характеристика бесконечно-больших величин». Поэтому «расстояние от “абсолютного” неизменно» и «говорить о “приближении” к абсолютному есть насмешка и над логикой, и над всяким прогрессивным стремлением» [Вера и наука, с. 46]. Именно в абсолютном «находится источник, и в нем же конец всех фетишистических ценностей, всех императивных норм, всех неизменных и неумолимых законов, извне тяготеющих над миром. Абсолютное – это последнее обобщение всех идолов познания; но затемненному взгляду фетишиста оно представляется первой и высшей реальностью, основою (или “творцом”) всего действительно существующего. И когда нарушается живая связь между этим верховным идолом и теми низшими, которые из него черпают свою санкцию, – тогда падает авторитет идолов, и слабеет власть над умами. Это значит, что уже глубоко подорваны корни всей системы идолов, и она из живого организма превращается все более в механическую оболочку для нового, противоречащего ей и стесненного ею жизненного содержания» [Страна идолов, с. 216-217].

Абсолютное время — «текущее независимо от всяких событий» время, которое так же, как и абсолютное пространство, «обладает явно или скрыто характером неоднородности» и так же в современной физике до сих пор все еще «служит предпосылкой отсталых теорий, помехой для усвоения нового опыта». Наряду с принципом ограниченности времени, отжившим сравнительно раньше, чем принцип ограниченности пространства, эта старая схема времени сегодня «недостаточно эластична для нового научно-опытного содержания» [Тектология, кн. 2, с. 141].

Абсолютное движение — это «движение не относительно других тел, а относительно самого пространства», т.е. «мыслимое только при явном или скрытом признании различия между частями пространства как такового». До сих пор эта связанная с неоднородностью пространства и отжившая схема реанимируется «в физике, одетая в оболочку разделяемой многими учеными теории “неподвижного эфира”: абсолютное положение массы эфира в пространстве предполагает, конечно, абсолютное пространство с различными, хотя бы мысленно, частями» [Тектология, кн. 2, с. 140-141].

Абсолютное пространство — неоднородное пространство; или, с тектологической точки зрения, дегрессивная форма фиксации общечеловеческого опыта, характерная для начального этапа развития науки, когда «мировое пространство не принималось ни бесконечным, ни однородным, каким оно является для нас». Например, во времена античности Аристотель «считал мировое пространство ограниченным», а Эпикур хотя и «признавал пространство вселенной беспредельным», но все же был далек от концепции его однородности, «считая, что атомы материи необходимо движутся первоначально “сверху вниз”, проходя путь бесконечного падения; следовательно “верх” и “низ” были для Эпикура абсолютны и необратимы»; даже во времена Колумба против его плана «достигнуть Индии западным путем возражали: что, заехав за выпуклость земного шара, уже нельзя будет подняться по ней обратно “вверх”» [Тектология, кн. 2, с. 140].

Абсолютное сохранение системы — это фикция «совершенного энергетического равновесия» системы, т.е. «идеальная комбинация, продукт отвлеченной мысли», поскольку такое равновесие являет собой отсутствие подбора, а в непрерывно «усложняющейся жизненной среде, сопротивления которой в общем неизбежно возрастают, оно перешло бы в отрицательный подбор – в деградацию жизненной формы». Такое «возрастание сопротивлений внешней среды необходимо вытекает из того факта, что для своего сохранения жизненная форма истощает те “жизненные средства”, которые для нее находятся во внешней среде; а если бы даже сумма этих средств для данной формы оказалась относительно неограниченной (как, например, сумма солнечного света, углекислоты и воды для растений в атмосфере и почве), то все равно общее развитие и рост жизни в окружающей среде повели бы к вытеснению и гибели такой формы, которая только сохраняется, не развиваясь (например, у такого растения другие, разрастаясь вокруг, отняли бы солнечный свет своей тенью и воду своими корням и т.п.)» [Эмпириомонизм, с. 252].

Абсолютный императив (религиозный или «категорический») — неизбежное следствие абстрактного фетишизма, суть которого в действительности очень проста. Два фактора, громадные размеры и глубокая дифференциация вследствие разделения труда, превратили общество в «формально-неорганизованную, анархическую систему». Однако реальное сотрудничество между его членами и группами никуда не исчезло, оно «было совершенно замаскировано их формальной обособленностью и борьбою их интересов». Будучи «косвенным следствием трудового развития человечества», «этическое сознание и выразило в себе эту двойственную природу общества, являясь той формою, в которой материальная связь трудовой солидарности ограничивала и обуздывала анархические тенденции групп и личностей в борьбе их интересов». Фетишистский характер этого сознания, его «непостижимость» вытекали «именно из противоречия между реальной связью сотрудничества, составляющей его основу, и скрывающими эту связь – формальной независимостью личностей в трудовом процессе и борьбой между ними». Но поскольку «основа ускользает от наблюдения, а проявление обладает очевидной жизненной реальностью и практическим значением, то очень понятно, что оно представляется фетишисту “голосом из другого мира”» [Вопросы социализма, с. 86].

Абсолютный коммунизм — «чудовищная умственная модель “коммунизма”, в котором все непрерывно “социализируется” вопреки хотя бы элементарной технической целесообразности: нашли личинку – нести ее и делить на всю общину; носит человек рубашку – непременно снимать ее с него и надевать другим; изладил по своей руке дубину – отбирать ее в пользу всякого другого и т.д. Конечно, такого коммунизма не выдержал бы и самый первобытный человек. Это просто бессознательно (а иногда, может быть, и сознательно) полемическая концепция “абсолютного” коммунизма» [Исторический материализм и вопросы первобытной жизни, с. 20].

Абсолютный эгокомплекс — это индивидуальное «Я», предельно «оторванное от общественного – и тем более от мирового целого: это “я” – “субъект”, противостоящий всему остальному как “объекту”», единство которого «вне его поля зрения», причем единство это не только невидимо для него, оно стихийно, неорганизованно, полно противоречий, недоступно и непонятно. Заключая в себе социально-раздробленный и противоречивый опыт и замыкаясь в нем, абсолютное «Я» становится жертвой «проклятых вопросов»: «что я такое?», «что этот мир?», «откуда все это?», «зачем?», «почему столько зла в мире?» и т.д. до бесконечности. Эти «проклятые вопросы» выражают «муки разорванной жизни», это вопросы «живой части, потерявшей связи со своим жизненным целым»: «что я такое? – разве это не самый естественный вопрос для какого-нибудь пальца руки, оторванного от тела?» [Вопросы социализма, с. 37-38].

Абстрактно-аналитическая индукция — «метод упрощающего разложения фактов», представляющий собой третью, «самую сложную форму» тектологической индукции [Вопросы социализма, с. 383]. Из всех трех ее основных форм это высшая ступень индуктивного исследования, на которой «устанавливаются основные законы явлений, выражающие их постоянные тенденции. Средством для этого служит: “абстрагирование”, т.е. отвлечение, удаление осложняющих моментов; оно обнаруживает в чистом виде основу данных явлений, т.е. именно ту постоянную тенденцию, которая скрыта под их видимой сложностью»; причем это абстрагирование обязательно «аналитическое», поскольку «сущность его заключается именно в разложении, в анализе сложных объектов и сложных условий и в оперировании с упрощенными объектами и упрощенными условиями как результатами анализа». Только абстрактно-аналитический метод способен дать «настоящие и универсальные тектологические законы» [Тектология, кн. 1, с. 130-133].

Абстрактный анализ — см. абстрактный метод.

Абстрактный закон распределения — закон, регулирующий «переход продуктов из сферы общественного труда в сферу личного пользования» [Основные элементы, с. 192]; или, с точки зрения тектологии, форма социальной дегрессии, выражающая норму, согласно которой «каждый элемент общества – группа или отдельный член – должен получить все необходимое для выполнения их производственной функции. Закон этот, действующий до сих пор лишь как стихийная тенденция, с постоянными колебаниями и нарушениями, в эпоху коллективизма становится принципом научно-сознательной организации общества» [Вопросы социализма, с. 304].

Абстрактный метод — третья основная форма тектологической индукции, которая «есть самый тонкий, самый совершенный и самый трудный метод индуктивного исследования» [Вопросы социализма, с. 384]. Он называется абстрактным, так как суть его в «“абстрагировании”, т.е. отвлечении, удалении осложняющих моментов» в изучаемом объекте, но он называется также и аналитическим, так как предварительно разлагает этот объект на простые элементы и после процедуры абстрагирования оперирует уже с упрощенным объектом [Тектология, кн. 1, с. 130-131]. Огромное значение этой формы тектологического исследования заключается в том, что «только абстрактный метод способен дать нам настоящие и универсальные тектологические законы», на основе которых возможна последующая «широкая тектологическая дедукция» [Тектология, кн. 1, с. 133]. Как более краткий и в силу этого более употребительный в тектологии термин «абстрактный метод» является синонимом абстрактно-аналитической индукции.

Абстрактный фетиш — это скрытая коллективно-трудовая связь. Например, «чистая истина это – в сущности истина общечеловеческая, истина, создаваемая человечеством, как целым в его труде». Или, например, фетиш индивидуализма – «свобода, личная свобода, свободное “я”. Это, собственно, выражение такой связи коллектива, при которой каждый член коллектива беспрепятственно развивается» [Элементы пролетарской культуры, с. 89-90].

Абстрактный фетишизм — извращенное представление действительности, «порождаемое организацией менового общества. Причина абстрактного фетишизма лежит в социальном дроблении, в формальной независимости частного хозяйства, в рыночной конкуренции, вообще в экономической борьбе, неразрывной с меновыми отношениями. Индивидуум, частный собственник, оставаясь объективно членом коллектива, субъективно от него отрывается и теряет понимание социально-трудового единства», вследствие чего распыленная на множество индивидуальных активностей общая социальная активность «перестает для него существовать» [Философия живого опыта, с. 66-67]. Таким образом, причина отвлеченного фетишизма – «власть над людьми их собственных общественно-трудовых отношений, не позволяющая им понять сущности этих отношений», так как неорганизованность менового общества и его внутренняя борьба скрывают связь сотрудничества от сознания людей. «Проявляется этот фетишизм в том, что за действительность принимаются разные безличные силы, которым приписывается господство над нею: отвлеченная причинность – необходимость, непреложно ведущая следствия за их причинами; стоимость, господствующая над обменом товаров; чистая истина, независимая от людей и властвующая в познании; абсолютная справедливость и долг, также независимые от людей и обязательные для них во всех взаимных отношениях». Подобно религии, абстрактный фетишизм ставит над личностями «нечто высшее, чему они должны подчиняться», – только не в образе божества, а «в виде безличных сил», сдерживая этим стихийный произвол личностей и не допуская «их безграничное расхождение между собою в их разрозненном развитии». В силу этого «отвлеченный фетишизм есть необходимое приспособление, как противовес анархическим тенденциям индивидуализма, который иначе разрушал бы всякое общественное единство» [Наука об общественном сознании, с. 388-389].

Автаркия — это «самостоятельность государственно-национального хозяйства во всем его масштабе». Автаркия «предполагает именно национально-государственную организацию в целом», когда «подъем научной техники вместе с ее идеологией на ступень сознательной интенсификации производительных сил» делает «хозяйство страны самодовлеющим» и «независимым от международных связей» [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания, с. 11, 23]. Чтобы хозяйство стало самодостаточным, «надо, чтобы все было “свое”, если некоторые из необходимых элементов производства получаются извне, надо поставить их добывание у себя, хотя бы с низшим коэффициентом производительности; а если природа страны не дает для этого предпосылок, надо найти подходящую и достаточную замену», что, в свою очередь, порождает самое напряженное изучение имеющихся в стране природных богатств, «поиски новых источников технической материи и энергии, учет их запасов, и т.п.; а в необходимой связи с этим – усиленное теоретическое исследование их генезиса» [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания (тезисы), с. 461-462].

Автогенез (от греч. αυτός – сам и γένεσις – происхождение) — всецело противоречащая системе опыта метафизическая концепция, согласно которой эволюция биоформ происходит в силу исключительно внутренних причин и совершенно не зависит от влияния внешней среды. Такой подход к эволюции характерен эпохе индивидуализма.

Автомат — это «самодействующий механизм» и в более высокой форме усложнения – «саморегулирующийся механизм» [Тектология, кн. 1, с. 108].

Авторитаризм — организационная форма сотрудничества в социальной системе с ярко выраженным эгрессивным центром, когда организаторский труд обособился от исполнительского [Наука об общественном сознании, с. 316]. «Авторитарная форма жизни» возникла на втором историческом этапе разделения труда и «в дальнейшей истории человечества она, развиваясь и усложняясь и разрушаясь, выступает в бесчисленных вариациях»: «в виде мягкого матриархата и сурового патриархата, в виде облеченной религиозной тайною власти жреческой и облеченной силою оружия власти феодальной, в виде чуждой всяких формальностей системы рабства и полной холодного формализма системы наемного труда, в виде бессмысленно-тупого восточного деспотизма и западнокультурной власти избранника, в виде бумажно-сухой власти бюрократа над обывателями и опирающейся на нравственную силу власти идеолога над его согражданами» и т.д. До сих пор авторитаризм – «основное и главное разделение общества». С возникновением авторитаризма совершилось первое дробление человека – отделение организатора от исполнителя, до сих пор сохраняющее «одну и ту же основу: отчетливо или смутно опыт одного человека признается принципиально неравным опыту другого, зависимость человека от человека становится односторонней, воля активная отделяется от воли пассивной» [Вопросы социализма, с. 33].

Авторитарная причинность — извращенное понимание всех отношений действительности, при котором «следствие определяется причиной по образцу того, как исполнение – приказанием у людей», в результате чего все явления природы охватываются авторитарной связью [Наука об общественном сознании, с. 338]; другими словами, это разновидность социоморфизма, когда авторитарное сотрудничество «превращено в модель для связи явлений: причина, как властная сила, “вызывающая” следствие; следствие, как нечто низшее, подчиненное причине» [Философия живого опыта, с. 37]. Как основной принцип, организующий систему мышления, такая форма причинной связи возникла на ранней стадии развития человечества и по своей сути представляет собой первый тип всеобщей подстановки.

Авторитарная психология — распространенная до сих пор в современном обществе психология «зародышевых людей», характерными чертами которой являются «грубость и высокомерие по отношению к людям, которых считают ниже себя по положению, почтительность по отношению к тем, кого признают выше себя» [Вера и наука, с. 71], т.е. типичная психология дихантропа.

Авторитарная система — общественная организация эгрессивного типа, который «за всю историческую эпоху был повсюду преобладающим» [Тектология, кн. 2, с. 108]; проще говоря, основанная на авторитаризме социальная система; иными словами, «это – коллектив, построенный на авторитарном сотрудничестве, на руководящей роли одних, исполнительской роли других, на власти-подчинении. Такова была патриархальная родовая община, таково феодальное общество, такова крепостная и рабовладельческая организация, полицейско-бюрократическое государство; такой же характер имеет современная армия, а в малом масштабе – и мещанская семья; и наконец, на власти-подчинении строит и капитал свои предприятия» [Вопросы социализма, с. 430]. Основное противоречие авторитарной системы заключается в том, что «“организаторская функция”, т.е. структурное приспособление всей системы, зависит всецело от индивидуального мозга “авторитета” или властителя, тогда как масштаб организационной жизни, конечно, коллективный. Следовательно, частичная и хотя бы кратковременная индивидуальная недостаточность отражается иногда непоправимо или даже гибельно на всем коллективе» [Тектология, кн. 1, с. 218].

Авторитарное мышление — это представление о мире по схеме «власть – подчинение»; иными словами, представление по образцу авторитарного сотрудничества всех без исключения «отношений жизни человеческой, жизни в природе, и вообще мирового процесса; например, понятия о “душе” и “теле”, как властном распорядителе и пассивном исполнителе, о “богах”, как организаторах мира, о знании, как откровении этих организаторов, о нравственности, как их велении, о смирении, покорности, верности властям, как высших добродетелях и т.п.» [Элементы пролетарской культуры, с. 5]. Синонимичный термин – религиозное мышление.

Авторитарное отношение — социальная связь эгрессивно-дегрессивного типа, связь организатора и исполнителя.

Авторитарное сотрудничество — это «разделение труда между организатором или руководителем и исполнителем или подчиненными» [Элементы пролетарской культуры, с. 5].

Авторитарный дуализм — «исторически первая форма “мировоззрения”», вместе с которой впервые возникает познание. Действительно, «различая в явлениях активное и пассивное начало, человек тем самым уже “объясняет” через первое проявление второго. Это, разумеется, только начало познавательного развития; цепь “объяснения”, цепь причинности обрывается здесь уже на втором звене: если явление имеет свою причину в собственной “душе”, то дальше этой души объяснению идти некуда. Но подобно тому, как авторитарные отношения, расширяясь, развертывались в длинные ряды последовательных звеньев, усложнялась и развертывалась также цепь причинности; в общественной жизни людей авторитарные ряды отношений всегда сходились в каком-нибудь одном высшем авторитете; и точно также познание людей стремилось сводить все причинные ряды в одной высшей первоначальной причине. Так познание отражает общественную жизнь людей не только в своем содержании, но и в своих формах» [Вопросы социализма, с. 34].

Авторитет — с тектологической точки зрения «не просто эгрессивный центр какой-нибудь организации людей, не просто фактический ее руководитель», но и скрепляющий эту организацию в единое целое эгрессивно-дегрессивный комплекс, проще говоря, «эгрессия, соединенная с дегрессией» [Тектология, кн. 2, с. 146].

Автотомия (аутотомия) — защитное приспособление некоторых животных организмов, выработанное исторически на основе особого рефлекторного процесса, суть которого в том, что при внешнем защемлении определенной части тела она самопроизвольно отсекается резким сокращением мышц. Автотомия обычно связана с последующей регенерацией утраченной части тела. Например, схваченный за щупальце осьминог Octopus defilippi тотчас расстается с ним, при этом щупальце продолжает извиваться, а хищник, бросаясь на него, упускает главную цель. Отсеченное щупальце долго еще дергается, способно даже ползти и присасываться. Рана у осьминога в месте отсечения не кровоточит, так как кровеносные сосуды сильно сокращены, а кожа на конце обрубка, нарастая на рану, быстро затягивает ее. Уже на вторые сутки рана полностью заживает, и на месте отсеченного щупальца начинает расти новое. Автотомия свойственна таким беспозвоночным, как немертины, кольчатые черви, ракообразные, моллюски, актинии, полипы, морские лилии, морские звезды и другие иглокожие, а из позвоночных наблюдается лишь у некоторых ящериц.

Адаптант — любой без исключения комплекс, изменение которого рассматривается с точки зрения приспособления к внешней среде, откуда, в конечном счете, «исходит всякий процесс развития» [Тектология, кн. 2, с. 156].

Адаптационный комплекс — совокупность приспособлений в структуре внешних отношений системы, проще говоря, комбинация адаптонов.

Адаптация — процесс приспособления комплекса к внешней среде. В соответствии с принципом относительности Богданова этот процесс, как и всякий другой, есть двуединый факт, а не сумма двух фактов – изменения комплекса и покоя среды. Первое правило определения среды гласит: внешняя среда для адаптирующегося к ней комплекса есть совокупность всех активностей, взятых именно по отношению к нему, другими словами, это некий внешний комплекс активностей, непосредственно воздействующих на адаптанта. Согласно третьему закону Богданова всякое изменение в адаптируемом комплексе сопровождается равными и противоположными изменениями в его внешней среде, т.е., как выяснилось, в неком адаптирующем комплексе. Следовательно, адаптация есть двуединый процесс, охватывающий и комплекс, который приспосабливается, и комплекс, который приспосабливает, т.е. среду. Тогда окончательное и более точное определение адаптации будет следующее: это взаимный процесс приспособления друг к другу комплекса и его внешней среды. При этом не следует путать такое обоюдное приспособление с коадаптацией, которая есть совместное приспособление двух и более комплексов к внешней среде (к воздействующему на них комплексу внешних активностей) на взаимодополнительной основе, когда каждый из коадаптантов участвует в регуляции отношений с внешней средой, а не возлагает эту задачу на другого. В результате такого оптимального взаимодействия коадаптанты образуют арогеничную систему. Например, система «термит – жгутиконосец» является арогеничной, а система «цепень – человек» – катагеничной; первая является примером коадаптации, а вторая – адаптации.

Адаптивность — способность комплекса приспособляться к изменяющимся условиям среды, зависящая от его пластичности, арогеничности, устойчивости и уязвимости.

Адаптон — внешняя связь, повышающая адаптационные возможности системы, т.е. то или иное приспособление, но рассматриваемое не как процесс или способ выживания системы, а как элемент ее внешней структуры, увеличивающий жизнеспособность системы. С энергетической точки зрения адаптон – это новый энергетический канал, с помощью которого система, подключаясь к расширенной энергосфере, увеличивает свою энергию, модернизируя свою структуру так, чтобы ее внешние отношения не разрушали внутренние, точнее, чтобы ее внутренние отношения соответствовали измененным внешним, дополняя их и тем самым сохраняя целостность всей системы, чем, собственно, и обеспечивается ее устойчивое развитие.

Аддитивная система — см. аддитивный комплекс.

Аддитивная тектология — раздел тектологии, изучающий аддитивные системы. Следует отметить, что в настоящее время это самая строгая и точная область всеобщей организационной науки, дающая законы и формулы сочетаний для всех без исключения элементов вселенной: в ее схемах лишенные всякой конкретики символы могут относиться ко всяким безразлично объектам – к галактикам, элементарным частицам, людям, вещам, поверхностям, точкам и т.д. – все объекты сравнимы и подчинены одним и тем же формулам, и законы счетных комбинаций остаются неизменными. Этот раздел тектологии развивался с незапамятных времен и всем известен как математика.

Аддитивность — структурное свойство нейтральных комплексов, которые с практической стороны представляют собой целое, равное сумме своих частей [Тектология, кн. 1, с. 124].

Аддитивный комплекс (аддитивная система) — «нейтральный комплекс, равный простой сумме своих частей», т.е. комплекс с таким сочетанием активностей и сопротивлений, в котором они «взаимно уничтожаются, или, вернее, парализуются» [Тектология, кн. 1, с. 125, 124]. C аддитивными комплексами оперирует математика.

Аксиология (от греч. αξία – ценность и λόγος – учение) — раздел тектологии, изучающий социальную значимость организующих приспособлений.

Аксиома (от греч. αξιωμα – утверждение, не требующее доказательств) — в точных науках – исходное положение, недоказуемое рассуждениями; в эмпирических науках – всеобщая форма обобщений опыта, т.е. результат предельного информационного сжатия всего эмпирического материала. Тектология как «точная и вполне эмпирическая наука» [Философия живого опыта, с. 252] всецело состоит из таких обобщений, например: аксиомы всеединства, самоподобия, уникальности и целостности в комплексе представляют собой первое начало тектологии.

Аксиома всеединства — все в мире так или иначе, в той или иной мере взаимосвязано. В тектологии эта «идея связи всего существующего» отражена в понятии мировая ингрессия [Тектология, кн. 2, с. 52].

Аксиома самоподобия — в структурном отношении реальность во всех своих проявлениях, во всех своих сферах сама себе подобна. Именно в этом смысле «природа едина – в великом и малом, в живом и мертвом» [Тектология, кн. 2, с. 282]. В основе аксиомы лежит «универсальная концепция структурного единства природы», следствием которой является принцип изономизма, отражающий «возможность одинакового выражения законов природы для физически противоположных позиций» [Организационный смысл принципа относительности, с. 128].

Аксиома уникальности — «в опыте никогда не встречается двух абсолютно сходных комплексов. Различия могут быть практически ничтожны – “бесконечно малы”, но при достаточном исследовании они всегда могли бы быть обнаружены» [Тектология, кн. 2, с. 5].

Аксиома целостности — сумма свойств целого больше суммы свойств его частей; иными словами, целое обладает свойствами, отсутствующими у его частей [Тектология, кн. 1, с. 114].

Активная гармонизация — увеличение связности комплекса за счет «развития организующих приспособлений», что всегда ведет к «усложнению и расширению жизни». Суть способа в следующем: две какие-либо «комбинации, которые при непосредственном их соединении оказываются во взаимном противоречии, легко связываются, уже без противоречия, при посредстве третьей комбинации – комбинации “организующей”. Без таких приспособлений вообще невозможны, например, сколько-нибудь сложные организмы». Если устранение и сглаживание противоречия, присущие пассивному и нейтральному типу гармонизации, означают лишь избавление комплекса «от известной растраты энергии», то при активном ее типе «роль организующих приспособлений» часто «имеет гораздо более положительный характер». Эмпирия свидетельствует, что «две взаимно координированные величины могут давать более значительную реальную сумму, чем та, которая получилась бы при простом сложении». Например: «совместное сокращение тысячи мускульных волокон дает для борьбы за жизнь положительный эффект не в тысячу, а в несравненно большее число раз превосходящий тот, который получился бы от изолированного сокращения одного волокна; согласованные движения двух рук выполняют не вдвое, а вчетверо, впятеро больше полезной работы, чем движения одной руки». С энергетической точки зрения здесь нет «творения новой энергии из ничего», а только «ее более благоприятное для жизни распределение», поскольку «все сводится к тому, что из общей затраты энергии жизненной системы более значительная доля идет на “полезную работу”, менее значительная уходит на “вредные сопротивления”». При пассивной и нейтральной гармонизации «уменьшаются те вредные сопротивления, которые возникают из отношения одной части комплекса к другой», а при активной гармонизации «частей комплекса, не представляющих друг для друга такого “вредного сопротивления”, увеличивается коэффициент “полезной работы” и уменьшается коэффициент “вредного сопротивления” со стороны внешней среды». В социогенезе активный тип гармонизации является доминирующим; более того, по мере социального развития роль организующих приспособлений все время возрастает: охватывая всю ту область, которая возвышается над техническим процессом, они образуют в своем развитии идеологический процесс и группируются в три основных типа: формы непосредственного общения, формы познавательные и формы нормативные [Эмпириомонизм, с. 266-268].

Активная реакция — «противоположное принципу Ле-Шателье» противодействие системы неблагоприятным внешним воздействиям, которое расширяет область ее соприкосновений с внешней средой, увеличивая тем самым сумму этих неблагоприятных воздействий. Такой тип реакции характерен неравновесной системе, поскольку ее активность направлена не на коррекцию внутрисистемных процессов, что соответствует принципу Ле-Шателье, а на коррекцию внесистемных процессов: против причины неблагоприятного воздействия или против его носителя [Тектология, кн. 1, с. 256, 254]. Результат такого активного противодействия двояк: либо дальнейшее развитие системы, либо ее деградация, что нашло свое отражение в народной тектологии: или пан, или пропал.

Активная система (система Богданова) — это неравновесная система, в сумме взаимодействий которой с внешней средой преобладают активные реакции. К таким системам относятся, например, наступающая армия, «инициативный, порывистый, боевой» человек активного психотипа и неудержимо «растущий, побеждающий стихийные и социальные сопротивления» коллектив [Тектология, кн. 1, с. 257].

Активности-сопротивления — 1) понятия, «образующие содержание комплексов» [Тектология, кн. 1, с. 145]; 2) понятия, означающие воздействие комплекса на среду и соответствующее этому воздействию противодействие со стороны среды. В тектологии эти термины «всецело соотносительны и взаимно меняются местами, когда точка зрения, исходный пункт анализа переносится с комплекса на его среду» [Тектология, кн. 1, с. 218]; иными словами, «категории “активность”–“сопротивление” не только вполне соотносительны, но и обратимы: всякая активность есть сопротивление для других активностей, которым она противостоит, а также и наоборот». Например, «с точки зрения охотника или наблюдателя, который берет его за центр наблюдаемых фактов, усилия этого охотника представляют активности, а усилия всех животных, на которых он охотится, – сопротивления; но если в центре описания поставить борющееся за свою жизнь животное, то его усилия воплощают активности его организма»; проще говоря, в борьбе двух организмов «активность одного есть сопротивление для другого, и обратно». С позиций тектологии нет принципиальных различий «между живым и неживым, сознательным и стихийным и проч.», поскольку «элементы всякой организации, всякого комплекса, изучаемого с организационной точки зрения, сводятся к активностям-сопротивлениям» [Тектология, кн. 1, с. 118-119].

Активность — 1) тектологическая величина, измеряемая той суммой энергии, которая затрачивается на то, чтобы преодолеть сопротивление; 2) тектологическое понятие, характеризующее либо способность комплекса оказывать на другие комплексы изменяющее действие, либо само воздействие одного комплекса на другой. Например, активность человека, активность тяготения, активность электрическая, магнитная, химическая и т.д. Тектология изучает сочетания активностей и сопротивлений, которые различаются по величине их практической суммы и сводятся к трем типам: а) организованные комплексы (когда «целое практически больше простой суммы своих частей») [Тектология, кн. 1, с. 114]; б) дезорганизованные комплексы (когда «целое практически меньше суммы своих частей») [Тектология, кн. 1, с. 120]; в) нейтральные комплексы (когда «целое равно сумме своих частей») [Тектология, кн. 1, с. 124-125].

Активный психотип — тип центральной нервной системы с доминирующей активной реакцией на воздействия внешней среды, или, применительно к отдельно взятому организму, индивид с волевыми комплексами неуравновешенного типа. Попадая в неблагоприятные условия среды, такой индивид становится в боевое к ней отношение: «энергично борется против ее враждебных сил, расширяя свои активные проявления, увеличивая их напряженность», вследствие чего «потери энергии, вызванные отрицательными воздействиями извне, еще увеличиваются новыми ее затратами на борьбу, а сумма соприкосновений с внешней средой, глубина проникновения в нее, вообще то, что можно назвать “уязвимой поверхностью”, еще возрастают». С тектологической точки зрения такой процесс «противоположен принципу Ле-Шателье», что «указывает на комплекс неуравновешенного типа», так как закон Ле-Шателье справедлив для равновесных систем, и в нем «дело идет о внутренних процессах системы, о внутренних перегруппировках ее активностей, непосредственно уменьшающих результат внешнего воздействия». Представители активного психотипа «способны или к развитию, к прогрессивным победам над внешними силами, или к деградации через поражения», но «часто и то и другое смешивается в разных соотношениях, например нередкое среди артистов творческое развитие, соединенное с разрушительным прожиганием жизни; еще чаще одно сменяется другим, неуравновешенность подъема неуравновешенностью регресса, когда, например, среда меняется резко в неблагоприятную сторону; но возможна и обратная смена» [Тектология, кн. 1, с. 255-256].

Активный трудотип — «изменяющий тип труда» с футуристской целью создания новых условий среды, т.е. форма трудовой деятельности с прогрессивной тенденцией, характеризуемой тем, что «человек стремится создать то, чего не было еще в его непосредственном восприятии, изменить то, что в них имеется, сделать иным, чем оно было и есть»; иначе говоря, представляемая им цель труда ставится будущим, поскольку не совпадает ни с чем, имеющимся в его воспоминаниях прошлого, а также ни с чем, имеющимся в его непосредственных переживаниях настоящего. При изменяющем типе труда в центре всей трудовой деятельности «находится пластичное представление, которое само изменяется за время труда, становясь все определеннее и яснее (по мере того, как цель осуществляется)», далее, «сам трудовой процесс в наибольшей мере слагается из пластичных действий (чем менее привычна, чем более нова цель, тем менее пригодны привычные способы для ее достижения, тем более необходимы способы пластичные)», и «наконец, что всего важнее, в результате получаются новые, не пережитые раньше условия, т.е. условия, при которых становятся недостаточны или даже непригодны прежние, привычные приспособления, и возникает необходимость в новых, пластичных. Таким образом, при пластичном по преимуществу характере самого трудового процесса, психика сверх того настраивается на дальнейшие, все новые и новые пластичные реакции; вся психическая деятельность все в большей и большей мере складывается по пластичному типу. Изменяя свою среду, человек создает себе изменчивую психику» [Познание с исторической точки зрения, с. 246-247].

Актуальные мегатенденции (мегатренды) — это основные направления глобального социогенеза, наблюдаемого в масштабе актуального времени. К ним относятся основные информационные тенденции, связанные с экспоненциальным ростом производства информации, ее доступностью и высокой скоростью распространения, основные демографические тенденции, обусловленные гиперболическим ростом численности человечества, основные коммуникационные тенденции, наблюдаемые как возрастание интенсивности и экстенсивности общения, как глобализация мышления, и все остальные самые общие тенденции научно-технического развития.

Алгоритм тектологического исследования — это общеметодологическая процедура, которая, согласно Богданову, осуществляется в два этапа: первый представляет собой тектологическую индукцию, а второй – тектологическую дедукцию. Индуктивный путь исследования имеет три ступени: на первой ступени индукция совершается в форме обобщающе-описательной («описание организационных фактов, чтобы охватить отношения всевозможных элементов»), на второй – в статистической форме («количественный учет фактов и подсчет их повторяемости»), на третьей – в абстрактно-аналитической форме (устанавливаются «основные законы явлений, выражающие их постоянные тенденции»). На основе установленных тектологических законов совершается широкая тектологическая дедукция, дающая не только интерпретацию происходящего, но и прогнозирующая дальнейшее развитие исследуемого объекта [Тектология, кн. 1, с. 129-134; Вопросы социализма, с. 376-387].

Алогизм — необходимый метод человеческого творчества, сопутствующий организации приобретаемого опыта и сводящийся к двум типам: динамическому и статическому. Динамический алогизм – метод нелогичных проб и ошибок, устраняемых практикой. Статический алогизм – стихийно сложившиеся понятия, выражающие организационную инертность и застойность человеческих коллективов. Первый является источником творческих возможностей, а последний – почвой социальных столкновений: расовых, национальных, классовых и т.д.

Альбедо (от лат. albedo – белизна) — характеристика физических свойств поверхности, выражаемая числом, показывающим, какую часть падающей лучистой энергии отражает данная поверхность. В зависимости от геометрии поверхности используется либо плоское альбедо, либо сферическое; в зависимости от спектра падающего излучения различают альбедо оптическое, инфракрасное, ультрафиолетовое и монохроматическое, а при учете всего потока радиации пользуются интегральным (энергетическим) альбедо. См. альбедо Земли.

Альбедо Земли — отношение количества энергии, отраженной Землей, ко всей лучистой энергии, падающей на Землю от Солнца.

Альфа биоадаптации — размножение, гарантирующее «громадную продолжительность непрерывного существования жизни на земле». Механизм такой адаптации состоит в следующем: в некоторых элементах биоформы в процессе развития неоднократно воспроизводится одна из прежних стадий ее существования; при этом каждое такое воспроизведение также является отдельной биоформой: «оно может вновь последовательно проходить все изменения формы родительской, в том числе и воспроизведение себе подобных», но «воспроизведение всегда оказывается только приблизительным», и «новая форма никогда не может быть совершенно сходной с формой родительской». Способы такого воспроизведения различны: «от весьма сложных типов полового размножения до простейших – бесполого почкования и деления» [Основные элементы, с. 81].

Альфа и бета прогресса — это два «“элементарных фактора прогресса”, количественного и структурного», которые в тектологии являются критериями прогрессивного системогенеза: количественный критерий констатирует рост суммы элементов системы, а структурный – рост ее гармоничности, т.е. уменьшение ее внутренних дезингрессий; при этом оба фактора должны находиться в такой гармонии друг с другом, чтобы в системе постоянно возрастало не просто множество разнообразных элементов, а увеличивалось многообразие и разносторонность их комбинаций: только такая гармония расширяет возможности дальнейшего развития системы и обеспечивает ее дальнейший тектологический прогресс [Тектология, кн. 2, с. 277].

Альфа и бета эмпириомонизма — два объединенных фундаментальных принципа эмпириомонизма, выражающих единство познавательного метода по отношению ко всему опыту с его качественной и количественной стороны: α + β, где α – принцип всеобщей эмпирической подстановки, β – принцип всеобщей энергетики.

Альфа научного познания — это «всеобщая причинная связь явлений», которая «есть всеобщий закон», самый высший из всех законов, предписываемых человеческим разумом природе; проще говоря, это та надежная точка опоры, которую познание находит «не в самих вещах, а в их отношениях» [Основные элементы, с. 41].

Альфа социогенеза — это «исходная точка всякого социального развития», включая глобальное, которая «лежит в техническом процессе»; при этом «основная линия развития идет от технических форм через низшие организующие формы идеологии к высшим», а производная – обратно: «от высших организующих форм к низшим и от идеологии к технике». Грубо говоря, альфа социогенеза – это сам технический процесс, который, собственно, и решает всю дальнейшую судьбу социогенеза: именно «в техническом процессе лежат динамические условия социального развития и деградации, движущие силы этих процессов» [Эмпириомонизм, с. 294].

Альфа социодифференциации — это «начало дробления общества на классы и социальные группы», которое с позиций исторического монизма «лежит там же, где и начало всякого вообще социального развития – в техническом прогрессе»: исходный пункт общественного расслоения есть разделение труда, две тенденции которого, ингрессивная и эгрессивная, породили соответственно два способа социального деления: социальные группы – социодифференциация первого рода и классы – социодифференциация второго рода; в первом случае типическим отношением является специализация, во втором – «господство и подчинение». Таким образом, социальная дифференциация есть производная технической дифференциации [Эмпириомонизм, с. 295-296].

Альфа социопрогресса — максимизация и синергизация социальной энергии, или, более кратко, максимум коллективизма, рост которого, собственно, и обеспечивает обе эти тенденции, необходимую и достаточную для устойчивого социального развития.

Альфа существования социосистемы — это первичная и основная тенденция развития всякой социальной системы, определяющая успешность ее борьбы с природой, т.е. «тенденция приспособления», или, более точно, тенденция «социально-трудового приспособления». Суть ее такова: «всякая общественная система, в своем целом и в своих жизненно-необходимых частях, должна достигать практически-достаточного удовлетворения своих потребностей; иначе происходит ее полное или частичное разрушение»; по-настоящему эффективное ее приспособление в борьбе за существование «совершается активно, посредством трудового процесса», причем «затрата трудовой энергии общества, или его производительная деятельность», и «распределение в его среде продуктов этой деятельности должны быть организованы таким образом, чтобы каждая его часть выполняла свою функцию, жизненно-полезную и нужную для целого, и чтобы при этом оставалась способною к дальнейшему выполнению такой функции. Тогда мы имеем дело с настоящей социальной системой» [Курс политической экономии, с. 6]. По характеру взаимодействия с внешней средой такие системы в тектологии называются активными системами.

Альфа тектологии — исходный пункт тектологии, ее главная эвристическая установка, согласно которой «возможно установить общие методы и закономерности, по которым самые различные элементы вселенной организуются в комплексы». Именно это положение дает основу для всеобщей организационной науки – той великой «новой науки, с помощью которой человечество сможет планомерно организовать по всей линии свои творческие силы, свою жизнь» [Философия живого опыта, с. 254-255].

Альфа эвристики — исходное положение эвристики, согласно которому «возможность и вероятность решения задач возрастают при их постановке в обобщенной форме». Например, «когда тиран Гиерон поручил Архимеду проверить состав короны, в которой подозревал замену серебром части золота, выданного на нее ювелиру, то и сверхгений Архимеда оказался бы бессилен, если бы усилия его мысли не отрывались от непосредственных данных задачи». Но Архимед «заменил ее другой, обобщенной, не связанной конкретными данными, – об определении удельного веса тел какой угодно формы, и, решив эту, получил возможность справиться не только с той, которая была задана, но и с бесчисленными другими подобного типа. Так и вся огромная познавательная и практическая сила математики опирается на максимально обобщенную постановку вопросов» [Тектология, кн. 1, с. 46].

Анализ — способ мышления, широко распространенный в тех случаях, когда «прямое обобщение не удается». С точки зрения тектологии суть этого способа заключается в повышении пластичности изучаемых комплексов: «мышление, разлагая комплексы на их элементы, т.е. разрывая мысленно связи этих элементов, придает им “относительную подвижность”» с целью собрать их затем в новой желательной комбинации [Тектология, кн. 1, с. 157]. Методологическое несовершенство этого способа мышления состоит в том, что анализ элементов, т.е. частей целого, «дает не целое, а меньше целого»: действительно, здание не есть куча строительных материалов, атом – не просто смесь элементарных частиц и т. д., не говоря уже о таком сложнейшем феномене как жизнь, поскольку везде, где она есть, целое всегда «больше суммы своих частей как живое человеческое тело больше, чем груда его членов» [Вопросы социализма, с. 123-124].

Аналитическая абстракция — обширный класс фиктивных отдельностей, образующихся при мыслимом «отрыве группы элементов одного типа от нераздельно переплетенных с ними элементов другого типа, например зрительно-пространственных от цветовых. Психологически же на деле осуществляется разрыв между двумя ассоциациями представлений, оформленными и закрепленными в двух понятиях», который «означает действительную дезингрессию психических активностей в пограничной сфере двух ассоциаций»: «цвет предмета мысленно отвлекается от его формы, пространство, занимаемое телом, – от его материального содержания, категории познания – от опыта, который в них укладывается, “сущность” – от ее “проявлений” и т.п.» [Тектология, кн. 1, с. 175].

Аналитическая сумма — «результат соединения специфических активностей или соответственных сопротивлений при всякой конъюгации» [Тектология, кн. 1, с. 147]. Аналитическая сумма всегда меньше арифметической и только в предельном (идеальном) случае равна ей.

Аналогия — структурное сходство форм, «разнородных по происхождению, но ставших подобными благодаря сходным функциям». Например, «глаз человека и глаз осьминога с их параллельными частями, с их чувствительными слоями сетчатки, расположенными в обратной последовательности; или кости скелета позвоночных и “кость” каракатицы; или крыло птицы с его скелетной основой и крыло бабочки, происшедшее из складки хитинного покрова. Водоросль Caulerpa представляет гигантскую (размерами до нескольких дюймов) клетку; в ней можно различить вполне ясный корень, стебель и листья; но эти органы, конечно, только аналогичны состоящим из бесчисленных клеток корням, стеблям и листьям высших растений». Пример из другой области: «разведение тлей у муравьев-скотоводов и культура грибков у их американских родичей-земледельцев только аналогичны, но не гомологичны скотоводству и земледелию людей. “Родство функций”, которым объясняются все аналогии в этом смысле, есть именно сходное отношение к среде, и тот же механизм подбора, который по линии расхождения форм делает неузнаваемым их первоначальное родство, может создавать поражающую иллюзию такого родства по линиям схождения» [Тектология, кн. 2, с. 91].

Аналогия через изоморфизм — подобие, которое проводится между комплексами одинаковой, тождественной структуры. Это следствие «структурного единства природы» и второго закона Богданова, отражающих «возможность одинакового выражения законов природы» с точек зрения различных комплексов [Организационный смысл принципа относительности, с. 128].

Анаморфоз — предельно развитая регенерация, присущая высокоорганизованным формам жизни, когда «одна клетка, отделившаяся от высокодифференцированного целого, состоящего из миллионов, миллиардов или даже триллионов клеток, шаг за шагом “регенерирует” в полной мере видовую форму целого. Правда, такое свойство принадлежит только одному типу клеток, только яйцу; даже миллиарды и триллионы других клеток, отделенных от целого, не дают подобного восстановления» [Тектология, кн. 2, с. 241].

Анархизм — «ограниченный коллективизм», идеал которого в решении следующих организационных задач: «уничтожение классовой системы путем разрушения общей организации господства высших классов – государственной; переход средств производства в руки независимых трудовых общин, образуемых свободным объединением личностей и поддерживающих связь производства дружественным обменом своих продуктов». Анархизму чужда «идея централизованного коллективизма, организации несравненно более широкой по своим функциям, чем современное государство, ибо она должна охватить всю экономическую жизнь человечества». По внешнему характеру анархический идеал «как будто не относится к числу идеалов, построенных на принципе сохранения дифференциации», но это не так, поскольку «независимые трудовые общины» обмениваются своими продуктами, что означает «сохранение анархии производства. Обмен – выражение этой анархии, а сущность ее заключается в обособленности организаторско-волевых активностей и в их столкновениях, дезингрессиях. В пределах каждой общины эти активности организованы, объединены в целое, которое можно назвать волей общины, но в акте обмена общинные воли выступают не только как независимые, но неизбежным образом как направленные противоположно: каждая община желает получить больше, отдать меньше и не может относиться к интересам другой общины как к своим собственным. Тут уже имеется и дезорганизационный момент, и разъединение частей системы, ведущее к их прогрессивному расхождению, а значит, дальнейшему накоплению противоречий. Обособленность внутренней жизни общин должна возрастать, необходимость расширять обмен и иметь всегда для него достаточно излишков должна усиливать специализацию производства между ними, а вместе с тем дальше ослаблять их живую связь интересов, их непосредственное общение, их взаимное понимание. Обмен в этих условиях должен все более принимать обычный характер, свойственный рыночным отношениям, т.е. характер экономической борьбы. А где есть борьба, там есть победители и побежденные и затем зависимость побежденных от победителей, т.е. возрождение классов», которое, в свою очередь, приводит к возрождению государства. Таким образом, анархистский идеал «сводится к повторению через некоторые промежуточные фазы той же поставленной задачи» [Тектология, кн. 2, с. 75-77].

Анархическая система — комплекс не объединенных общей эгрессией социальных систем; иначе говоря, ингрессивная система разнообразных эгрессивных комплексов. Например: система капиталистического хозяйства, каждое предприятие которой охвачено внутренней эгрессией, в то время как внешне они ею не связаны и объединены друг с другом лишь ингрессивной связкой – рынком.

Анархия производства — это первое основное противоречие классовой системы, которое «сводится к разобщению внутренней жизни предприятий». Подобно живому организму, состоящему из специализированных элементов – клеток, классовая система «состоит из специализированных элементарных группировок – предприятий», связь которых «воплощается в обмене товаров, в “рынке”; это – внешняя сторона жизни предприятий. Но в ней они выступают как борющиеся единицы: усилия покупателя и продавца направлены противоположно, так же и усилия, например, двух конкурирующих продавцов или покупателей», вследствие чего образуются бесчисленные дезингрессии, которые в области соприкосновения комплексов являются «моментом, их разъединяющим, разрывом их связи» [Вопросы социализма, с. 287].

Анимизм — всеобщая подстановка «в ошибочном, фетишистическом виде, как одушевление всей природы, как население неорганизованных тел высокоорганизованными “душами”» [Эмпириомонизм, с. 237].

Антилогия — «противоречие двух понятий», а «не противоречие реальных сил или тенденций». Например, противоречие двух применяемых к движению понятий «находиться» и «не находиться» там-то «есть только идеальное, только в мышлении существующее противоречие», и сводить к нему реальный факт – движение – значит игнорировать объективный, социально-согласованный опыт [Философия живого опыта, с. 190].

Антропогенез — это биосоциальный процесс адаптации человечества к природной среде, начиная от происхождения человека, становления его как вида в процессе формирования общества и до современного состояния перехода из объекта подбора в его активного деятеля. В зависимости от соотношения животного и разумного способов адаптации антропогенез проходит две стадии – стадию животного типа развития, когда в процессах адаптации человека доминирует зоос, и стадию разумного типа развития, когда доминирует ноос.

Антроподетерминизм — обусловленность существования физического мира существованием человечества. Физический мир – это социально-организованный опыт, т.е. опыт всего человечества в его развитии; иными словами, это «мир строгой, установленной, выработанной закономерности, определенных, точных соотношений, тот благоустроенный мир, где действуют все теоремы геометрии, все формулы механики, астрономии, физики и т.д.». Этот мир не существует независимо от человечества; нельзя сказать, что эта система опыта существовала раньше его. Что означает, например, такой аргумент, что наша планета «подчиняется и всегда подчинялась, положим, закону тяготения? По этому закону, тяготение тел пропорционально их массам и обратно пропорционально квадрату расстояний. Ясно, что действие закона предполагает измерение масс и расстояний, притом устойчивыми, точными мерами, которые вырабатываются соглашением людей, – предполагает алгебраические операции умножения, возведения в квадрат, деления, которые выполняются, понятно, людьми. Отбросьте “социальную практику” измерений, установления единиц меры, вычислений и пр., – от закона тяготения ничего не остается. Поэтому, если говорят, что он действовал до человечества, то это не то же самое, что независимо от человечества. Перед нами просто условное перенесение нашей деятельности за ее исторические пределы: если бы миллионы лет тому назад существовало человечество, и если бы оно пользовалось такими, как мы, методами измерения и счисления, то оно могло бы овладеть астрономическими явлениями при помощи такого-то закона. Если же мы совсем отвлечемся от человечества с его приемами труда и познания, то перед нами тогда нет физического опыта, нет мира закономерных явлений, – остается одна стихийность вселенной, не знающая законов, ибо она не измеряет, не вычисляет, не обобщает. Чтобы понять ее, овладеть ею, мы должны вновь представить человечество, которое борется с ней и познает ее, изменяет ее и организует своими усилиями: тогда мы вновь получаем физический опыт с его объективной, т.е. социально-выработанной и социально пригодной закономерностью» [Философия живого опыта, с. 226-227]. Кстати заметить: поскольку физический мир изначально обусловлен существованием человечества, то исчезает и вся загадочность так называемого «антропного принципа»: собственная исходная предпосылка в нем формулируется как вывод.

Антропоконъюгация — «конъюгация между человеческими существами», известная в трех формах: половая, психическая и физиологическая. Половая конъюгация так же, как и у других организмов, «весьма частичная». Психическая конъюгация, т.е. «общение опыта, конъюгация переживаний», совершается «путем речи, мимики, искусства и других способов выражения и восприятия, выработавшихся в ряду функций нервно-мускульного аппарата». Следует отметить, что эта конъюгация не является только психической, о чем свидетельствуют «ее результаты при повторном и длительном общении»: например, между супругами «благодаря зависимости всех органов и тканей от нервно-мозговой деятельности за 15-20 лет совместной жизни приобретается и внешнее физическое сходство», которое «бывает в среднем не меньше, а иногда больше обычного сходства между братьями и сестрами». Физиологическая конъюгация бывает «односторонней и весьма частичной» (это «различные прививки органов и тканей»: от «прививки кожи при больших обжогах, переливания крови, вливания кровяных сывороток и т.п.» до «прививок иногда целых сложнейших органов» – пересадки почки, глаза, сердца и т.д.) и двусторонней в той или иной степени полноты (например, обмен крови и лимфы при взаимном переливании) [Тектология, кн. 2, с. 82].

Антропосфера — человечество, одна из оболочек биосферы, ее ноодерма (от греч. νοος – ум, разум и δερμα – кожа, шкура); с тектологической точки зрения – это система самой пластичной адаптации биосферы к геосферным и космическим условиям, более того, это система высокоорганизованного приспособления геосферы к природной среде; в структурном отношении состоит из трех комплексов: идео-, эко- и техносферы.

Апологетика — нарушение людьми «своих собственных форм мышления». Так, «большей частью, можно логически-убедительно опровергнуть с точки зрения собственных принципов того, кто эту апологетику создает. Напротив, форма мышления ничего в сущности не искажает, а только все обрабатывает по-своему» [Выступление на заседании Комакадемии (1924 г.), с. 319].

Апология индивидуализма — «самая шаблонная защита индивидуализма, основанная на игре слов, смешивающей его с развитием индивидуальности – в смысле индивидуальных способностей». В действительности «только коллективизм впервые создает условия для систематического и планомерного их развития», в то время как «мир индивидуализма подавляет наибольшую их массу не только своей суживающей жизнь специализацией, но и еще более необходимостью для человека отстаивать свою творческую индивидуальность ценою жестокой борьбы, в которой огромное большинство людей заранее поставлено в самые невыгодные условия. Из этого большинства те немногие, которым удалось отстоять ее, могут жизненно проявить ее лишь в пределах того остатка сил, который у них сохраняется сверх растрат этой борьбы. Такова индивидуалистическая свобода индивидуального развития» [О пролетарской культуре, с. 236].

Априори (a priori) — предшествующее опыту знание; некие изначально присущие сознанию человека и независимые от опыта предпосылки познания, которые якобы являются «общими, необходимыми условиями познавательной деятельности. Таковы, например, “формы созерцания” – пространство и время; таковы (у Канта) различные “категории”, в которые познающий рассудок необходимо укладывает все содержание познания; таковы, между прочим, и основные логические законы, без помощи которых ни о чем вообще нельзя рассуждать». При этом «эти необходимые условия, эти “предпосылки” познания сами не подлежат анализу, и вообще никакому исследованию – не подлежат потому, что всякий анализ, всякое исследование их предполагает, на них основывается; без них никакое объяснение невозможно, а потому их самих нельзя объяснить. Всякая попытка их разложить или найти их происхождение нелепа в силу того, что она необходимо должна опираться на те самые “предпосылки”, которые стремится исследовать. Так, например, если ассоциационисты и психофизиологи определенным образом объясняют возникновение идей пространства, времени, “я”, – то все эти объяснения не имеют никакого смысла с “гносеологической” точки зрения; ибо все опыты, на которых основано объяснение, сами даны исследующему в пространстве и во времени и связаны единством “я”». С точки зрения тектологии все вышеизложенное есть не что иное как обыкновенная логическая ошибка, суть которой в смешении «непосредственно переживаемого действия» с «представлением (или понятием) о подобном действии». Ведь «когда Кант познавал познание», то он «искал “a priori” не в самом переживаемом процессе искания, а в том материале, который обозревал во время этого процесса». Его «теория познания оперирует, следовательно, не над познанием, как непосредственным актом, а над представлениями и понятиями о познавательных актах, над их образами. Только в этих последних она может искать и находить постоянные “формы”, иначе называемые “предпосылки”, или “a priori”». И действительно, «путем акта познания они выделяются из представлений о познавательных актах. Они, следовательно, результат, продукт акта познания, и характеристика, элемент представлений о познании». Вполне понятно, что они никак не могут «предполагаться» в акте познания, быть его «предпосылками», его «a priori». Очевидно, что «такое утверждение основано на грубой, наивной путанице понятий: смешении непосредственного акта познания с представлением об этом акте». Поэтому «абстрактное пространство», «абстрактное время», «всеобщая причинность» и т.д. не могут быть «необходимыми условиями» самого процесса познания: все эти так называемые «познавательные “a priori” вовсе не предпосылки познания», они есть «высшие отвлечения, добытые долгим процессом познавательного развития» [Познание с исторической точки зрения, с. 255-258].

Армия — в структурном отношении – это система цепной эгрессии; по назначению – дегрессивная система, поскольку есть «орган защиты и спасения целого», частью которого она является; по составу – масса «дрессированных для убийства людей»; по потреблению – коммуна авторитарного типа; по характеру занятий – военная организация, изъятая из производства и находящаяся на полном государственном обеспечении [Вопросы социализма, с. 181, 335-336]. Современная армия – это «миллионный коллектив со всей массой его технических средств плюс огромный экономический аппарат обслуживающих его предприятий», в общем – организация колоссальных размеров и значения, причем «энергия, концентрированная в такой организации, может быть задержана внешними условиями в своем проявлении, но необходимо стремится перейти в действие. Мертвый механизм способен неограниченно стоять без употребления; но живой и растущий организм, – а современная армия по стройности целого и расчлененности функций ближе всего к типу организма, – не может не тяготеть к развертыванию своей активности во внешней среде», создавая «специальные силы давления, возрастающие вместе с накоплением энергии в формах милитаризма» [Мировые кризисы (апрель), с. 152].

Арогенез — организационный прогресс системы, связанный с усложнением ее организационной структуры в сторону улучшения своих эволюционных возможностей. Термин синонимичен понятию «тектологический прогресс», но более употребителен, так как представляет собой слово-понятие, а не словосочетание-понятие. Необходимое условие арогенеза: синергия в системе должна превышать диссинергию.

Арогеничная система — система комплементарных комплексов, обладающая повышенной адаптивностью в сравнении с катагеничной системой. Организационный прогресс арогеничной системы энергетически обеспечивают две тенденции: рост ассимиляции энергии из среды и уменьшение энтропических превращений ассимилированной энергии.

Арогеничность — эволюционная направленность активности в сторону организационного прогресса системы, иными словами, полезность какой-либо внутрисистемной деятельности в смысле повышения адаптационных возможностей системы, т.е. усиления ее арогенеза.

Арогеничный индивид — человек, чья деятельность способствует прогрессу той социальной системы, членом которой он является. Такой человек живет не только для себя как физиологический организм, но и для общества как деятель: с одной стороны, «его энергия входит в общий поток жизни и усиливает его, помогает побеждать то, что ей враждебно в мире», а с другой стороны, он «живет за счет труда других людей, нечто отнимает у окружающей его жизни. Но пока он дает ей больше того, что берет, он увеличивает сумму жизни, он в ней плюс, положительная величина. Бывает, что до самого конца, до физической смерти он и остается таким плюсом: ослабели уже руки, но еще хорошо работает мозг, старик думает, учит, воспитывает других, передавая им свой опыт». Но так бывает не всегда: иногда «он начинает брать у жизни больше, чем дает ей», уменьшая ее сумму и становясь в ней минусом, отрицательной величиной, т.е. катагеничным индивидом [Вопросы социализма, с. 264-265]. Следует отметить, что арогеничность или катагеничность индивида – относительные понятия и определяются по отношению к конкретной социальной системе. Например, член сплоченной преступной группировки арогеничен этой группировке, но катагеничен обществу, в котором она действует.

Арокапиталистическая эксплуатация — схема распределения прибавочной стоимости среди новой буржуазии – наемного тектората. Эти «наемные организаторы на службе государства легче превращаются в бюрократов, и устранение конкуренции предприятий легко может стать смертью для прогресса, технического и экономического». В этом отношении конкуренцию заменяет «тантьемная премиальная система»: «получая сверх собственно-трудового вознаграждения известный процент с доходности государственного предприятия, инженер и администратор заинтересованы в развитии дела, инициатива и творчество получают опору». Именно «в виде такой премии и должна будет распределяться та доля прибавочной стоимости, которая не пойдет на расширение производства» [Мировая война и революция, с. 103].

Арокоммунизм (арогеничный коммунизм) — это коммунизм достатка, который в отличие от катакоммунизма является закономерным следствием развития капиталистической формации при внедрении процессов обобществления в сферу производства. С возрастанием социальной синергии арокоммунизм переходит в социализм.

Аропсихизм — «расширение души», связанное с «приятными, радостными ощущениями, соответствующими повышенному притоку энергии в нервно-психическую систему», которые «располагают к развертыванию во все стороны общения со средой – к усилению деятельности внешних чувств, увеличению подвижности, повышению “симпатических” тенденций и т.п.» [Тектология, кн. 1, с. 245].

Арохронизм — тенденция к ускорению системогенеза.

Арохроник — комплекс, ускоряющий системогенез.

Арти-аути (от греч. αρτι – теперь, только что, в настоящий момент и αυθι – здесь, на этом месте, тут же) — фиксация в формах мировой дегрессии непосредственно наблюдаемого изменения, с которым совмещается начало системы координат; проще говоря, хронотоп непосредственно наблюдаемого события в форме «здесь и теперь».

Архитектура — особая форма социальной дегрессии, фиксирующая ментальность народных масс, их наиболее устойчивые организующие традиции; проще говоря, это «своеобразный язык чувства», который «выражает и обобществляет человеческие настроения», но только самые «длительные, устойчивые, вековые настроения масс». Взять, к примеру, гигантские храмы феодальных религий: они строились целыми поколениями, иногда целым рядом поколений, и «художники строители, дети своей эпохи, сознательно, а еще больше бессознательно, вкладывали в их каменные формы свои господствующие чувства, свою веру. Готические здания средних веков, такие, как Кельнский собор, самая яркая и простая иллюстрация смысла архитектурного “стиля”. Их стройные, стрельчатые, с огромной силой устремляющиеся вверх очертания идеально глубоко и живо воплощали порыв к отрешению от всего земного и обыденного, порыв к небесно-далекому. Это – основное настроение католической религии, утешительницы масс, обещавшей им небо за муки этой жизни, которая среди земельной тесноты, необузданно-жестоких войн и под гнетом эксплуатации представляла значительное сходство с адом. Архитектура закрепляла и непрерывно передавала от поколения к поколению преобладающие чувствования народов и классов». В этом заключается ее огромное воспитательное значение: «организуя чувствования потомков в соответствии с тем, что переживали их предки, она являлась хранительницей организующей традиции по преимуществу» [Наука об общественном познании, с. 354].

Асимметричная ингрессия — это необратимая связь в системе, при которой «ассимиляция одной части системы соответствует дезассимиляции другой или других», т.е. «связь от А к В не тождественна со связью от В к А, но противоположна ей». Как одно из условий структурной устойчивости системы асимметричная ингрессия характерна для дополнительных связей, возникающих и развивающихся в системе при дифференциации различных ее частей. Такова, например, связь между термитами и живущими у них в кишечнике жгутиконосцами, переваривающими поглощаемую термитами клетчатку, которая без них не усваивается термитами. Геометрическая схема асимметричной ингрессии представляется в виде «вогнутой линии для одной части системы» и «выпуклой для другой» [Тектология, кн. 2, с. 23-24].

Асимметричная связь — см. неоднородная связь.

Асимметричная форма сотрудничества — это социально-производственная форма, суть которой «заключается во взаимной связи и соответствии различных ролей в производстве, различных психических форм у отдельных особей». Именно технический прогресс разрушил симметричную кооперацию первобытного родового общества и создал асимметрию в общественных отношениях: размеры и сложность растущего общественного производства потребовали разделения труда сначала на организаторский и исполнительский, а затем уже на множество специального [Основные элементы, с. 181]. Асимметричными формами сотрудничества являются авторитаризм и производственный индивидуализм, или специализация.

Асимметричная цепная связь — см. неоднородная цепная связь.

Асимметрия эйдоформ — это следствие асимметрии социально-производственных форм, которая «вызывает раздробление общества на группы с более или менее различной психологией». Так, например, «средневековый феодал и подчиненные ему крестьяне находятся в асимметричном отношении сотрудничества»: феодал «выполняет организаторскую роль в деле защиты от внешних врагов и в иных предприятиях, непосильных для мелких крестьянских хозяйств (устройство путей сообщения, мельниц, общинных хлебных печей, виноградных давилен…)»; крестьяне «ведут каждый свое маленькое земледельческое хозяйство, соединенное с кое-какими подсобными промыслами» [Основные элементы, с. 198]. Различные внешние влияния, под которыми находятся эти две группы, естественно, ведут к асимметрии идеологических форм: феодал является главным организатором распределения, кроме того, он судит и дает законы, а крестьяне признают за ним эту роль, но дальнейшее развитие таких общественных форм неизбежно усиливает их асимметрию.

Асинергия (от греч. α – не и συνεργία – содействие, соучастие) — нарушение общей ориентации внутрисистемных активностей, т.е. внутрисистемное состояние, противоположное синергии. Синоним – диссинергия.

Аскетизм — пассивная реакция человека на неблагоприятные воздействия окружающей среды, выраженная устойчивой «тенденцией к самоограничению» в виде воздержания от жизненных удовольствий, «сокращения потребностей», а иногда и полного отречения от всех жизненных благ [Тектология, кн. 1, с. 255]. Чаще всего склонность к аскетизму обнаруживают натуры пассивного психотипа.

Ассимиляция — процесс «усвоения элементов из внешней среды, при котором они, входя в состав данного комплекса, образуют в нем группировки, “подобные” другим его группировкам, уподобляются им» [Тектология, кн. 1, с. 198]; проще говоря, «поглощение и усвоение активностей извне» [Тектология, кн. 2, с. 13].

Ассоциативная связь — «специальная форма организации» психического опыта, посредством которой «восприятия, представления, стремления группируются в определенные цепи и комплексы», объединяющиеся затем «около одного, наиболее прочного и устойчивого комплекса воспоминаний, чувств и стремлений – того комплекса, который обозначается словом “я”» [Эмпириомонизм, с. 23].

Астрономическая единица (а.е.) — мера космических расстояний, равная большой полуоси эллиптической орбиты геосферы, т.е. согласно свойствам эллипса среднему расстоянию между центрами гео- и гелиосферы. 1 а.е. = 1,49 · 10 ¹¹ м.

Астрономия — «учение об ориентировке трудовых усилий в пространстве и времени» [О пролетарской культуре, с. 227], или, более точно, «основанный на наблюдениях над крупнейшими телами вселенной метод пространственной и временной ориентировки человеческого труда» [Курс политической экономии, с. 165], т.е. «наука, дающая разделение времени». Будучи изначально земледельческим, а затем и мореходным знанием, в настоящее время «астрономия руководит решительно всеми областями производства». Например, применяемые повсюду часы – «всецело астрономический инструмент: они строятся по данным астрономии, а потом постоянно контролируются ею; проверка всех часов, от одних к другим, делается, в конце концов, по астрономическим обсерваториям; а без этой проверки все часы быстро разошлись бы между собой и людям нельзя было бы точно сорганизовать никакого дела, никакого общения между собой. В старые же времена часами служили прямо солнце и звезды; их движению по небу подражает равномерное движение стрелок по циферблату» [Наука об общественном сознании, с. 376].

Астротектология — раздел тектологии, изучающий звездные системы, начиная от микрокосмической – гелиосистемы – и кончая макрокосмической – метагалактикой.

Атавизм — наблюдаемый в сфере наследственности феномен «возвращения к типу предков», который проявляется не в полном воспроизведении, а лишь в немногих чертах. Под общим именем этого своеобразного явления «объединяется масса фактов довольно различного характера: и черты низшего типа в высшем, например, обезьяньи черты в людях, и сходство, физическое или психическое, потомков с более или менее отдаленными восходящими предками, дедами, прадедами, минуя родителей», при этом «явление атавизма ограничивается обыкновенно немногими заметными особенностями организма: волосатое тело, прадедовский нос, дедовская меланхолия и т.п.» [Основные элементы, с. 87].

Атом — это «высокодифференцированная система» эгрессивно-дегрессивного «“полярного” строения, с положительным электрическим ядром и движущимися в зависимости от него отрицательными электронами», т.е. это устойчивая «система равновесия электрических элементов, положительных и отрицательных», достигшая в результате «чрезвычайно долгого системного расхождения при чрезвычайно напряженном подборе» высокой степени устойчивости, «основанной на неизмеримо-быстрых, циклически-замкнутых движениях» этих элементов – «электрических активностей» [Тектология, кн. 2, с. 29, 196, 20, кн. 1, с. 72]. Разумеется, устойчивость атома относительна: даже радиоактивные элементы распадаются с «различной скоростью – от миллиардов лет у тория и урана до ничтожно малых долей секунды у иных эманаций». Более того, «по современным понятиям о строении атомов, в сущности, всякий их комплекс обладает взрывными свойствами. Требуется только толчок, способный нарушить одновременно равновесие достаточного числа этих атомов; тогда освобождающаяся колоссальная энергия внутреннего движения разрушит в свою очередь структуру не меньшего или еще большего количества других атомов и т.д., пока не исчерпается материал. Обычные воздействия хотя и разрушают постоянно некоторое число отдельных атомов, но слишком слабы, чтобы развернуть этот процесс по взрывному типу, и хотя дезорганизуют мало-помалу, надо полагать, всякие элементы, но с неизмеримой для нас медленностью. Это подобно тому, как смесь водорода и кислорода при комнатной температуре переходит в воду со скоростью, измеряемой сотнями миллиардов лет, но от искры, сразу вовлекающей в реакцию достаточное число частиц, взрывается “мгновенно”» [Тектология, кн. 2, с. 251]. Атом в новейшем смысле «есть не что иное, как организационный центр», т.е. эгрессор: ведь «современный атом в сущности простирается на всю вселенную, хотя бы с точки зрения теории относительности» [Выступление на заседании Комакадемии (1924 г.), с. 323].

Атомистика — разновидность социоморфизма, т.е. «перенесение на природу понятия общественных отношений, именно индивидуалистических». Ведь слово «атом» в сущности означает то же, что «индивидуум». Исторически «индивидуалистическая форма мышления была необходима, и эта форма распространилась на всю природу» [Выступление на заседании Комакадемии (1924 г.), с. 323].

Атрибуты социализма — это три основные характеристики сознательного социогенеза: 1) «действительная власть общества над природою, беспредельно развивающаяся на основе научно-организованной техники»; 2) «стройная организованность всей производственной системы, при величайшей подвижности ее элементов и их группировок и при высокой психической однородности трудящихся как всесторонне развитых сознательных работников»; 3) «общественно организованное распределение на основе общественной собственности на все средства производства» [Вопросы социализма, с. 92, 94-95].

Аффекционал — эмоциональный коррелят «возрастания и уменьшения энергии психической системы», которые «тождественны с непосредственным возрастанием и уменьшением ее жизнеспособности», при этом положительный аффекционал «выражается психически в чувствовании удовольствия», отрицательный – страдания. С точки зрения эмпириомонизма аффекционал с тем или иным его знаком (+ или –) есть «производная от величины энергии системы C по времени (если эта величина энергии есть q, а время – t, то dq/dt есть точное выражение аффекционала с его изменяющимся знаком)» [Эмпириомонизм, с. 135, 212].

База тектологии — это все три основных цикла научного знания: математический, естественный и общественный. Как наука с всеобщей точкой зрения тектология «представляет, в сущности, их развитую и обобщенную методологию», основы которой – «это точное наблюдение и эксперимент» [Тектология, кн. 2, с. 283, 286].

Базис дальнейшего развития — это «сумма условий возможного развития, или количество возможностей развития», возрастающее при всякой конъюгации, «мировое значение» которой «в том, что она разрывает циклическую замкнутость организационных процессов природы, что она уже сама по себе гарантирует поступательный ход развития, исключая простое повторение, простое возвращение постоянно одних и тех же форм» [Тектология, кн. 2, с. 52-53].

Базис подбора — см. основа подбора.

Бесконечно-малая величина — отвлеченный символ, выражающий «уменьшение переменной величины до такой степени, чтобы она становилась меньше любой данной величины». Если переменная величина означает какой-нибудь реальный процесс, например, величину движения тела, то она может быть доведена до бесконечно-малой лишь в случае, когда «данному движению противодействует другое, направленное в обратную сторону, притом возвращающее в своей энергии до тех пор, пока оно не уничтожит всю скорость первого движения». Таким образом, бесконечно-малая величина есть символ взаимодействия двух противоположно направленных активностей, из которых одна уничтожает другую. Предел бесконечно-малых «есть нуль, т.е. отсутствие всякой величины», символ полного уничтожения обеих активностей, полного их равновесия. В рамках известного «закона» формальной диалектики «количественное изменение здесь переходит в качественное, величина в отсутствие величины, движение в покой» [Философия живого опыта, с. 193].

Беспаразитарная система — см. гармоничная система.

Бессознательное — неорганизованное памятью внешнее конъюгационное поле психики, внутренним конъюгационным полем которой является сознание. Естественно, что такое разграничение относительно: «если сознание есть вообще различение внешних влияний, действующих на психику», то и бессознательное – тоже сознание, но только неорганизованное, «разъединенное», так как взаимная связь процессов, происходящих в нем, несравненно слабее, чем в области сознания. Тем не менее, необходимо строго различать бессознательное как сознание «непосредственное», но слабо связное, и сознание «организованное», с большей связностью, между которыми такая же разница, как между «хаосом и системой». Очевидно, что «организованное сознание предполагает непосредственное, как материал, из которого складывается: всякое воспроизведение прежних фактов сознания, всякое воспоминание, взятое в отдельности, есть явление непосредственного сознания. Сознание, неорганизованное памятью, являясь в данный момент как сознание, вслед за тем выступает для познания как бессознательное. Если сознание есть область непосредственно познаваемых фактов, то вне памяти сознание немыслимо, потому что только память делает возможным какое бы то ни было познание». Бессознательное как сознание неорганизованное «неизмеримо более распространено в природе, чем организованное», и лишь «в процессе развития сознание организованное, систематизированное памятью, должно было возникнуть из непосредственного, хаотического». В силу относительного характера разграничения психики на два конъюгационных поля пограничная область между «чистым» сознанием и «чистой» бессознательностью размыта: чем слабее, бледнее, неопределеннее образ воспоминания, тем, вообще говоря, менее сознательным представляется то непосредственно пережитое состояние, которое в нем отражается» [Основные элементы, с. 243]. В психике постоянно происходят «непрерывные превращения сознаваемого в несознаваемое и обратно»: образы непрестанно сменяются в сознании и, исчезая из него, «хранятся в сфере психически-бессознательного», время от времени «вновь всплывая над горизонтом сознания». Сам «переход из одной области в другую является вполне непрерывным, последовательным, как бы быстро он ни происходил. Не всегда удается уловить эту последовательность; но во многих случаях она выступает очень отчетливо». Например, у вас вдруг среди спокойно происходящей смены представлений возникает своеобразно напряженное состояние, и «вы предчувствуете, что сейчас вспомните что-то, что какой-то яркий образ готовится вступить в ваше сознание; ему предшествует, как будто заря, неопределенный и слабый отблеск. Вы уже ощущаете, уже можете определить, с каким чувством, удовольствием или страданием, соединен неизвестный образ. Вот заря воспоминания усиливается… вот она опять угасает, ее затмевают обыденные образы, и, как ее след, у вас остается только слабое, легкое сожаление. Снова вспыхивает отблеск… он становится ярче, живее… неясно и хаотично намечаются основные черты воскрешающего образа… вот вы уже вполне различаете его, и можете сказать себе, что это такое. Напряженность представления возрастает, он заполняет мало-помалу все поле сознания; другие образы бледнеют, стушевываются, скрываются в том сером безразличии, которое носит имя бессознательного… Где граница? Сознание и бессознательное, внутренний и внешний мир сливаются в непрерывном процессе» [Основные элементы, с. 133-134]. В процессе возникновения ощущений бессознательное служит посредником между внешней средой и сознанием: «вся или большая часть клеток-элементов бессознательного имеют своих представителей в элементах центров сознания», поэтому возрастание или уменьшение энергии в клетках первого ряда через передаточный путь вызывает кризис в соответствующей клетке второго ряда; в целом же вся «комбинация таких вызванных кризисов составляет ощущение». А в случае, «когда элементы центров сознания, изменяясь силою разных воздействий, вызывают кризисы одни в других, тогда комбинация кризисов является представлением» [Основные элементы, с. 241-242].

Библия — «энциклопедия еврейской феодальной эпохи», имеющая «вид историко-морального, на откровении построенного руководства разными сторонами жизни» [О пролетарской культуре, с. 230]; это «памятник коллективного творчества эпохи авторитарного быта», в котором «дана и примитивная космология, и легендарная история избранного народа, целая система морали и права, масса технических указаний на разные случаи жизни вместе с правилами культа, ряд политических доктрин и т.д., – все это в качестве откровения, т.е. священных неизменно обязательных норм для практики и познания» [Философия живого опыта, с. 29].

Бином Богданова — это «два универсальных организационных принципа: формирующий принцип ингрессии и регулирующий принцип мирового подбора» [Тектология, кн. 1, с. 53].

Биоадаптон — приспособление для развития, выработанное биоформой в борьбе за существование, т.е. адаптон, расширяющий ее эволюционные возможности.

Биоактивность — затрата энергии со стороны биоформы во внешний мир. Если энергия затрачивается на изменение внешних отношений биоформы таким образом, что она сохраняется, то такая ее активность называется борьбой за существование. В общем же всякое активное движение биоформы представляет «частный случай кризиса, так как основные признаки кризиса здесь налицо: и быстрое уменьшение консерватизма формы (сравните тело животного в состоянии покоя и в момент действия), и превращение скрытой энергии в явную» [Основные элементы, с. 80].

Биогеолимит — «всеобщая граница области борьбы за жизнь», зависящая от альбедо и не зависящая от частных особенностей той или другой биоформы. Поскольку «энергия жизненных явлений есть один из частных случаев преобразования солнечной лучистой энергии, получаемой Землею», то «очевидно, что вся затрата энергии, производимая жизненными формами в их борьбе за существование, должна постоянно оказываться меньше, чем та сумма энергии, которую Солнце тратит на Землю» (лучистая энергия звезд не принимается в расчет, так как «она для Земли в десятки миллионов раз меньше солнечной») [Основные элементы, с. 89-90].

Биогеоценоз — участок земной поверхности с определенным комплексом биоценозов и косных компонентов, объединенных обменом веществ и энергии в единую биосистему.

Биоиерархия — это лестница биоформ «все возрастающей сложности, но все меньшей определенности»: клетка, ткань, орган, организм, семья, стадо, вид, биоценоз, биогеоценоз, биосфера [Основные элементы, с. 69].

Биолимит — граница «области, в пределах которой жизненная форма имеет действительную возможность бороться за свое существование». Для каждой жизнеформы размеры этой особой, более узкой границы различны и «определяются тем, что называют обыкновенно “частными свойствами” данной формы, т.е. особым характером ее внутренних отношений». Например, «растение с хлорофиллом ассимилирует элементы углекислоты воздуха – а для этого непосредственно пользуется лучистой энергией Солнца; а животные и растения без хлорофилла не могут пользоваться таким способом борьбы за существование. Корова ест траву и этим путем пополняет дезассимиляцию своего организма; а кошка не может питаться травой и для поддержания своей жизни должна прибегать к иным приемам. Вообще, каждая жизненная форма, в силу своего определенного сложившегося строения, способна только к определенным типам взаимодействия с внешней природой, а в борьбе за жизнь может ассимилировать внешнюю энергию не при всяких условиях, а только тогда, когда эта энергия находится в определенных, подходящих формах. Далее, корова не может есть ту траву, а кошка – ту мышь, которая находится от нее за сто верст, или за крепкой стеной, или вообще почему-нибудь недоступную для нее. Следовательно, для каждой отдельной формы границы борьбы за жизнь зависят не от общего количества солнечной лучистой энергии, а от той ее доли, которая в данное время находится, так сказать, в подходящем виде, и притом в пределах внешних отношений формы (т.е. в пределах ее прямого воздействия)» [Основные элементы, с. 89-90].

Биологический закон — это «организационная схема, выражающая структурные условия сохранения и развития жизненной системы» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 130].

Биология — «наука о формах жизни, о формах борьбы за существование. Метод биологии характеризуется принципом подбора, который она прибавляет к общим методам математики и физики. Сущность его заключается в представлении о том, что выживание и гибель возникающих форм жизни совершаются закономерно, в зависимости от их отношения к среде; отсюда – стремление рассматривать все изменения форм жизни как процессы их развития или деградации, т.е. возрастания или уменьшения для них возможности сохраниться в борьбе за существование» [Познание с исторической точки зрения, с. 205].

Биомоторика — это так называемые «двигательные реакции» биоформ, те их «целесообразно направленные движения», которые играют решающую роль в борьбе за существование, т.е. добывание пищи, бегство от опасностей и другие способы самозащиты и нападения. Целесообразность всех этих реакций зависит в первую очередь от ориентировки, т.е. «направляющей работы мозга, которая сама опирается на внешние чувства, у высших организмов больше всего на зрение». Но, разумеется, в беспрестанной и непредсказуемой борьбе за выживание даже самая наилучшая ориентировка еще не гарантирует успеха, не спасает от вреда и гибели, если среда сама по себе неблагоприятна [Тектология, кн. 2, с. 162].

Биоподбор — см. жизнеподбор.

Биопрогресс — количественное и качественное развитие биосферы, характеризуемое числом возникающих и сохраняющихся биоформ; проще говоря, рост жизни на Земле.

Биосистема — любая форма жизни, всякий био- или биокосный комплекс взаимозависимых и соподчиненных элементов, взаимоотношения которых и особенности строения определены их функционированием как целого; например, комплекс всех органов в живом организме или некоторый комплекс живых организмов, образующих стаю, популяцию или биоценоз. Таким образом, понятие «биосистема» включает в себя не только отдельные особи, но и разнообразные их комплексы различного масштаба и ранга: от семьи, стаи, колонии до популяции, вида, биоценоза, биогеоценоза, кончая биосферой. Биосистемы высших уровней координируют функции биосистем низших уровней и управляют ими, причем эта регуляция осуществляется петлями прямых и обратных связей.

Биосфера — это «вся область жизненных явлений», которая с точки зрения «единства происхождения всех форм жизни» и совместности их борьбы за существование рассматривается «как единая, всеобщая форма жизни» [Основные элементы, с. 68]; иными словами, это сложноорганизованная геосферная система биогеоценозов, представляющая собой определенную форму их адаптации к природным процессам; т.е. это результат естественного подбора, где весь совокупный биогеоценотический покров Земли является объектом подбора, а природная среда, т.е. геосфера и космос, – фактором. Таким образом, биосфера – это сформировавшаяся в ходе эволюции органическая оболочка геосферы, состав, структура и энергетика которой определяются совокупной деятельностью всех живых организмов; проще говоря, это тончайшая оболочка жизни на Земле, или еще короче, ее биодерма (от греч. βιος – жизнь и δερμα – кожа, шкура), включающая в себя не только особи, популяции и виды, но и среду их обитания. Являя собой «жизнь в целом», биосфера охватывает часть литосферы, всю гидросферу и часть атмосферы вплоть до озоновой оболочки [Тектология, кн. 2, с. 17], отличаясь от них и вообще от всей остальной природы тем, что представляет собой «область размножающихся форм» [Основные элементы, с. 81].

Биотектология — раздел тектологии, изучающий биосистемы с организационной точки зрения.

Биоткани — составляющие многоклеточный организм специфические системы клеток, которые, будучи специализированы на выполнении определенных функций, являются адаптивными структурами целостного организма и по отношению к органам выступают как строительные материалы, при этом одна и та же система клеток может входить в состав различных органов.

Биоформа — см. жизнеформа.

Биоценоз — система адаптированных к общей территории популяций, представляющая собой результат коэволюции всех населяющих данную территорию живых организмов и обеспечивающая биологический круговорот веществ в биогеоценозе. Как совокупность всех живых организмов биоценоз подразделяется на три взаимозависимых комплекса: образующие органическое вещество продуценты (в основном зеленые растения), усваивающие органическое вещество консументы (животные) и минерализирующие органическое вещество редуценты (микроорганизмы). Таким образом, биоценоз представляет собой трехкомплексную биосистему, основным фактором устойчивости которой является трофический цикл – непрерывная интеграция элементарных трофических актов, совершаемых всеми живыми организмами, образующими на данной территории единую локальную трофическую цепь.

Биоэкспансия — экстенсивный способ сохранения биоформ, преодолевающий негативные последствия второй особенности подвижного биоконсерватизма, суть которой в невозможности для биоформ непосредственно ассимилировать материал собственной дезассимиляции, в силу чего «для сохранения формы становится необходимым постоянно, все дальше и дальше распространяющееся изменение ее внешних отношений: жизненный процесс должен усваивать все новые элементы среды, потому что старые элементы, отданные им этой среде, уже не годятся для прежней роли» [Основные элементы, с. 77].

Биперсистент — это система двух взаимосвязанных персистентных комплексов. Например, биперсистентом является основная структурная единица в системе живых организмов – вид. В этом случае принцип подбора выступает одновременно в двух формах, как «естественный и половой подбор»; при этом объектом подбора «служат только целые индивидуумы и через них – виды организмов», т.е. подбор взаимосвязанным образом осуществляется на генетическом и филогенетическом уровнях [Тектология, кн. 1, с. 196].

Бирегулятор — это «двойной регулятор», т.е. «такая комбинация, в которой два комплекса взаимно регулируют друг друга», иными словами, это «такая система, для которой не нужно регулятора извне, потому что она сама себя регулирует». Тектология относит бирегуляторы к системам «истинного равновесия», устойчивость которых объясняется тем, что между взаимно регулирующими комплексами существует «определенное структурное соответствие, гарантирующее их прочность». Например, механизм взаиморегуляции скорости хода и давления пара в паровой машине заключается в установившихся между ними взаимодополнительных петлях прямой и обратной связи: «если давление поднимается выше надлежащего уровня, то возрастает и скорость, а зависящий от нее механизм тогда уменьшает давление, и обратно» (то, что для одного комплекса является прямым воздействием, для другого – обратным, и наоборот). В данном примере устойчивым считается тектологическое состояние паровой машины с базовым параметром (давление пара) в определенных пределах («надлежащий уровень»), которое достигается сменой знака обратной связи (с усиливающего воздействия на ослабляющее, и наоборот) при колебаниях давления пара в пределах «надлежащего уровня», т.е. около требуемой величины. Паровая машина – это пример технического бирегулятора. Примером природного бирегулятора является «система равновесия “вода – лед” при 0° С». В обществе «бирегулятор очень распространен в виде систем “взаимного контроля” лиц или учреждений и т.п.» [Тектология, кн. 2, с. 97].

Бирегуляция — это двойная обратная связь между комплексами, когда они с помощью постоянных конъюгационных взаимодействий взаимно приспосабливаются друг к другу.

Бисубъективная физика — переходная, или так называемая релятивистская, физика, т.е. «физика двух наблюдателей», решающая вопрос о способах их общения, взаимного согласования и «о влиянии этих способов на их познавательное взаимоотношение». Основной и практически почти единственный способ общения здесь – световой, т.е. путем электромагнитных взаимодействий, при этом «признается объективность, т.е. общезначимость, законов природы и допускается условное превращение координатных систем»; иначе говоря, законы природы для двух наблюдателей остаются неизменными, «их только дополняют еще иными, законами согласующего преобразования дегрессии опыта». Необходимость координатных преобразований вызвана тем «фактом, что взаимное движение двух систем своеобразно их разобщает. Оно разобщает их тем сильнее, чем больше относительная скорость: если бы она достигла величины скорости света, разъединение было бы абсолютным, перенос энергии между системами стал бы реально невозможным, события в одной из них не были бы доступны восприятию из другой, не давали бы в ней своей проекции. При обычных, малых скоростях, степень разобщения ничтожна, проекция через передачу энергий получается, и дает образы происходящих событий, мало отличающиеся от тех, которые воспринимаются в самой же данной системе, которые соответствуют “действительности” с ее точки зрения». Таким образом, «дело идет о проекциях, образах, которые изменены разобщающим процессом движения, и, следовательно, подлежат поправкам. Теория относительности как раз и формулирует поправки, через которые от проекций и образов событий системы A в системе B можно перейти к “действительности” этих событий в той системе A, где они происходят, а также и обратно». Человеческие «органы чувств, плюс память, плюс все вспомогательные научные средства восприятия и фиксирования фактов, можно рассматривать, как своего рода кинематографический аппарат. Если два таких аппарата, находясь в системах A и B, делают взаимно съемку этих систем, то их “фильмы” будут изменены, “искажены” по сравнению со съемкой из своей системы: изображения тел окажутся укорочены по линии движения, самый ход событий замедлен (“отставание часов”), то и другое одинаково с обеих сторон. Человек, например, на этих “фильмах” имеет один рост, когда он стоит, и другой, – когда лежит. Ясно, что формулы перехода от координат одной системы следует понимать как формулы поправок для перехода от более или менее искаженных изображений к внутренней действительности каждой системы, формулы подстановки вещей и событий под их воспринимаемые образы. Понятое иначе, взаимное, например, отставание часов было бы просто плоским противоречием, логической нелепостью». Вообще то, что действительно признает релятивистская физика в своем принципе относительности, «это двусторонняя симметрия всякого процесса движения. Симметрия есть факт структурный; и если она констатирована, это, конечно, шаг вперед в познании мировой структуры, организационной формы мира. Но понятие двусторонней симметрии применимо именно там, и только там, где имеется всего две стороны. Поэтому теория относительности должна пониматься всецело как физика двух наблюдателей. А как только данные и постановки задачи выходят за пределы двух взаимно движущихся комплексов, так формулы относительности становятся недостаточны, и если их тогда механично применять, они могут даже вести к прямым недоразумениям» [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 143-146, 150].

Бисубъективно-динамическая система — такая система наблюдения, «выражающая переход на основе полной взаимности от позиции одного наблюдателя к позиции другого при относительном их движении, когда исключена всякая неподвижная система». Поскольку «движение системы есть деформирующий момент для ее восприятия», то «изображение одной системы, получаемое, при известных деформирующих условиях, в другой системе, искажает объект в определенных соотношениях, и что так как эти деформирующие условия общие, взаимные, то и искажения взаимны». С помощью определенных формул можно исправить эти искажения и перейти от «изображений», соотносительных индивидууму, к «предмету», соотносительному коллективу. Таким образом, выполнив весь ряд таких замещений для всех наличных взаимно движущихся систем, можно «из бисубъективно-динамических комбинаций получить их разрешение в объективно-динамической системе» [Объективное понимание принципа относительности, с. 335, 336].

Бисубъективно-статическая система — такая система наблюдения, выражающая «переход с одной индивидуальной точки зрения на другую, тоже индивидуальную», что «еще не “общезначимость”», т.е. не объективность. Разрешение противоречия «дается синтезом всех возможных индивидуальных систем в универсальную коллективную», представляющую уже «объективную систему, но пока еще объективно-статическую», которая «сложилась еще в донаучном сознании, оформлена в старой физике» [Объективное понимание принципа относительности, с. 334].

Бисубъективность — это «согласование опыта двух наблюдателей», которое «не есть еще всеобщее согласование», поскольку «тем, что “значимо” для них, не исчерпывается социальная значимость, т.е., объективность». Например, в теории относительности объективны, т.е. обладают всеобщей значимостью, «формулы взаимных поправок для двух позиций. Но самые образы, получаемые этим путем, еще не объективны, а только “бисубъективны”, – обязательны для обоих субъектов, соотносительно связанных с этими двумя позициями, – но подлежат проверке со стороны “третьих”, т.е., вообще, – коллектива. Объективна, например, формула отклонения луча солнечным полем тяготения, но “бисубъективно” восприятие положения звезды, луч которой отклонен, и восприятие Земли с этой звезды. Оно и должно проверяться с точки зрения “третьих”, позиция которых не та и не другая». Таким образом, ограниченность теории относительности, точнее, слабость ее некоторых формулировок возникает именно из того, что не сознается эта ее бисубъективная природа, и ее «образы принимаются за всецело и полностью объективные, или напротив, отрицается самая возможность объективных, т.е. для всех наблюдателей согласованных образов» [Организационный смысл принципа относительности, с. 128-129].

Божество — это «тектологическая иллюзия», представляющая собой «мнимую эгрессию; но на деле – это дегрессия» в виде универсального «идеологического комплекса, возникшего на основе действительных эгрессий» [Тектология, кн. 2, с. 148]; как самый высший авторитет – это мнимый символический «представитель всех вообще авторитетов и всякой власти» [Элементы пролетарской культуры, с. 53]. Проще говоря, это властный объединяющий фетиш – с научной точки зрения [Элементы пролетарской культуры, с. 86], и «высшая мировая активность» – с религиозной [Тектология, кн. 1, с. 256].

Болезнь — это организационный процесс, представляющий собой «борьбу организма против разрушительных влияний, против дезорганизующих воздействий» [Тектология, кн. 2, с. 261].

Боль — отрицательный аффекционал, связанный с «быстро наступающим перевесом затрат энергии системы над ее ассимиляцией» [Эмпириомонизм, с. 42] и сопровождаемый повышением иннервации, т.е. «сильным, резким сжатием периферических артерий». Боль от физического внешнего раздражения строго локализована, но, тем не менее, «она не дается с ощущением, а следует за ним», т.е. «боль есть явление вторичное»: от места своей локализации она «не проводится к головным центрам», а напротив, «возникает в них». Например: «если человеку наносится рана, то он сначала получает чисто осязательное ощущение оружия, проникающего в его тело, а потом уже испытывает чувство боли», причем «запаздывание это, от ничтожных долей секунды, может доходить до 1-2 секунд. Боль вполне отделима от осязательных ощущений, и, в иных случаях действия наркотических веществ, она вполне устраняется при сохранении всех внешних чувств», точная же ее локализация основана на «тесной непосредственной связи с определенным осязательным, точно локализуемым ощущением». Как факт сознания боль формируется в ЦНС и вторична к фактам физиологии, но все же она есть «непосредственный результат внешнего раздражения», следствие разрушающего воздействия на орган или биоткань, поэтому всякое не только осязательное, но «даже слуховое, зрительное ощущение, достигая известной силы, приобретает характер боли». Более того, поскольку сжатие сосудов есть база всех отрицательных аффекционалов, то «разница между болью и другими отрицательными эмоциями относительна», а различие между физической и душевной болью ненаучно [Основные элементы, с. 232-234].

Борьба — дезорганизующий процесс, так как «означает активности, направленные противоположно и в той или иной мере друг друга уничтожающие, т.е. наличность дезингрессий; хотя она результатом своим может иметь и прогресс, но сама по себе она – явление дезорганизационное» [Тектология, кн. 2, с. 26]. Борьба – это не просто противоречие, а всегда «взаимное противоречие» [Тектология, кн. 2, с. 19].

Борьба внутри общества — это «борьба человека с людьми», которая в отличие от борьбы человека с природой является «не только двигателем, но отчасти и тормозом прогресса», поскольку «растрачивает силы и рассеивает творческое внимание человека». Борьба внутри общества – это «дорогая цена, которою покупается стихийное развитие. Масса сил бесплодно растрачивается на эту борьбу, и только небольшая часть их идет прямо на то, чтобы сделать человека сильнее и совершеннее. С прекращением такой растраты сил начинается эпоха сознательного развития» [Вопросы социализма, с. 76, 45].

Борьба за социализм — борьба внутри общества за превращение его из катагеничной системы в арогеничную; иначе говоря, борьба за максимальную арогеничность социогенеза, за превращение его во всевозрастающий социальный арогенез, единственным двигателем которого будет борьба человека с природой. В настоящий момент «земной мир страшно раздроблен политическими и национальными делениями, так что борьба за социализм ведется не как единый цельный процесс в одном обширном обществе, а как целый ряд самостоятельных и своеобразных процессов в отдельных обществах, разъединенных государственной организацией, языком, иногда и расою». Поэтому и «вопрос о социальной революции становится очень неопределенным: предвидится не одна, а множество социальных революций, в разных странах в различное время, и даже во многом, вероятно, неодинакового характера, а главное – с сомнительным и неустойчивым исходом. Господствующие классы, опираясь на армию и высокую военную технику, в некоторых случаях могут нанести восставшему пролетариату такое истребительное поражение, которое в целых обширных государствах на десятки лет отбросит назад дело борьбы за социализм; и примеры подобного рода уже бывали в летописях Земли. Затем отдельные передовые страны, в которых социализм восторжествует, будут как острова среди враждебного им капиталистического, а частью даже докапиталистического мира. Борясь за свое собственное господство, высшие классы несоциалистических стран направят все свои усилия, чтобы разрушить эти острова, будут постоянно организовывать на них военные нападения и найдут среди социалистических наций достаточно союзников, готовых на всякое предательство, из числа прежних собственников, крупных и мелких. Результат этих столкновений трудно предугадать. Но даже там, где социализм удержится и выйдет победителем, его характер будет глубоко и надолго искажен многими годами осадного положения, необходимого террора и военщины». В общем «это будет далеко не наш социализм» [Вопросы социализма, с. 183-184].

Борьба за существование — организующая среду активность биоформы; иными словами, самосохраняющее «воздействие жизненного процесса на внешний мир», или, с энергетической точки зрения, всякая «затрата энергии во внешний мир, направленная к сохранению формы жизни», точнее, такая за­трата энергии, которая «изменяет внешние отношения так, что их воздействие не разрушает системы внутренних отношений формы». Поскольку «все формы изменяются, и, в конце концов, “уничтожаются” силою внешних влияний», то «производя определенные, постоянно повторяющиеся изменения во внешней среде, жизненный процесс избегает ее разрушающего действия на его форму». Например, «усваивая себе из внешней среды химическую энергию питательных веществ и превращая ее в тепловую, тепло­кровный организм избавляется от того гибельного охлаждения, кото­рое стремится произвести в нем внешняя среда, отнимая у него теплоту», а «воспринимая из внешней среды и ассимилируя в определенных формах материю, организм вознаграждает ту потерю тканей, которая неизбежно происходит в процессе его взаимодействия с внешней средой, и которая быстро разрушает самый организм». Внешние проявления борьбы за жизнь очень разнообразны: даже для одной и той же биоформы они в различных случаях могут быть не похожи друг на друга, но, еще раз следует подчеркнуть, что «понятие борьбы за существование охватывает вообще всякую, независимо от характера внешних проявлений, затрату энергии в определенном направлении – именно к сохранению данной формы» [Основные элементы, с. 66, 65, 89].

Борьба классов — это второе основное противоречие классовой системы, которое, являясь борьбой внутри общества, неизбежно создает внутри него определенную катагеничность и тем самым «принципиально исключает организационную устойчивость общественного механизма» [Вопросы социализма, с. 317]. См. классовая борьба.

Борьба национальностей — разновидность диссипации социальной энергии, иначе говоря, катагеничное ее расточение, снижающее эволюционный потенциал социальной системы. В классовых системах борьбу национальностей «усиленно поддерживают и обостряют господствующие классы. К этому их побуждает частью конкуренция капитала разных стран, наций и рас, частью стремление направить растущую энергию низших классов в русло борьбы национальной, вместо классовой» [Наука об общественном сознании, с. 469].

Борьба человека с природой — это «всеобщий и основной двигатель прогресса» в отличие от борьбы внутри общества, являющейся «не только двигателем, но отчасти и тормозом прогресса» [Вопросы социализма, с. 76]. До тех пор, пока человек находится в борьбе с природой, он не образует с ней единой системы; но «побеждая» природу, он «овладевает различными ее активностями, концентрируя их как свои активности, становится для “побежденных” комплексов природы центральным, определяющим комплексом»: в этом случае образуется единая система, причем не простая эгрессивная, а более сложная – система цепной эгрессии [Тектология, кн. 2, с. 124]. С энергетической точки зрения суть отношений общества к природе выражается в усвоении и затрате энергии: «если усвоение энергии из внешней природы преобладает над затратами, то сила общества возрастает»; и наоборот, она уменьшается, «если трата перевешивает усвоение». Как сложный социальный процесс борьба человека с природой включает в себя непосредственную борьбу и косвенную: первую представляет технический процесс, а вторую – все остальные напрямую не относящиеся к этой борьбе внетехнические процессы. Например, «коллективное добывание пищи в виде охоты есть акт непосредственной борьбы за жизнь», а «коллективное обсуждение способов добывать пищу, составление плана охоты и т.п. – акт, косвенно входящий в систему этой борьбы». Что касается различия между ними, то оно «отнюдь не в степени социальности тех или других функций – они одинаково социальны и не в их жизненной ценности – они могут быть одинаково важны для жизни; различие только в направлении функций: в первом случае их объектом является внешняя природа, во втором – другие социальные функции. В акте охоты предмет воздействия – птицы, звери и т.д., в акте составления плана охоты – представления людей об этом трудовом процессе». Функции первого рода обозначаются как технические; функции второго рода – как экономические и идеологические [Эмпириомонизм, с. 263].

Брак (семейный брак) — это «частичная психофизиологическая конъюгация двух особей с образованием более сложного целого – семьи»; более того, как правило, это двойная конъюгация, поскольку включает «конъюгацию двух психических личностей для жизненного сотрудничества, с одной стороны, и двух половых клеток для зарождения новой жизни – с другой». Такой двойственный характер брака «порождает в нынешнем человечестве много противоречий и несоответствий, и будет порождать их до тех пор, пока научная мысль и научная техника не овладеют вполне условиями наилучшего сочетания зародышевых элементов и гармонического развития человеческого существа с самого зарождения», т.е. условиями оптимального сочетания генов и эйдогенов. Поскольку никакая конъюгация не может совершаться без растраты активностей, то и взаимное приспособление сторон в браке тоже происходит с растратой сил, только величина ее бывает разной: либо «она более чем покрывается положительными результатами брака», либо «достигает такой степени, что целое получается неустойчивое и конъюганты вновь расходятся с пониженной жизнеспособностью или даже искалеченными». Последний случай соответствует «чрезмерному их жизненному расхождению», но с другой стороны, слишком «слабая дифференциация делает связь, так сказать, “бессодержательной”, бесплодной для развития обеих сторон», хотя нередко такой брак бывает «более удачным в смысле создания потомства; но равным образом возможно и обратное» [Тектология, кн. 2, с. 49].

Буддийский идеал — это нирвана, т.е. «абсолютное равновесие души, ее полное успокоение в ничем не возмущаемом созерцании вечности». Из всех существующих социальных идеалов буддийский – «самый чистый и законченный» идеал «пассивности и безразличия» [Тектология, кн. 1, с. 256].

Будущее — конечный результат «тенденций настоящего и прошлого, которые могут быть объективно установлены и сопоставлены» с помощью абстрактного анализа и дедукции. Вполне понятно, что получаемый при этом прогноз будет в определенной мере и относителен, и условен, но таковы вообще все выводы науки. Сам по себе алгоритм предсказания прост, чего, разумеется, нельзя сказать об объекте предсказания, который нередко оказывается неимоверно сложным. Чтобы дать прогноз, например, грядущего состояния общества, надо среди социальной действительности «отчетливо выделить основные тенденции развития; затем скомбинировать их, мысленно продолжая их до того жизненного предела, до которого они остаются взаимно совместимы». Методика та же самая, которая применяется при реконструкции картин доисторических социальных формаций, но только задействована она в обратном направлении; при этом в обоих случаях «руководящим принципом служит приспособление общества к условиям его трудовой борьбы за существование». Конечно, таким путем можно «выяснить лишь самые общие, но зато и главные черты социальной системы доступного нашему предвиденью будущего» [Вопросы социализма, с. 295].

Бумажно-золотая инфляция — особая форма инфляции, которая «заключается не только в увеличении количества неразменных бумажных денег, но в увеличении вообще суммы покупательных средств по сравнению с суммой товаров» [Доклад на заседании Соц. Академии Общ. Наук 14 сентября, с. 152-153].

Буржуазия — индивидуалистический организаторский класс, сменивший господствующие авторитарные группы дворянства и духовенства, в состав которого входили: «капиталисты, крупные, средние и мелкие; буржуазно-организаторская интеллигенция, адвокатская и чиновничья, с одной стороны, инженерско-техническая и учено-профессорская, с другой; и наконец, мелкая буржуазия в собственном смысле этого слова, остатки самостоятельных мелких производителей города и деревни, частью еще кое-как приспособляющихся к новой социальной обстановке, частью быстро гибнущих под ударами капитала»; т.е. довольно «огромный комплекс во многом различных и во многом расходившихся социальных групп». На поле общей борьбы против подавлявшего их старого строя все эти индивидуалистические группировки могли еще более или менее соединиться в блок, но по окончании этой борьбы должны были неизбежно проявить свою неоднородность [Линии культуры XIX и XX вв., с. 122].

Бытие — с социально-трудовой точки зрения «нечто такое, с чем практически приходится считаться; что требует усилия; что практически представляет сопротивления». Когда мы говорим: «Это есть», то это означает, «что мы в своей практике должны “это” учитывать. Скажем, “есть” в обществе такое-то настроение. Мы его учитываем, мы должны практически с ним считаться. “Есть” такой-то предмет, мы должны с этим предметом считаться. Мы можем встретить сопротивление со стороны их, нам нужны усилия по отношению к ним: вот что обозначает “бытие”». И с другой стороны, «оно не может быть отнесено к тому, что не требует никакого усилия, что не требует активности, что не сталкивается с нашей активностью. Только так понимается бытие. Это его действительное значение, не просто историческое, не просто в данное время сложившееся, а выработанное целой историей человечества, и мы “бытием” ничего другого назвать не можем» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 256].

Бюрократический социализм — социальная система, в которой производство и распределение организовано «иерархией чиновников с патриархально-моральной монархической властью во главе», что в социально-идеальном измерении представляет «нечто среднее между идеалом технической интеллигенции и феодально-сословным»; проще говоря, уродливая модернизация феодализма, которую «часто называют “государственным социализмом”» [Тектология, кн. 2, с. 75], а в современных исследованиях, объединяя оба термина, – «государственно-бюрократическим социализмом».

Вампиризм — крайняя форма паразитизма; один из факторов регрессивных тенденций в социогенезе, выражающий «жизненную несовместимость отжившего и развивающегося». Типичный пример перехода формы социального паразитизма в вампиризм являет Испания времен постконкисты: «пока благодаря монопольной эксплуатации и грабежу новооткрытых стран громадные богатства притекали в Испанию при не особенно значительных затратах общественного труда, до тех пор феодалы и монахи могли благополучно паразитировать на организме испанского народа, не истощая его настолько, чтобы это исключало возможность развития. Но по мере утраты монополии и вынужденного сокращения грабежа эти элементы отжившего мира ту же сумму энергии для поддержания сложившегося уровня своей жизни стали извлекать из своей ближайшей социальной среды – испанских крестьян и ремесленников. Это – простейшая форма вампиризма» [Эмпириомонизм, с. 259].

Вампирогенез — социоэнергетическая инверсия какого-нибудь конкретного эгокомплекса, либо социальной группы или даже целого класса в результате длительного действия положительного подбора по связи, направленного к постепенной смене их социоэнергетического статуса с донорского на реципиентный. Взять, к примеру, какого-нибудь отдельного человека – «работника в какой бы то ни было области труда и мысли. Он живет для себя, как физиологический организм; он живет для общества, как деятель. Его энергия входит в общий поток жизни и усиливает его, помогает побеждать то, что ей враждебно в мире. Он в то же время, без сомнения, чего-нибудь стоит обществу, живет за счет труда других людей, нечто отнимает у окружающей его жизни. Но пока он дает ей больше того, что берет, он увеличивает сумму жизни, он в ней плюс, положительная величина. Бывает, что до самого конца, до физической смерти он и остается таким плюсом: ослабели уже руки, но еще хорошо работает мозг, старик думает, учит, воспитывает других, передавая им свой опыт; затем устает мозг, слабеет память, но не изменяет сердце, полное нежности и участия к молодой жизни, самой своей чистотой и благородством вносящее в нее гармонию, дух единства, который делает ее сильнее. Однако так случается редко. Гораздо чаще человек, который слишком долго живет, рано или поздно переживает сам себя. Наступает момент, когда он начинает брать у жизни больше, чем дает ей, когда он своим существованием уже уменьшает ее величину. Возникает вражда между ним и ею; она отталкивает его, он впивается в нее, усиливается вернуть ее назад, к тому прошлому, в котором ощущал свою связь с нею. Он не только паразит жизни, он ее активный ненавистник; он пьет ее соки, чтобы жить, и не хочет, чтобы она жила, чтобы она продолжала свое движение. Это – не человек, потому что существо человеческое, социально-творческое, уже умерло в нем; это – труп такого существа. Вреден и обыкновенный, физиологический труп: его надо удалять или уничтожать, иначе он заражает воздух и приносит болезни. Но вампир, живой мертвец, много вреднее и опаснее, если при жизни он был сильным человеком». То же происходит с отживающими социальными группами и классами: когда они отживают, то «мертвецы рождают мертвецов», и такие социальные комплексы становятся вампирами-персистентами [Вопросы социализма, с. 264-265].

Величина — это «результат измерения; а измерение означает последовательное прикладывание к измеряемому объекту некоторой мерки и, очевидно, исходит из той посылки, что целое равно сумме частей. Измерять явление или рассматривать его как величину, т.е. математически, это и значит брать его как целое, равное сумме частей, как нейтральный комплекс», в котором «организующие и дезорганизующие процессы взаимно уравновешены» [Тектология, кн. 1, с. 124].

Вера — распространенная на стихийной стадии социогенеза форма идеологического рабства, которая в первоначальном и простейшем виде представляет собой «абсолютное доверие к авторитету, господствующему над волею и мыслью человека» [Десятилетие отлучения от марксизма, с. 110], т.е. такое доверие, которое «основано на подчинении, на устранении собственной мысли и критики, на отказе от исследования, на подавлении всяких возможных сомнений, на акте воли, направленном к познавательной пассивности» [Вера и наука, с. 40]. Если «теоретическое убеждение говорит: на основании таких фактов и доказательств я думаю так-то», то «вера говорит: мне не важны ни факты, ни доказательства, – я чувствую, что это так. Твердая, т.е. «действительно настоящая вера не нуждается в теоретических подпорках: ее основа – непреклонная, верная себе воля». Если вера начинает искать аргументы, «то очевидно, что воля уже не так тверда, что вера уже пошатнулась. Живая вера не ищет доказательств, она даже не хочет их, как лишнего, бесполезного балласта» [Из психологии общества, с. 232-233].

Вертикальная цепная связь — это цепная связь между комплексами различных уровней организованности, представляющая собой либо цепную эгрессию, либо цепную дегрессию.

Вечность — бесконечно малая темпоральность. Чтобы получить представление о вечности, достаточно представить результат какого-нибудь бесконечно медленного процесса за бесконечно большой промежуток времени. Пусть, например, «на краю света есть алмазная гора, час пути в длину, в ширину и в высоту. Раз в сто лет там пролетает маленькая птичка, которая на минуту останавливается на ней и чистит об нее свой клюв. Когда повторением этой операции будет стерта до основания вся гора, тогда минет первая секунда вечности» [Тектология, кн. 1, с. 200].

Вещь (предмет) — с динамической точки зрения это процесс, а совокупность свойств вещи – форма процесса. Изучение конкретной вещи сводится к исследованию определенной формы процесса, который считается познанным лишь в том случае, если «во внутренних взаимных отношениях элементов процесса мы нашли то постоянное, что поверхностно познается нами в сходстве отдельных впечатлений, получаемых нами от процесса, и то своеобразное, что лежит в основе различения данного процесса от других», т.е. если «мы нашли и единство существования и отдельность процесса» [Основные элементы, с. 24-25]. Тектология всякую вещь рассматривает как непрерывно взаимодействующую с внешней средой определенную систему, составными элементами которой являются свойства вещи.

«Вещь в себе» — вещь вне опыта, т.е. «познавательно пустая, равная нулю» абстракция [Страна идолов, с. 228].

Взаимная гемотрансфузия — метод «одновременного переливания крови от одного человека другому и обратно путем двойного соединения соответственными приборами их кровеносных сосудов». Своим появлением метод обязан идее «обновления жизни»: предполагалось, что в результате «обмена крови между двумя человеческими существами» каждому из них передается «масса условий повышения жизни». Что же касается самой идеи, то она, в свою очередь, возникла как аналогия наблюдаемым в природе явлениям: так, например, известно, что «природа, чтобы повысить жизнеспособность клеток или организмов, постоянно дополняет одну особь другою. Для этой цели одноклеточные существа, когда их жизнеспособность понизится в однообразной обстановке, сливаются по два в одно, и только этим путем возвращается в полной мере способность их к размножению – “бессмертие” их протоплазмы. Такой же смысл имеет и половое скрещивание высших растений и животных: здесь также соединяются жизненные элементы двух различных существ, чтобы получился более совершенный зародыш третьего», и наконец, человек сам «применяет кровяные сыворотки для передачи от одного существа другому элементов жизнеспособности, так сказать, по частям – в виде, например, повышенного сопротивления той или иной болезни» [Вопросы социализма, с. 158].

«Взаимный идиотизм» — широко распространенный феномен взаимонепонимания, возникающий при общении людей с различными формами мышления. Например, то, что «организационное орудие неизбежно определяется именно тем, что оно организует», эмпирически настолько очевидно, что не нуждается ни в каком доказательстве. Тем не менее, эту азбучно-элементарную истину не понимает ни один из официальных теоретиков, посвященных в марксизм, который, «встречаясь с этой азбукой», сразу же заявляет, «что она противоречит Священному Писанию Маркса и Энгельса», в то время как непосвященный в марксизм, но «толковый рабочий быстро и легко воспринимает ее как нечто весьма простое: для него, по своему трудовому опыту знающего, как орудие определяется материалом, которое оно обрабатывает, тут нет ничего непонятного» [Вопросы социализма, с. 327]. Примеров, иллюстрирующих «взаимный идиотизм» предостаточно, и ходить за ними далеко не нужно, поскольку все наше пораженное плюрализмом современное общество и есть ни что иное, как грандиозное сборище «взаимных идиотов», толпа непонимающих друг друга индивидуумов.

Взаимодействие — это «взаимная передача активностей, затрата с одной стороны, переходящая в усвоение другой, и обратно» [Тектология, кн. 2, с. 20]. Прямое следствие третьего закона Богданова.

Взаимодополнительные связи — см. дополнительные соотношения, или дополнительные связи.

Взаимонепонимание — следствие дисгармоничности современного общества, раздробленность которого порождает людей с различным индивидуальным опытом и различным менталитетом: «специалист не понимает специалиста, поскольку материал их опыта различен (например, художник не понимает ученого, филолог – естественника и т.п.), подчиняющийся не понимает господствующего, и наоборот, поскольку различен не только материал их переживаний, но и их фактическое отношение к одним и тем же данным опыта (например, что для одного – орудие труда, то для другого – орудие эксплуатации и т.п.)». Взаимонепонимание означает, что доступные одному человеку переживания и высказывания других людей не укладываются в закономерность его индивидуального опыта, в силу чего он не может «правильно оценивать их психические состояния и предвидеть их действия» [Эмпириомонизм, с. 35].

Взаимопонимание — социальная ингрессия на основе «общего языка и той суммы понятий, которая им выражается», иначе говоря, на основе «того, что называют общей “культурой”, или, точнее, идеологией». Например, существует взаимопонимание между финансистами, хотя они могут являться и чаще всего являются ожесточенными конкурентами и даже врагами, тем не менее, это – «люди “одного общества”, потому что в самом деле способны полнее и точнее понять друг друга»; и напротив, нет взаимопонимания между финансистом и фермером, относительная социальная разнородность которых «заключается в совокупности несходных идеологических элементов, привитых им воспитанием и жизнью в их обычной среде: различны их понятия, резюмирующие для каждого опыт того “общества”, или, точнее, социального слоя, к которому он принадлежит; и хотя они говорят на одном языке, но неодинакова и их речь, по крайней мере многие оттенки, понятные и привычные одному, недоступны другому, и наоборот». Без взаимопонимания общество немыслимо, его степень есть «мера самой социальной связи», а связка – «общность идеологических элементов» [Тектология, кн. 1, с. 185-186].

Взаимоприспособление — конъюгация комплексов с образованием связки, в основе которой лежит универсальный механизм подбора, «приводящий соединяемые части разных комплексов к взаимному соответствию или совпадению». В природе примеров такой взаимной адаптации можно «указать бесчисленное множество. В области жизни это относится к любой паре связанных между собой клеток в организме, к любой паре особей, вступающих в семейное или стадное общение. Но и в неорганическом мире это не менее обычно. Типичная иллюстрация – уравнивание электрических потенциалов соприкасающихся проводящих тел, уравнивание температур, также скоростей столкнувшихся неупругих тел и др. Деформации горных пород, спаиваемых давлением выше лежащих пластов, деформации пузырьков пены, приходящих в соприкосновение, могут служить еще более наглядными примерами». Тектологический анализ показывает, что в основе взаимоприспособления лежит «механизм подбора на всех его ступенях, от элементарно-космического до социального. Согласно первой схеме подбора, “консервативной”, из числа возникающих изменений комплекса удерживаются те, которые приближают его сопротивления к равновесию с изменяющими активностями среды. Два связываемых комплекса являются друг для друга составными частями среды, взаимно оказывающими воздействия и сопротивления. Тенденция к равновесию тех и других и определяет организационное “приспособление” обоих комплексов. В области связки происходит подбор элементов, которым оно достигается». В одних случаях «устойчивое равновесие может получаться очень быстро, как при электрических процессах», в других случаях – «очень медленно, как при явлениях теплопроводности; это безразлично для тектологической характеристики фактов, которая сводится к методам подбора наиболее устойчивых элементов и комбинаций». При взаимоприспособлении комплексов более сложных, особенно биологических, психических и социальных, на первый план выступает вторая схема подбора – «прогрессивная», согласно которой «выделяются группировки, возрастающие за счет своей среды, группировки со специфическими активностями, превосходящими сопротивления этой среды». Так, например, происходит взаимоприспособление таких сложных комплексов как человеческие особи, когда они вступают в цепную связь: «подбор совершается в сфере их общения, укрепляет и умножает совпадающие элементы их активности, сглаживает или устраняет элементы взаимоисключающие», при этом «пополнение обоих комплексов новыми соединительными комбинациями» и «ослабление группировок несовместимых с той и другой стороны» обнаруживается наглядно – «люди “сближаются”, “знакомятся между собою”, “столковываются”, “устраняют разногласия”, “разъясняют недоразумения”, “примиряют противоречия” и т.д.». Однако сам механизм подбора остается скрытым для поверхностного взгляда: «между тем всякое воздействие человека на человека направлено к усилению одних элементов чужой психики, ослаблению других; и будет ли оно сознательно-планомерным, как, например, в педагогической деятельности, или полусознательным, как в обыденном общении людей, но объективно оно всегда является фактором подбора» [Тектология, кн. 2, с. 31-33].

Взрыв — это «кризис второго порядка»: продолжение текущего кризиса с резким увеличением его темпа, т.е. «кризис кризиса». Иными словами, «те процессы, которые протекают в форме взрыва, не с ним только начинаются: они шли и до него, лишь настолько медленно, что не улавливались обычными способами наблюдения. Так, смесь двух объемов водорода и одного объема кислорода, гремучий газ, от искры “мгновенно” превращается в водяной пар с огромным выделением теплоты; но она понемногу переходит в него и без искры в обыкновенных условиях; по приблизительным вычислениям при температуре 18 °C надо 230 миллиардов лет, чтобы 60 % смеси успели подвергнуться этому превращению. Равным образом и общество, способное к революционному взрыву, прорывающему внутренние границы его группировок, сливающему разрозненные массы в боевую лавину, уже задолго до момента революции переживает в разбросанно-частичных формах и слабых степенях процессы того же характера: и конъюгации революционных активностей, и их прорывы через организационные рамки общества». Следует отметить, что все без исключения взрывы, иначе говоря, кризисы взрывного типа, относятся к ложным равновесиям [Тектология, кн. 2, с. 255, 228-229].

Взрывной тип кризисов — см. кризис взрывного типа.

Вид — это сложная относительно устойчивая биосистема двух взаимосвязанных персистентных комплексов: на генетическом уровне – это геном и плазмон, т.е. комплекс-персистент, представляющий собой определенную совокупность хромосомных и нехромосомных генов, и на филогенетическом уровне – другой комплекс-персистент, представляющий определенную совокупность свойств биосистемы в виде основного набора морфо-физиологических признаков. Таким образом, вид – это биперсистент, т.е. двойная персистентная система (генетическая и филогенетическая), характеризуемая непрерывной текучестью субстрата (отдельных биологических особей) и относительным постоянством структуры на генетическом и филогенетическом уровнях. В контексте вышеизложенного возможна другая более динамичная и более сжатая формулировка: вид – это достаточно большой степени сложности и высокого уровня организации биосферный комплекс-процесс. По сравнению с темпоральностью жизнедеятельности организмов скорость его развития практически нулевая, но по сравнению с темпоральностью геосферных процессов это быстро протекающий процесс.

Виртуальная логонавтика — псевдонаучная форма социальной дегрессии; или, более подробно, гипотетическое теоретизирование о реальных процессах, происходящих в обществе и природе, об устройстве мира, его возникновении; при этом на основе реальных фактов, с помощью научной аргументации, в строгих границах логики и грамматики создается ненаучная картина мира или ее фрагмент с целью сознательной или бессознательной их виртуализации. Такое фантазирование является своего рода оригинальным жанром в творчестве широко эрудированных, как правило, интеллектуалов; более того, наиболее подходящие виртуальные формы их фантазий очень часто используются господствующими классами для манипуляции общественным сознанием в качестве «барража», т.е. как эффективное средство отвлечь внимание общества от действительно насущных проблем, решение которых самой общественностью грозит им потерей власти.

Вирус — элементарный живой комплекс, который с другой простейшей формой жизни, клеточной, находится в катагеничном симбиозе, поскольку, размножаясь за счет внутренних энергоресурсов клетки и ее биосинтетической системы, на генетическом уровне является внутриклеточным паразитом.

Власть — «авторитарное отношение между людьми» [Наука об общественном сознании, с. 421], или с тектологической точки зрения отношение организатора к организуемому, т.е. эгрессия, причем если она соединена с дегрессией (закреплена идеологией), то это придает власти величайшую прочность [Тектология, кн. 2, с. 146].

Внесистемный подбор — см. внешний подбор.

Внешнее принуждение — по отношению к личности «дисгармонически вступающий в ее опыт комплекс – насилие другого человека, власть голода» и т.д. [Эмпириомонизм, с. 202].

Внешний подбор — элемент цепного подбора, который относительно выделенной системы является ее подбирающей средой. Разграничение единого всеобщего регулирующего механизма на внешний и внутренний подбор всегда относительно и условно, поскольку второй есть «прямое продолжение первого» и «вполне подчинен ему» [Основные элементы, с. 113-114]. В тектологии более употребителен синонимичный термин – внесистемный подбор.

Внешняя история формы — это «изменения внешних отношений» формы. Например, при изучении простых форм познание «имеет дело только с их внешней историей», поскольку для них «оно еще не нашло их внутренней истории» [Основные элементы, с. 49, 48].

Внешняя среда — все, что не входит в выделенный комплекс и вызывает в нем изменения. Краткий синоним – среда.

Внимание — вазомоторно-мускульная активность, направленная на повышение «питания тех элементов центрального аппарата, которые находятся в деятельном состоянии». Например, если человек, желая рассмотреть детали отдельного предмета, внимательно в него всматривается, это означает, что его «сосудодвигательная система путем расширения мелких сосудов, питающих деятельные участки мозга, направляет к этим участкам за счет других наибольшую сумму питания. Таким путем в соответственных оптически-мозговых клетках быстро накапливается потенциальная энергия, и они превращаются в заряженные аппараты, при малейшем внешнем толчке разряжающиеся как бы взрывом энергии, вызывающим вторичные колебания во многих пунктах центральной системы. Вполне естественно, что при таких условиях в общую координацию психического опыта попадают даже сравнительно очень небольшие световые раздражения, соответствующие мелким деталям воспринимаемой картины» [Эмпириомонизм, с. 50].

«Внутренний мир» — с точки зрения эмпириомонизма ряд сменяющих друг друга взаимосвязанных комплексов восприятий, представлений, стремлений, эмоций [Эмпириомонизм, с. 7].

Внутренний подбор — элемент цепного подбора, рассматриваемый в пределах той или иной выделенной системы; проще говоря, подбор внутри системы, что конкретно означает подбор входящих в ее состав комплексов, для которых подбирающей средой является сама система как целое; в самой краткой формулировке: внутрисистемный подбор, поставляющий материал для внесистемного, т.е. внешнего подбора. Например, «поскольку в пределах организма его клетки способны умирать и размножаться без гибели целого, постольку они подлежат особому, внутреннему подбору»; при голодании «наименее жизнеспособные, наименее выносливые клетки отмирают», с восстановлением нормального питания размножаются уцелевшие клетки, жизнеспособность которых больше, чем у погибших, – «и в результате элементы организма в среднем оказываются более здоровыми, более пригодными к жизненной борьбе, чем раньше». Такой внутренний подбор, «в котором подбирающей средою выступает целое организма по отношению к его элементам», дает «подходящий материал для подбора внешнего, предметом которого служат организмы». В медицине и диетологии хорошо известно подобное оздоровительное действие внутреннего подбора: нередко «после острой болезни, особенно лихорадочного типа, после умеренного голодания или не слишком большой потери крови люди становятся здоровее, чем были до этих страданий» [Основные элементы, с. 113]. В тектологии более употребителен синонимичный термин – внутрисистемный подбор.

Внутренняя история формы — это «изменения внутренних отношений» формы. При исследовании сложных форм, помимо их внешней истории, обязательно анализируется и внутренняя [Основные элементы, с. 49, 48].

Внутрисистемный подбор — см. внутренний подбор.

Военный коммунизм — это «особая форма общественного потребления», а именно «авторитарно-регулируемая организация массового паразитизма и истребления» [Вопросы социализма, с. 342].

Воздействие — действие среды, какой-либо ее активности, на систему; или собственно активность. Согласно третьему закону Богданова, «понятия “активности”, или “воздействия”, и “сопротивления” для тектологии всецело соотносительны и взаимно меняются местами, когда точка зрения, исходный пункт анализа переносится с комплекса на его среду» [Тектология, кн. 1, с. 218]. Кроме того, тектология считает излишним и даже нецелесообразным употребление синонимичного словосочетания «внешнее воздействие», поскольку с ее позиций внешние воздействия – «не те, которые направляются на систему геометрически извне, а те, которые стремятся разорвать связи ее активностей-сопротивлений». Например, деятельность болезнетворных бактерий, находящихся внутри организма, или действие ядовитых продуктов тектология относит к внешним воздействиям [Тектология, кн. 2, с. 128].

Возникновение — «такой кризис формы, с которого познание начинает признавать ее существующей». Отличие его от других кризисов «вполне относительное, условное», поскольку полностью зависит от развития познавательной способности. Например: «сторонники самопроизвольного зарождения жизни полагали, что они наблюдают первичное возникновение простейших организмов в питательном растворе», но, как впоследствии оказалось, «эти организмы существовали там уже раньше, в виде маленьких зародышей», которых раньше не могли найти; «таким образом, “возникновение” жизненных форм отодвинулось к другому моменту мировой истории». По своей сути понятие «возникновение» – статическое, так как обязано «своим происхождением тому факту, что в кризисах непрерывность изменения форм нередко ускользает от наших чувств»: если, к примеру, «30 лет тому назад вы видели бессмысленный кусок мяса, называемый младенцем, а теперь перед вами взрослый человек», то «вы не говорите, что младенец уничтожился, а признаете его в своем собеседнике, потому что вы или другие наблюдали непрерывность изменения формы» [Основные элементы, с. 60-61].

Война — это «взаимная дезорганизация социальных комплексов, активности которых соединяются здесь, в общем, по типу дезингрессии. Однако война сопровождается непрерывным “обменом” организационного опыта, технических приемов, более того, заимствованием идеологических приобретений, происходящим между врагами немногим меньше, чем между союзниками. Взаимный грабеж материальных элементов культуры по объективным результатам равносилен мирному обмену продуктами, правда, очень неравномерному и несистематичному». Таким образом, «война есть конъюгация, крайне болезненная и соединенная с растратой сил, но приводящая на деле к возрастанию суммы общих элементов и соотношений между сторонами – к контрдифференциации» [Тектология, кн. 2, с. 40]. Перед вовлеченными в нее коллективами война ставит «задачи организации и дезорганизации в их неразрывной связи» и «в масштабе универсальном», т.е. так же, как и тектология, интегрально и всесторонне, поскольку «элементы, которые необходимо с наибольшей планомерностью комбинировать во всяком данном пункте и во всякой данной фазе процесса борьбы, относятся ко всем областям бытия: это и наличные природные условия, и наличные человеческие силы, и приводимые ими в действие технические средства, и даже идеологическая связь между людьми – то, что называется “духом” военных коллективов. Тут вся гамма элементов тектологии» [Тектология, кн. 1, с. 54-56].

Воля — активный тип психических переживаний, к которым относятся стремления и импульсы и которые являются обратной реакцией психики на воздействия среды. Каждый «волевой комплекс, взятый сам по себе, всегда представляет затрату энергии психической системы, является для нее энергетически-отрицательной величиной» [Эмпириомонизм, с. 156-157].

Воспитание — это целенаправленный «организационный подбор», который «поддерживает и усиливает одни элементы психики» человека, «разрушая и устраняя другие» [Тектология, кн. 1, с. 193]; или более конкретно, это организация системы «душа – тело» с целью «развития физических и духовных способностей личности», чтобы развиваемые ее активности были «соотносительны внешней и внутренней среде общества, членом которого личность является». Таким образом, воспитание – это «в сущности процесс введения нового члена в общественную систему. Оно приготовляет человека к той жизненной функции, вернее – к той сумме функций, которая ему в обществе предстоит. Эти функции, обстановка, в которой они будут выполняться, сопротивления, с которыми они должны будут иметь дело, частью могут быть предопределены заранее, частью лежат вне предвидения воспитателей». Следовательно, условия задачи воспитания двойственны: с одной стороны предполагается определенно-изменяющаяся среда, а с другой – неопределенно-изменчивая, причем «соотношения двух сторон задачи в разных исторических системах различны». Как процесс приспособления индивида к обществу воспитание регулируется социальной средой, но при этом связь между индивидом и обществом обратима: «объект воспитания – личность; но его факторы и задачи лежат в ингрессивном социальном целом – обществе, классе, группе», в силу чего в соответствии с принципом круговой причинности «воспитание личности объективно есть не что иное, как частичное самовоспитание коллектива» [Тектология, кн. 1, с. 232]. Таким образом, являясь сложным социальным процессом, воспитание – не только подбор оптимального соответствия индивида обществу, но и подбор устойчивого их соотношения в условиях внешней для них обоих среды, т.е. подбор устойчивой формы коадаптации.

Воспитатель — «организатор общества, создающий истинного человека из того, что не было человеком»; проще говоря, «работник, превращающий человеческую личинку в действительного члена общества», т.е. специалист по вводу новых единиц в социальную организацию, работа которого «заключается в том, чтобы приготовить человека к выполнению той роли, тех функций, которые ему в системе общества придется выполнять» [О пролетарской культуре, с. 237, 231].

Восприятие — 1) определенный комплекс элементов психического опыта [Эмпириомонизм, с. 7]; 2) результат взаимодействия между комплексами сложной системы «мировая среда – человек», обобщаемый в единую целостность эгрессивным центром последнего, т.е. человеческим мозгом. Из множества единовременных ощущений восприятие единым целостным актом выделяет лишь некоторую их комбинацию. Но восприятие какого-либо тела, хотя и состоит из тех же элементов опыта, что и само тело, все же «гораздо беднее ими», так как тело в восприятии «никогда не является полностью, целиком, а всегда только отчасти» [Эмпириомонизм, с. 31].

Впечатление — результат действия на психику «внешних “непосредственных комплексов” различных ступеней организованности», образующий, в конечном счете, содержание цельного и свободного от перерывов физического опыта [Страна идолов, с. 239]. Синоним – восприятие.

Временной кризис — изменение организационной формы комплекса во времени без изменения в пространстве, проще говоря, изменение локализованной в пространстве формы. Основное отличие временного кризиса от пространственного – в его необратимости.

Время — с точки зрения тектологии такая же «всеобщая мировая дегрессия», как и пространство. Существует определенный параллелизм между свойствами времени и пространства [Тектология, кн. 2, с. 256]. Оба есть «формы социального согласования опыта различных людей» и «выражают социальную организованность опыта». На основе этих форм и в их рамках идет непрерывное развитие социального опыта и обеспечивается его общезначимость, т.е. объективность [Эмпириомонизм, с. 20].

Всеединство — с тектологической точки зрения «единство мира» как «единство организационных методов и форм» [Вопросы социализма, с. 409].

Вселенная — это «беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности», которые «в их взаимных сплетениях и взаимной борьбе, в их постоянных изменениях образуют мировой организационный процесс, неограниченно дробящийся в своих частях, непрерывный и неразрывный в своем целом» [Тектология, кн. 1, с. 73]; или в более краткой формулировке, выражающей основную тенденцию мирового процесса, – это «непрерывная цепь развития форм, переходящих путем борьбы и взаимодействия от низших ступеней организованности к высшим. Идеальным началом этой мировой цепи прогресса была бы полная неорганизованность, чистый хаос элементов вселенной, которого, однако, реально мыслить невозможно. Высшая до сих пор достигнутая ступень – человеческий коллектив с его объективно-закономерной организацией опыта, которую он вырабатывает в своем труде – миростроительстве» [Философия живого опыта, с. 243]. Как целостность вселенная представляет собой единую систему бесконечного множества организационных форм, структура которой – тектологические законы. В тектологии более употребителен синоним мировая среда.

Всеобщая координация — универсальный способ фиксации эмпирии («живого опыта») с помощью «научной, т.е. коллективно выработанной человечеством, системы координат», точнее говоря, с помощью мировых координат и мер, посредством которых «всякий пункт пространства и всякий момент времени связываются с мировыми координатами» [Тектология, кн. 2, с. 135].

Всеобщая методология — система общенаучных методов, т.е. тектология. Действительно, «тектология есть наука, а это значит – средство решения задач практических и познавательных. Как наука она характеризуется, во-первых, способом постановки этих задач – они берутся как организационные (или дезорганизационные); во-вторых, способом их решения – его путь идет через организационный анализ к организационному синтезу. Так как все задачи могут ставиться и решаться таким образом, то она является наукой наиболее общей. А вследствие этого у нее нет своего особого поля: ее поле охватывает области всех других наук, так что они все вместе образуют ее базу, ее необходимую опору, без которой тектология не была бы возможна». Будучи синтетической наукой, тектология тесно связана «с каждым из трех основных циклов научного знания: с науками математическими, естественными (точнее – физико-биологическими, потому что “естественными” являются, собственно, все вообще науки) и общественными». Именно поэтому она и представляет «их развитую и обобщенную методологию» [Тектология, кн. 2, с. 283].

Всеобщая организационная наука — это «наука, охватывающая и закрепляющая весь организационный опыт человечества» и «выводящая из него законы, по которым группируются в целостное единство или разобщаются между собою какие угодно элементы бытия – предметы и силы, природы мертвой, или живой, или идеальной» [Вопросы социализма, с. 372]; иначе говоря, это «мировая методология», т.е. «точная и вполне эмпирическая наука» об универсальных методах, «которыми природа вырабатывает и совершенствует свои формы организации» [Философия живого опыта, с. 252, 251], и наконец как «могучее орудие реальной организации человечества в единый коллектив» она есть «наука общечеловеческая в высшем и самом полном значении этого слова» [Тектология, кн. 1, с. 110]. Терминологический синоним – тектология.

Всеобщая органомика — система всеобщих организационных принципов, т.е. тектология.

Всеобщая подстановка — способ общения между людьми, суть которого в подстановке психических комплексов, известных человеку из личного опыта, под те физические изменения, которые он непосредственно наблюдает в организме других людей или в окружающей его природе. Схема действия этого общепознавательного метода такова: «посредством “подстановки” создается связь общения между различными “сознаниями”, а путем этого общения вырабатываются общие типы организации опыта (время, пространство, причинность), и часть коллективного опыта (существующего по частям в различных психиках) приобретает ту “социальную организованность”, которая характеризует физический опыт» [Эмпириомонизм, с. 337]. Человеческое мышление пользуется пятью типами подстановки: 1) психического под физическое (анимизм, пантеизм, панпсихизм); 2) физического под физическое (механические теории света, теплоты, теории электрических и магнитных жидкостей); 3) физического под психическое (материализм Демокрита, Эпикура, Бюхнера); 4) метафизически неопределенного под физическое и психическое (сенсуализм, кантианство, материализм Гольбаха); 5) эмпирически неопределенного под физическое неорганизованное (естественнонаучные теории, чисто описательные теории) [Эмпириомонизм, с. 128-129]. Подстановка применяется там, где требуется объяснение наблюдаемого; без нее можно только описывать, что и как происходит.

Всеобщая причинная связь — это «всеобщий закон», высший из всех законов, которые «человеческий разум предписывает природе». В непрерывно изменяющемся мире «познание ищет чего-нибудь действительно неизменного, на чем оно могло бы остановиться, что могло бы служить ему, как точка опоры в его деятельности. И познание находит такую точку опоры, но не в самих вещах, а в их отношениях; оно находит ее во всеобщей причинной связи явлений» [Основные элементы, с. 41]. См. причинная связь.

Всеобщая причинность явлений — всеобщая «зависимость, которая связывает неодновременное, связывает предшествующее с последующим» и как «опора в предвидении будущего» есть «центр познавательной жизни» [Эмпириомонизм, с. 115].

Всеобщий закон причинности — см. закон энергии.

Всеобщий метод познания — это исторический подход к изучению любых происходящих в мире процессов, который включает три основных положения: 1) «в природе нет ничего неизменного, а существует только изменение»; 2) «всякое изменение, всякий переход в пространстве и времени, имеет для познания относительный характер, так что познание может всегда уловить и некоторую отдельность и некоторое единство в течении различных процессов природы – может находить форму процессов»; 3) «всякое изменение формы есть непрерывное продолжение равного ему изменения». Первое положение, известное как один из законов Гераклита, «есть отрицание абсолютного в природе»; во втором положении «отрицается абсолютный характер самих изменений, совершающихся в природе», и устанавливается «конечный характер познаваемых изменений»; третье положение, известное как закон всеобщей причинности, «говорит, что и этот конечный характер не безусловен: абсолютного конца или начала не имеет никакое из происходящих изменений: границы всякого процесса условны и устанавливаются познанием». Таким образом, содержание всех трех положений сводится «к последовательно проведенному отрицанию безусловного в сфере познания». Но в отличие от своих основ сам принцип в качестве всеобщего метода познания «безусловно верен без противоречия с самим собою. Другое дело – все частные применения этого метода. Все они несомненно относительны и условны. Отыскивая причинную связь явлений, мы никогда не находим ее полностью, и всегда в своем познании должны стремиться дальше» [Основные элементы, с. 205-206].

«Всеобщий субстрат» — с организационной точки зрения «элементарные активности-сопротивления», предельным уровнем организованности которых является эфир – простейшая форма их организации. Именно «эта предельно-низшая организованность делает понятной и неприменимость к эфиру концепций “движения”, “неподвижности” в смысле механики. То и другое предполагает известные фиксированные соотношения, которых здесь нет, по крайней мере, нет в степени, доступной опыту. Если части эфирной среды, неотличимо-однородные, перемещаются и взаимно замещаются без всякого уловимого сопротивления, то нет физических способов для восприятия и констатирования этих фактов, нет устойчивых, определимых элементов, без которых нельзя говорить о “перемещении”» [Принцип относительности с организационной точки зрения, с. 158].

Всепонимание — всеобщая ингрессивная связка в эйдосфере, иначе говоря, взаимопонимание в социальной системе, развившейся в коллектив, или кратко, взаимопонимание в коллективе. Поскольку через взаимопонимание происходит объединение отдельных социальных систем в отдельные коллективы и объединение отдельных коллективов в единый глобальный коллектив, то всепонимание есть наивысшая форма развития сознания всего человечества. Образно говоря, если взаимопонимание есть омега собирания человека, то всепонимание есть омега собирания человечества, т.е. собирание всех людей в одно глобально объединенное общество.

Всесвязность — непрерывное взаимодействие всех фрагментов универсума, т.е. всевозможных комбинаций элементов опыта, структурно различных по степени и по типу организованности, от стихийного хаоса элементов до стройного, коллективно-согласованного опыта людей. Например, если в восприятии отдельного человека выделяется ряд каких-нибудь комбинаций элементов опыта, допустим, человек, животное, бактерия и камень, то все эти комплексы «вовсе не изолированы один от другого, но находятся во всеобщей связи мирового процесса и взаимно действуют друг на друга, “отражаются” один в другом», отражаясь при этом и в опыте конкретного человека как восприятия фигуры другого человека, животного, бактерии, камня, т.е. «в его высокоорганизованной системе все эти отражения получают организованную форму» [Страна идолов, с. 240-241].

Второе начало тектологии — вторая предпосылка всеобщей организационной науки, суть которой в том, что все процессы в мире рассматриваются как организационные, а все объекты в мире – как системы, по способу организации сводящиеся к нескольким типам [Тектология, кн. 1, с. 69-73].

Второй закон Богданова — это фундаментальное эмпирическое обобщение, которое гласит: «одинаковые формы процессов под одинаковыми влияниями подвергаются одинаковым изменениям» [Основные элементы, с. 31].

Выживание системы — напрямую связанное с ее устойчивостью относительное сохранение тектологической формы при любых изменениях окружающей среды.

Выражение — с тектологической точки зрения тип социальной связи: «связи взаимного понимания, т.е. психического общения, передачи всякого рода переживаний между членами социального целого» [Тектология, кн. 2, с. 131]. Формы выражения – речь, мимика, жестикуляция, поза, поведение, искусство.

Высшая форма — сложная форма жизни, которая в отличие от неподвижной консервативной низшей формы обладает, во-первых, меньшим консерватизмом, большей гибкостью и пластичностью, во-вторых, «богатством жизненного содержания», т.е. «большим количеством элементов и разнообразием частей, из которых они слагаются», и в-третьих, «внутренним единством», организованностью и «тесной жизненной связью их частей и элементов» [Вопросы социализма, с. 57-58].

Высший критерий научности — «точное предвидение на практике», т.е. практическое подтверждение ожидаемых результатов [Тектология, кн. 2, с. 286].

Галактика — гигантская звездная система, которая является основным структурным элементом метагалактики и включает в себя от 10^7 до 10¹³ звезд. Наша гелиосфера – всего лишь одна из двухсот миллиардов звезд, составляющих одну из миллиардов таких галактик – Млечный Путь.

Гармонизация — увеличение связности системы за счет образования дополнительных связей и «уменьшения внутренних дезингрессий», что «позволяет в более значительном масштабе преодолевать разрушительно направленные активности сопротивления среды» [Тектология, кн. 2, с. 274]. Всеобщую роль гармонизации как всей мировой среды, так и отдельной системы выполняет отрицательный подбор. Как свидетельствует эмпирия, универсальный регулятор – подбор – имеет две тенденции, одну из которых выражает положительный подбор, а другую – отрицательный; при этом каждый из них действует тоже по двум направлениям: положительная тенденция положительного подбора – рост суммарной активности системы, его отрицательная тенденция – рост системных противоречий, отрицательная тенденция отрицательного подбора – уменьшение суммарной активности системы, а положительная – устранение противоречий в системе, т.е. ее гармонизация. Гармонизирующая суть этой тенденции заключается в том, что отрицательный подбор разрушает «в наибольшей мере то, что наименее жизнеспособно и наиболее противоречиво»: он обнаруживает и обостряет те скрытые противоречия, которые создает и развивает положительный подбор. Если в какой-либо системе под действием положительного подбора сохраняются «отжившие» элементы, то они понижают ее суммарную активность, хотя понижение это и незаметно на фоне общего значительного повышения суммарной активности, «вызываемом благоприятными соотношениями среды. Но если такое повышение прекращается, условия среды становятся неблагоприятны и вызывают понижение энергии» системы, то постоянное понижающее ее суммарную активность «влияние “отживших” элементов уже ничем не маскируется и выступает явно, присоединяясь к действию неблагоприятных внешних условий». Отрицательный подбор, угнетая систему со всех сторон, суживает ее развитие по всей линии, но «при обычной, не слишком большой интенсивности подбора» погибают только некоторые части системы, «наименее устойчивые, наименее приспособленные к наличным условиям среды». Где существует противоречие, там влияние подбора глубже и сильнее, там его положительная тенденция направлена к тому, чтобы уничтожить наименее приспособленную из двух сторон противоречия, причем «само противоречие устраняется». Именно так отрицательный подбор гармонизирует внутреннее содержание системы, увеличивая тем самым возможности ее дальнейшего развития. Система «становится целостнее и гармоничнее, все лучшие и наиболее прочные и стойкие элементы развития свободнее могут развернуться, не встречая больше помехи со стороны элементов, отживших или негодных». Именно поэтому период отрицательного подбора, т.е. период гармонизации и «оздоровления» системы, становится исходной точкой ее нового развития, часто «гораздо более роскошного, чем то, которое ему предшествовало» [Эмпириомонизм, с. 258-260].

Гармоничная система (беспаразитарная система) — это система арогенично комплементарных комплексов, проще говоря, «система всеобщего сотрудничества» [Из психологии общества, с. 273]. Главным организационным принципом такой системы является принцип коэволюции.

Гармоничность — организационное соответствие разных сторон развития системы, свойственное структурному прогрессу. Однако такое соответствие не следует понимать в смысле простой пропорциональности: например, при удвоении работы мускулов требуется не удвоение работы пищеварительных органов, а меньше, но, возможно, больше, чем удвоение нервных затрат. Более того, «иногда даже необходимо, чтобы с усилением группировки A происходило уменьшение или ослабление группировки B»: например, «значительному развитию головного мозга тектологически соответствует отнюдь не утолщение черепных костей и не укрепление их швов, а совершенно обратные изменения» [Тектология, кн. 2, с. 275].

Гармония — это такое «соответствие частей между собой и с целым» [Тектология, кн. 1, с. 113], которое есть «примирение противоречий, а не простое их отсутствие, объединение разнообразного, а не простое однообразие» [Вопросы социализма, с. 31]; причем оно «никогда не дается первично», а «получается только как результат развития» [Эмпириомонизм, с. 266].

«Гармония сфер» — это известная пифагорейская модель мира, которую тектология переосмысливает как суперсистему цепной эгрессивной бирегуляции бесконечно разнообразных и бесчисленных циклических процессов, иначе говоря, как суперцикл модулированных колебаний, т.е. в виде матрешечной системы модуляций.

Гедонический подбор (Ψ-подбор) — регулирующий развитие психики подбор, непосредственно выраженный психическим коррелятом всех наличествующих в поле сознания психических комплексов, т.е. их общим чувственным тоном, который при положительном подборе есть чувство удовольствия, а при отрицательном – чувство страдания. В первом случае функция гедонического подбора сохраняющая и усиливающая, а во втором – ослабляющая и разрушающая; иначе говоря, «психические комплексы и их ассоциативные группировки, выступающие в чувственном тоне “приятного”, удерживаются в психике, возрастают в своей яркости и интенсивности», а «комплексы и группировки с отрицательным чувственным тоном, окраской “неприятного”, обнаруживают тенденцию к устранению из психики, к уменьшению яркости и интенсивности, к ослаблению своих связей, ко все более трудному и менее полному воспроизведению в сознании». В зависимости от того, какой чувственный тон доминирует в поле сознания, преобладает та или иная тенденция, причем тем сильнее, чем он интенсивнее. Существует еще и нейтральный чувственный тон с «окраской аффективного безразличия», но он существует «именно как равновесие положительного и отрицательного чувственного тона, соединенных в одном комплексе или в одном поле сознания; причем это равновесие или “нейтральность” никогда не бывает полной, а всегда является только приблизительной». Психический коррелят положительного подбора – приятные ощущения, которые «оживляют» сознание, «увеличивая богатство образов и разнообразие их комбинаций», а отрицательного подбора – неприятные ощущения, особенно страдания, которые «суживают жизнь психики: поле сознания становится беднее, ассоциации в нем однообразнее». Первое из этих состояний известно как макропсихия, т.е. расширение души, а второе – как микропсихия, т.е. уменьшение, сужение души. В рамках нормальной жизни, когда гедонический подбор «еще не делается разрушительным для системы, чем он интенсивнее, тем более повышается выработанность психики, или ее организованность: под действием положительного подбора – в сторону богатства и разнообразия психического содержания; под действием отрицательного – в сторону простоты и прочности связей, стройности и устойчивости этого содержания. Другими словами, в этих пределах чем энергичнее и напряженнее жизнь чувства, тем выше при прочих равных условиях тип психики» [Тектология, кн. 2, с. 180-182].

Гелиоактивность — определенная активность гелиосферы, учитываемая в том или ином конкретном научном исследовании, например: гравитационная, ядерная, термоядерная,  электромагнитная, нейтринная, плазменная и т.д.

Гелиоантропосферный синхронизм — способ адаптации антропосферы к внешней среде, при котором энергетическая кривая социогенеза дублирует кривую гелиоциклов.

Гелиогеодесмос (от греч. ήλιος – солнце, γη – земля и δεσμός – связь) — эгрессивная связь между гелио- и геосферными процессами, которая согласно третьему закону Богданова взаимна, но вследствие ничтожно малой величины геоактивности по сравнению с гелиоактивностью в научных исследованиях воздействием геосферы на гелиосферу, как правило, пренебрегают.

Гелиопауза — плазменная тектологическая граница гелиосферы, т.е. область полной дезингрессии активности солнечного ветра и активности межзвездной плазмы.

Гелиорея (от греч. ήλιος – солнце и ρέος – поток) — плазменный поток солнечного происхождения, уносящий в космическое пространство энергию, равную приблизительно 10^-8 гелиосветимости. Синоним – солнечный ветер.

Гелиосветимость — это полная энергия, излучаемая гелиосферой в единицу времени и равная 3,86·10³³ эрг/с.

Гелиосистема — связанная тяготением эгрессивная система с мощным гравитационным центром – гелиосферой и множеством периферийных комплексов – больших и малых планет, комет, метеоров, межпланетной пыли и нейтрального газа; проще говоря, наша Солнечная система, которая есть один из элементов, составляющих галактику Млечный Путь. Гелиосфера как структурный центр, определяющий связь и единство гелиосистемы, является не только центром ее гравитации, но одновременно и центром лучистой энергии, причем по отношению к этой форме мировых активностей вся гелиосистема в целом находится под действием отрицательного подбора: «они не накопляются, а растрачиваются, отнимаются эфирной средой» [Тектология, кн. 2, с. 107].

Гелиосфера — Солнце, центральный комплекс гелиосистемы, эгрессивный центр активностей тяготения, света и тепла. Помимо видимого светила – плазменного шара, в котором сосредоточено 99,866 % массы всей системы, – в гелиосферу входит и его плазменная оболочка – «солнечный ветер», поэтому тектологической границей гелиосферы является поверхность контакта солнечной плазмы с межзвездной. В центре гелиосферы температура около 16 миллионов градусов по Кельвину, которая поддерживается ядерными реакциями синтеза гелия и водорода, причем отсюда до поверхности светила электромагнитное излучение из-за многократного поглощения и переизлучения доходит за 1 миллион лет, а до нашей планеты, путь до которой в 200 раз больший, – за 8 минут.

Гелиотараксия (от греч. ήλιος – солнце и ταράσσω – волновать) — кризис взрывного типа в антропосфере, вызванный усилением гелиофактора, энергетическая добавка которого становится триггером в социальном процессе, протекающем в системе ложного равновесия. Согласно А.Л. Чижевскому, гелиотараксия – это «мутационный момент в структурном изменении системы человеческих масс, когда ее количественные изменения вызывают изменения качественные», т.е. «та “точка кипения” человеческих масс, которая стоит на рубеже двух различных процессов: процесса накопления нервно-психической энергии под влиянием социальных раздражителей и процесса социального выражения этого накопления, т.е. статики и динамики масс» (Чижевский А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. М., 1995. С. 659).

Гелиотриггер — повышенный в сравнении со среднестатистическим уровнем приток солнечной энергии в геосферу, вызывающий в ее тектологически неравновесных системах кризис взрывного типа.

Гелиофактор — активность гелиосферы, в частности, ее воздействие на геосферу, т.е. на всю систему геофизических процессов, включая биологические и социальные. От величины этого воздействия зависит общее тектологическое состояние геосферы: его рост вызывает соответствующие геосферные возмущения, усиливая колебания электромагнитного поля в георезонаторе в пределах 0,1-100 Гц с амплитудным максимумом в интервале 8-16 Гц, совпадающим с диапазоном альфа-ритма электроэнцефалограммы человека. Другими словами, в цепной эгрессии «гелиосфера-геосфера-эгокомплекс» когерентом, т.е. общей связкой, является низкочастотный диапазон их общего электромагнитного поля 8-16 Гц.

Гелиоцикл — периодическое колебание солнечной активности с образованием пятен, число и суммарная площадь которых изменяются с периодом около 11,2 года (усредненный промежуток времени между соседними максимумами или минимумами), при этом период роста активности равен 4,2 года, а спада – 7 годам.

Гелиум (лат. helium – солнечное пространство, от греч. ήλιος – солнце) — мировая среда, охваченная той или иной гелиоактивностью (например, область космического пространства, «заметаемая» солнечным ветром или солнечной гравитацией), т.е. физическое пространство, занимаемое гелиосферой в космосе и ограниченное сферой действия либо всего комплекса ее активностей, либо одной выделенной, именно той, которая интересует исследователя. В обоих случаях пространственной границей гелиума служит тектологическая граница гелиосферы, определяемая относительно одной ее активности: в общем случае – это доминирующая во всем их совокупном комплексе, в частном – выделенная  в конкретном исследовании.

Гемотрансфузионный эффект — четыре момента, которые организационный анализ выделяет в качестве положительных и отрицательных последствий переливания крови: количественное возрастание жизнеспособности («когда крови недостаточно, она не может выполнять действительным образом своей жизненной функции; положение становится тяжелым при потере четвертой части ее объема, и быстро делается непоправимым при утрате около половины; пополнение переливанием восстанавливает функцию крови»); качественное возрастание жизнеспособности («яркие примеры – гемофилия, melaena новорожденных, когда внесение небольшого количества каких-то отсутствующих элементов сразу производит спасительную перемену в свертываемости крови»); динамическое повышение жизнеспособности («оно иллюстрируется лечением злокачественной анемии, когда небольшое количество перелитой крови помогает организму в короткое время воссоздать ее в значительно большем масштабе»); дезорганизационный момент («он обнаруживается в явлениях “несовместимости” крови»). Организационный параллелизм гемоконъюгации «с биологической конъюгацией очевиден, и a priori вполне понятен», поскольку «переливание крови представляет особый вид прививки: прямое смешение однородных тканей от разных особей». Однако «если сравнить применение конъюгации в природе и переливание крови в медицинской практике, то приходится отметить два важных несоответствия»: во-первых, «конъюгация живой плазмы в природе двусторонняя, основанная на взаимности между клетками-конъюгантами», а смешение крови «одностороннее, без всякой взаимности», и во-вторых, «конъюгация в природе разрешает задачу общего повышения жизнеспособности, если не всегда индивидуальной, то видовой», а «переливание крови пока ставило задачей лишь частное, парциальное повышение жизнеспособности организма, по отношению к тем или иным ненормальным условиям» [О физиологическом коллективизме, с. 90, 93-94].

Гемотрансфузия — метод «непосредственного биофизического сотрудничества», суть которого заключается в том, чтобы за счет крови одного индивида «преодолевать количественную или качественную недостаточность крови» другого. Глубокий и «революционный смысл этого метода лежит в разрыве рамок физиологической индивидуальности, в поддержке одного организма жизненными элементами другого для борьбы против разрушающей стихийности». Природа давно «применяет сотрудничество аналогичного характера для поддержания видовой жизни: слияние клеток, связанное с размножением. Человек пытается внести “конъюгационный” метод в борьбу за сохранение индивидуальной жизни. Переливание крови есть одна из пластических операций этого рода (прививка кожи при обжогах, прививка щитовидной железы обезьян при зобе), но наиболее типичная и, главное, представляющая наибольшие возможности развития. Ибо кровь, вместе с лимфой, которая является начальной фазой ее развития, есть единственная жидкая, т.е. вполне подвижная, идеально-пластичная ткань организма. И в то же время кровь, при посредстве той же лимфы, общей среды для всех клеток организма, является основным жизненным источником во всем их обмене веществ и энергии. Она – носитель гормонов, которыми регулируются все равновесия организма, процессы роста и атрофии. Неслучайно момент смерти принято определять остановкой движения крови» [О физиологическом коллективизме, с. 76-77].

Ген — единица биологической наследственности живых организмов.

Генезис социосистемы — возникновение общества на основе трудовой ингрессии, «предполагающей общность среды, против которой направлены усилия людей». Совместная борьба за существование «сплотила людей в стадные родовые группы раньше, чем их единение приобрело идеологические формы», т.е. ингрессия общих идеологических элементов развилась «из ингрессии труда: общих усилий, направленных к общей цели». При этом общая среда не есть ингрессивная связка между людьми: «поскольку дело идет о социальной организации людей, постольку среда есть именно то, что этой организации противопоставляется, что лежит вне ее, что, следовательно, связкой социальной ингрессии быть не может; и слово “общее” тут не должно вводить в недоразумение» [Тектология, кн. 1, с. 186-187].

Генезис универсального языка — естественный процесс лингвистического объединения, формирующий единый международный язык, исторически предназначенный для интеграции человечества в единый мировой коллектив. С точки зрения тектологии, до формирования мирового рынка лингвистическая связь между народами развивалась по типу цепной связи, т.е. простой ингрессии: «каждый народ знакомился с языком своих соседей, не интересуясь, вообще говоря, языком более отдаленных наций», но «мировой рынок изменил положение: язык, по крайней мере, каждой из великих передовых наций, стал до некоторой степени “универсальным”, в каждой стране имея своих представителей, и представляя реальный интерес для туземцев каждой страны». Например, «английский, немецкий, французский встречаются на общем мировом поле и в разной мере разливаются в нем», и в таких условиях формирование единого языка развертывается другим образом – по типу эгрессии: «тот язык, который в мировой конкуренции оказывается жизненно сильнее других, должен получать все большее преобладание над ними и становиться международным языком по преимуществу. Это и есть его превращение в ту переходную форму», которая становится «естественной базой развития единого языка человечества», поскольку, «находясь в наибольшем соприкосновении со всеми народами, в наибольшем общении со всеми другими языками, он в наибольшей мере и должен впитывать их жизненные элементы, усваивать из них все нужное и полезное для мировой организующей функции, – развиваться наиболее быстро и интенсивно в ее направлении». Культурная задача тектората в области такого глобального лингвистического процесса заключается в следующем: «объективно установить, какой именно язык исторически предназначен к этой роли», чтобы затем внести в его развитие планомерность – «выясняя его тенденцию, поддерживать ее и устранять противодействие ей» [О пролетарской культуре, с. 330-331].

Генетическая система — это геном плюс плазмон, т.е. совокупность хромосомных и нехромосомных генов; с тектологической точки зрения это эгрессивная система, в которой геном является центральным, а плазмон – периферическим комплексом. Генетическая система хранит и передает от поколения к поколению всю необходимую для их адаптации наследственную информацию, основной объем которой заключен в геноме и лишь незначительный – в плазмоне; более того, вместе с апробированной информацией она передает и пробную – мутации. Таким образом, в рамках тектологической триады она выполняет функции преемственности и изменчивости, поставляя для подбора, осуществляемого со стороны внешней среды, необходимый генетический материал. Как высокоорганизованный наследственный аппарат генетическая система тектологически представляет собой отливочную форму, т.е. дегрессию, но с определенной степенью пластичности, что позволяет ей видоизменяться, сохраняя жизнеспособность в изменяющейся среде.

Генетическая точка зрения — взгляд на выделенный комплекс с учетом истории его развития, возможный либо в синтетически обобщенной форме на базе целостного ее знания, либо в  аналитически более определенной форме на основе уже детального и углубленного ее изучения.

Генетический метод — в тектологии особый подход к исследованию комплекса с точки зрения его происхождения и эволюционного прошлого, при котором также учитываются сложившиеся к моменту изучения тенденции и темпы его развития.

Гениальность — «выходящая из обычного уровня организационная способность» [Тектология, кн. 1, с. 134].

Гений — предельно выражающий «прогрессивную тенденцию психического развития» активный психотип социального организатора, характеризуемый «творчеством, активностью воли, реализмом мировоззрения и монистической его тенденцией». Генезис гения обычно происходит по следующей схеме: человек в результате разнообразных воздействий среды испытывает «громадную массу непосредственных переживаний», из материала которых положительным психическим подбором вырабатываются «всевозможные комбинации психических комплексов», но под действием отрицательного подбора сохраняются лишь «наиболее устойчивые в силу своей связи с наиболее повторяющимися влияниями среды и в силу своей гармоничности»; далее, «если человек находится в широком общении с другими людьми», интенсивно и полно воспринимая их опыт, то «в материале его психики найдут себе место все общие и важные противоречия жизненного опыта современного ему общества, все существенные запросы и потребности его эпохи», тогда в силу своей монистической тенденции его психическое развитие «будет направлено к гармоническому примирению этих общих противоречий, к удовлетворению этих общих запросов и потребностей; и разрешение этих задач в данной психике будет, с одной стороны, наиболее полным и совершенным, благодаря могучему творчеству и активной воле, с другой стороны – наиболее надежным и устойчивым, благодаря реалистическим его основам» – и «перед нами явится энциклопедический гений своего времени» [Эмпириомонизм, с. 165-166].

Геном — это наследственный аппарат живых организмов, с тектологической точки зрения представляющий собой персистентный комплекс определенных генов, локализованных в одиночном наборе хромосом отдельной особи; иначе говоря, это совокупность генов в виде основного гаплоидного набора хромосом. Геном является центральным комплексом генетической системы, заключающим основной объем наследственной информации. Размер генома человека составляет около 3 млрд. пар нуклеотидов и включает в себя 80 – 100 тыс. генов, а размер генома бактерий – около 0,5 – 5 млн. пар нуклеотидов и соответственно 0,47 – 4,29 тыс. генов.

Геносфера — недифференцированное состояние антропосферы в дописьменный период истории человечества.

Генофонд — комплекс определенных генов, которыми обладают особи данной популяции, группы популяций или вида.

Геоактивность — определенная активность геосферы, учитываемая в том или ином конкретном научном исследовании, например: гравитационная, тепловая, электромагнитная, кинетическая и т.д.

Геометрическая схема взаимодополнительности — это наглядная модель дополнительных соотношений, или асимметричной ингрессии, в виде геометрической фигуры, в которой «каждая связь, выражаемая вогнутой линией для одной части системы, выражается выпуклой для другой» [Тектология, кн. 2, с. 24].

Геометрия — наука о пространственных величинах, или, как раздел тектологии, дегрессивная система коллективного опыта в пространственной организации вещей. На современном этапе развития геометрии к тектологии относится только та ее часть, которая неразрывно связана с физическим опытом, т.е. эмпирическая, а не метафизическая, оперирующая формальной логикой. Пространство такой физической геометрии «характеризуется трехмерностью, однородностью, бесконечностью, бесконечной делимостью». Привязанная к физическому опыту геометрия «немыслима без социально-фиксированной, технически точной меры. Ни ее постулаты, ни ее теоремы не могут быть получены без этого, не могут быть “истинными”, т.е. иметь реальное значение, быть опорой для практики. Представление об “абсолютной” геометрии, независимой от коллективного, исторически развивающегося опыта, об “истинности всех теорем даже в мире, лишенном всякой жизни”, есть фетишизм, который скрыто вводит вечного и абсолютного измерителя, т.е. божество (которое есть не что иное, как авторитарный символ той же социальной связи)». В общем, та часть физического опыта, которая относится к геометрии, «охватывает пространственную координацию (ориентировку и соразмерение) коллективно-трудовых элементов (усилий, а через них – и вещей)». В целом же «современная геометрия в своем основном построении, как и в способе изложения, имеет метафизически-схоластический характер. Ее понятия абсолютны и потому в действительности не мыслимы. Точка, не имеющая измерения; линия, имеющая только одно измерение и пр.; чувственно не могут быть восприняты, следовательно, не могут стать содержанием представления, которое есть след восприятия, а потому – и мышления, которое оперирует с представлениями. Определение этих понятий только словесное. Оперируют же геометры на деле не с ними, а с живыми, реальными представлениями. Точка есть тело, измерения которого не входят в данный акт исследования, не интересуют в данном случае познание (например, атом, электрон в обычных расчетах физика; Солнце, другие звезды в расчетах звездного распределения и т.п.). Линия есть тело, в котором для данной задачи интересно только одно измерение (например, луч в элементарных расчетах физика; канат при измерениях глубины и т.д.). Линию надо считать суммой ее точек, площадь – суммой ее ординат, объем – суммой ординатных площадей. Конечное, т.е. имеющее практическое значение, есть сумма бесконечно малых, т.е. элементов, по отдельности практического значения не имеющих. “Чистые” постулаты нынешней геометрии относятся к ее абсолютным понятиям и не мыслимы вместе с ними». Собственно и сам «нынешний способ изложения геометрии, как системы доказательств, оперирующих формальной логикой, есть ребяческая схоластика – по существу, преступная растрата сил – по результатам. Недостаточность формальной логики для “доказательства” теперь вещь установленная. Одного понятия непрерывности уже достаточно, чтобы сделать негодными все схоластические доказательства. Пуанкаре формулирует идею непрерывности так: А=В, В=С, С>А». Вполне очевидно, что «преобразование геометрии должно вернуть ее к опытной, т.е. коллективно-трудовой основе. Соответственно ей должно быть построено изложение и преподавание, очищенное от “чистых” понятий. “Доказательства” могут быть сохранены лишь постольку, поскольку они могут оказаться в иных случаях мнемонически полезны, или могут служить способами решения задач; а их общие приемы достаточно дать на нескольких иллюстрациях. Реальные измерения и графика сделают наибольшую часть доказательств излишней. Новое геометрическое мышление будет производительнее» [Социально-технические основы геометрии, с. 122, 124-125].

Георезонатор — геосферный электромагнитный резонатор, синхронизирующий биосферу, стабилизирующий ее электромагнитный гомеостаз.

Геосфера — планета Земля, третий периферический комплекс в Солнечной системе, в структурном отношении представляющий собой совокупность взаимодействующих концентрических оболочек, в состав которых входят, начиная от ядра и мантии: литосфера, гидросфера, атмосфера, ионосфера и магнитосфера. Около 3-3,5 млрд. лет назад в результате тектологического подбора, действующего в лито-, гидро- и атмосфере, из органического вещества образовалась еще одна геосферная оболочка, новый активный фактор эволюции Земли – биосфера, наличие которой позволяет рассматривать геосферу как саморегулирующуюся космическую биосистему.

Геофактор — активность какой-либо геосферной оболочки, воздействующая на исследуемый процесс в другой оболочке (например, вулканическая деятельность в литосфере вызывает изменения в био-, гидро- и атмосфере); или активность всей геосферы в целом, вызывающая изменения в ее внешней среде (например, гравитационное воздействие Земли на Луну).

Геронтология — раздел биотектологии, изучающий процессы старения живых организмов.

Геронтоз — «общая структурная болезнь организма», связанная с нарушением организованности его функций, которое идет по разным направлениям и является «результатом того, что разные органы и ткани развиваются не одним темпом, что между ними нарастает жизненное расхождение», порождающее «сначала одни, потом другие “наименьшие”, потом еще новые и новые». Чтобы как-то остановить или хотя бы замедлить всеобщую дезорганизацию организма обычно «стараются найти первые наименьшие, и поддержать организм по их линии; поскольку это удается, получается успех; но даже эти первые наименьшие не всегда одни и те же; оттого успех не постоянен; а между тем, за ними неизбежно должны следовать еще иные, определить которые труднее и труднее. Решить задачу на всякие наименьшие позволяет только метод, намеченный для этого природою – “конъюгационный”», т.е. гемотрансфузия. Как известно, суть интерстициальных и склеротических процессов геронтоза в том, «что более выносливые клетки низших тканей начинают вытеснять более нежные клетки высших, глубже дифференцированных. Выносливость и нежность приобретают такое решающее значение именно в ухудшающейся среде; а основной жизненной средой клеток организма служит кровь и лимфа. Ее улучшение, повышение возникающих в ее структуре “наименьших” есть общий путь радикальной борьбы с этими процессами. Но это может систематически достигаться лишь выходом из рамок физиологической индивидуальности, – как ни чужда эта мысль индивидуалистическому сознанию нашей эпохи» [О физиологическом коллективизме, с. 101-102].

Гетерогенность — разнородность элементов, входящих в систему, т.е. разнообразие ее состава, которое является «необходимым условием пластичности системы в ее изменяющейся среде». Сама по себе разнородность не означает дезорганизованности: «она всегда означает увеличение сложности внутренних отношений системы и понижение их устойчивости». Но вот «когда разнородность усиливается, то сложность и неустойчивость, возрастая, с известного момента начинают перевешивать организационную связь и единство системы, которая становится тогда уже неустойчивой в своем целом; сумма ее активностей и сопротивлений среде понижается; разнородность переходит в дезорганизованность» [Тектология, кн. 2, с. 162].

Геум (лат. geum – околоземное пространство, от греч. γη – земля) — область космического пространства, занятая геосферой, т.е. охваченная ее активностями и ограниченная тектологической границей самой дальнодействующей из них или одной, выделенной для исследования.

Гигатенденция (гигатренд) — общая направленность всех наблюдаемых изменений в мире к гармонии, т.е. собственно тектогенез.

Гиперцикл — сложная взаимосогласованная система циклов, связанных цепной эгрессией. Устойчивость гиперциклу обеспечивает непрерывно действующая на базе бирегуляции сеть прямых и обратных связей между циклами. Другими словами, причиной устойчивости гиперцикла, как и всякой сложной системы, является подвижное равновесие между его отдельными частями – циклами, связанными друг с другом дополнительными соотношениями. Круговороты углерода, водорода, кислорода, азота и других химических элементов представляют собой наиболее известные примеры природных гиперциклов. Именно такие гиперциклы и подобные им образуют основу дополнительных соотношений между всеми оболочками геосферы: например, круговорот углерода – между биосферой и атмосферой, а круговорот воды – между атмосферой и гидросферой и т.д. Более того, эти же круговороты регулируют «теплозадерживающую функцию атмосферы». Это объясняется тем, что «главные составные части воздуха – кислород и азот – обладают весьма малой задерживающей способностью, а водяной пар, которого в воздухе сравнительно очень немного, несколько десятых процента, и углекислота, которой еще меньше, превосходят их в этом отношении в 16 000 раз». Таким образом, регулирование их количества между атмосферой, гидросферой и биосферой «есть основное условие, благодаря которому сохраняется устойчивый в среднем температурный их уровень: типичное дополнительное соотношение» [Тектология, кн. 2, с. 16-17].

Гипотеза — это «выход за пределы действительного опыта в область опыта возможного». Гипотеза – «необходимый элемент всякого познания; она даже является душой познания. Всякое познание стремится на основе действительного опыта конструировать опыт возможный – стремится к верной гипотезе, дающей прочный базис для практики. Гипотеза, которая имеет дело с действительными элементами опыта и его действительными отношениями, которая только создает из них новые комбинации, такая гипотеза, конечно, может быть неверна, но она не метафизична», так как в ней полностью отсутствуют «“предпосылки” метафизичности» [Эмпириомонизм, с. 102]; она – рабочая гипотеза, т.е. «намечающая путь исследования, путь ее практической проверки. Без предварительных построений такого типа исследование не могло идти вперед, а могло бы только топтаться на возрастающей груде фактов. Дальнейшее исследование подтверждает или опровергает такую гипотезу или приводит к ее видоизменению. Для тектологии же всякое такое построение является решением задачи – гармонично организовывать наличные данные. С прибавлением новых данных, не укладывающихся в это решение, специальная наука отвергает или переделывает его. Но для тектологии, для собирания организационного опыта и выработки организационных методов, оно и тогда может сохранить свое значение, поскольку помогает учиться решению организационных задач вообще». Более того, «в истории науки найдется немало давно отживших теорий и гипотез, которые, однако, могут еще служить ценным тектологическим материалом. В этом смысле тектология сохранит и сбережет для человечества много его труда, кристаллизованного в истинах прошлого. Несомненно, что и нынешние истины отживут и умрут в свое время, но тектология гарантирует нам, что даже тогда они не будут просто отброшены, не превратятся в глазах будущего в голые бесплодные заблуждения» [Тектология, кн. 2, с. 99].

Глобализация — антропосферный тектогенез, протекающий в форме конъюгационного кризиса в техно-, ойко- и эйдосфере, организующего предельно дифференцированную антропосферу в одно интегральное целое; другими словами, интеграция множества разнородных антропосферных элементов, – начиная от человека и кончая национально-государственными и региональными образованиями, – в единый глобальный коллектив. Глобализация сопровождается ростом энергопотенциала в техносфере, синергии – в ойкосфере и тектологических знаний – в эйдосфере. См. мегатенденция (мегатренд).

Глобальный коллектив — организованное на принципах социализма человечество, представляющее собой высший тип жизни вообще и высшее проявление человеческой жизни в частности. Становление в планетарном масштабе такой формы жизни означает переход человечества в сознательную фазу своего развития, что в настоящее время выражено тремя тенденциями: первая ведет к «изменению типа человеческой личности – устранению той узости и неполноты человеческого существа, которые создают неравенство, разнородность и психическое разъединение людей»; вторая – к «изменению типа общественной системы – устранению элементов принуждения из отношений между людьми» и третья – к «изменению типа человеческого познания – освобождению от фетишей, ограничивающих и извращающих познавательное творчество» [Вопросы социализма, с. 28].

Глобальный конфликт — конъюгация геополитических претендентов на глобальную эгрессию, протекающая с громадными затратами социальной энергии и ведущая в конечном итоге к контрдифференциации всех противоборствующих сторон. С организационной точки зрения самые устойчивые социальные образования в истории человечества – это авторитарные системы: патриархальная община, феодальное общество, крепостная и рабовладельческая организация, государство, армия, церковь, школа, предприятие и, наконец, семья. Эпоха капитализма представляет собой переход из одного устойчивого состояния человечества в другое. С организационной точки зрения развитие любой системы происходит по схеме: дифференциация – контрдифференциация. Стадию дифференциации мировое сообщество уже прошло и на данном этапе находится в стадии контрдифференциации, т.е. интеграции всех многочисленных социальных систем в одно глобальное целое. Исторически этот процесс неравномерен по скорости преобразований и социальным затратам: невысокий темп и низкие затраты соответствуют мирному историческому периоду, и наоборот – периоду войны. С организационной точки зрения Вторая мировая война, также, как и Первая, и вообще всякая война, – это момент контрдифференциации, протекающий с большой интенсивностью и громадными социальными затратами. До 1917 года процесс контрдифференциации имел исключительно катагеничную тенденцию своего развития, глобализируя мировое сообщество в единое целое по старой авторитарной схеме: , где – отдельно взятая авторитарная система с центром управления (эгрессором) , нижний индекс которого означает индивидуальное управление, а верхний – его катагеничность, т.е. расхождение в интересах и целях между центром и периферией, – глобальная авторитарная система с единым центром управления (глобальным эгрессором) с идентичными значениями индексов. Первая мировая война – это момент бифуркации, когда наряду с доминирующей катагеничной тенденцией возникла альтернативная ей арогеничная , где верхний индекс означает единство интересов и целей между центром и периферией. Вторая мировая война покончила с доминирующим положением катагеничной тенденции, и до 1991 г. обе тенденции развивались на паритетной основе. После 1991 г. вновь возобладала катагеничная тенденция , где нижний индекс означает коллективный центр управления. Однако такая глобальная система с коллективным, но некогерентным центром управления, катагеничным развитию человечества, неустойчива и в перспективе имеет два финала: либо деградация человечества, либо переход к устойчивой арогеничной тенденции развития с коллективным центром управления, арогеничным развитию человечества. Устойчивость такой глобальной авторитарной системы обеспечивается минимизацией внутренних растрат и максимизацией внешних, что происходит по мере того, как социальная энергия, ранее затрачиваемая на внутренние конфликты, инвертируется на адаптацию к окружающей среде.

Глобальный университет — целостная эгрессивная система научно-образовательных и культурно-просветительных учреждений, цель которой – преобразовать человечество в единый глобальный коллектив, в совершенстве владеющий тектологией и всей совокупностью методов и достижений современной науки.

Гносеогенез (от греч. γνωσις – познание и γένεσις – рождение) — возникновение и развитие познания, при этом «всякий шаг вперед на пути познания или, что то же, всякое истинное познание является эмпириомонистическим», поскольку оно возможно лишь при наличии двуединой эмпириомонистической тенденции, которая либо расширяет содержание опыта, «вмещающееся в данных формах познания, – расширяет его эмпирический материал, либо создает для этого материала более целостные и прочные формы, – монистически его преобразует; в конечном счете осуществляет и то, и другое» [Эмпириомонизм, с. 106]. Иными словами, прогресс познания можно выразить следующей эмпириомонистической формулой: Г = Э↑ + М↓, где Г – гносеогенез, Э↑ – расширение эмпирии и М↓ – ее информационное сжатие.

Гносеология — особый раздел философии, занимающийся проблемами познания, его сущностью, условиями, предпосылками, основаниями, границами, возможностями, истинностью и соотношением с реальностью; т.е. с научной точки зрения классическая форма рассуждательства, исторически преходящая, но которая до сих пор все еще остается неоскудевающей кормушкой для огромной армии философствующих логонавтов и им подобных «белибердяев». Вполне понятно, что тектология «всякую “гносеологию” отрицает как схоластику» [Тектология, кн. 1, с. 296].

Голодание — состояние организма в условиях острого дефицита жизненно важных питательных веществ, либо резкого нарушения их состава или же их усвоения; с энергетической точки зрения резкая инверсия метаболизма, приводящая к значительному перевесу дезассимиляции над ассимиляцией. При голодании организма возникает конкуренция между его клетками: «одни отнимают у других средства к жизни и сохраняются, тогда как другие погибают; и трупы погибших пожираются (выражение, конечно, метафорическое) еще другими клетками – блуждающими, лейкоцитами» [Основные элементы, с. 69]. Голодание бывает абсолютное (при полном отсутствии пищи и без приема воды), полное (без поступления пищи, но с приемом воды), неполное (питание, недостаточное по отношению к общему расходу энергии, т.е. недоедание), частичное или некачественное (неполноценное или односторонне питание, т.е. недостаточное поступление с пищей одного или нескольких веществ). Старые организмы, имея более низкий уровень обмена, выдерживают более длительный период голодания, чем молодые, при этом самки живут дольше самцов. При полном голодании жизнедеятельность организма поддерживается за счет внутренних энергоресурсов (главным образом, жира), а также продуктов, освобождающихся при постепенной атрофии менее жизнеспособных частей собственных тканей организма. В отличие от полного голодания, заканчивающегося гибелью организма, неполное голодание может протекать длительно как в условиях недостаточного поступления пищи (при стихийных и социальных бедствиях, например), так и при определенных патологиях пищеварительного тракта. Следует отметить, что, помимо патологической формы голодания, в природе существует и естественная его форма – физиологическая: зимние (иногда и летние) спячки у ряда млекопитающих (медведь, барсук, сурок, суслик, еж и др.); холодовое оцепенение у амфибий, рептилий, рыб, насекомых и др.; метаморфическое голодание у бабочек в период окукливания; миграционное голодание некоторых морских рыб во время движения к месту икрометания.

Гомеостаз — 1) связанная с устойчивостью способность комплекса противостоять воздействиям со стороны внешней среды, сохраняя при этом свой внутренний состав и структуру; 2) относительное постоянство состава и структуры комплекса в состоянии подвижного равновесия.

Гомология — структурное сходство по происхождению, «выражающее расхождение форм». Например, сравнительная анатомия признает гомологичными руку человека, переднюю ногу лошади, крыло птицы, передние плавники рыбы, так как «это – органы однородные по происхождению, развившиеся из общего начала», но «утратившие большую часть сходства благодаря различному жизненному применению, различным, следовательно, линиям приспособления к среде» [Тектология, кн. 2, с. 90].

Горизонтальная цепная связь — это цепная связь между комплексами одного уровня организованности, представляющая собой цепную ингрессию, которая «может неограниченно развертываться по самым различным направлениям и с постоянно меняющимися связующими элементами. Такова, например, прихотливая последовательность обычной ассоциации представлений: образ A влечет за собой в поле сознания образ B, потому что у них есть общая часть X; но B тотчас же вызывает C, потому что в том и другом есть совпадающий элемент U, совершенно иной, чем X; C приводит к D благодаря еще иной связи Z и т.д. Капля воды напоминает о море, море – о небе, небо – об его светилах, об астрологии, затем о смерти людей, о гибели вселенной, о законе энтропии, который некоторыми истолковывается как причина этой будущей гибели, о математической формуле этого закона и т.д., без конца, с иною для каждого случая основой сцепления образов. Аналогично развертывается обыденная связь людей в обществе: A с B соединяют общие вкусы, B с C – общие задачи, C с D – общие несчастья и проч.: цепь извивается, переплетается, спутывается с другой цепью, образует клубок, охватывая миллионы людей, из которых огромное большинство не знают даже о существовании друг друга» [Тектология, кн. 1, с. 153].

Государственный арокапитализм — «мирный государственный капитализм», или с позиций исторического монизма государственный капитализм достатка, главной организационной задачей которого является организация капитализма в развивающейся, растущей системе. Такая задача гораздо сложнее, чем организационная задача военно-государственного капитализма: «урегулировать систему, которая сокращается и упрощается», т.е. «организовать недостаток и нужду». Обе задачи, как военного, так и мирного госкапитализма, решаются господствующим классом не в мировом, а в национально-государственном масштабе. Эгрессором арокапиталистической системы, т.е. ее главным организующим центром, выступает наемный текторат, или «наемно-организаторская интеллигенция, техническая, ученая и чиновничья», поскольку основную тектологическую задачу уже не способны решать ни «финансовая и крупно-промышленная буржуазия, утратившая живую связь с производством, достигшая совершенства в методах биржевых, относящихся к сфере обращения, но не в методах производственно-организационных», ни «средняя и мелкая буржуазия – элементы вообще не широко организаторские». В период военно-государственного капитализма наемный текторат уже был «фактическим, деловым организатором капиталистической жизни», однако он не был классом, а был «только социальной группой, разрозненной по структуре и колебавшейся между двумя борющимися классами – в чем и была основная причина ее несамостоятельности»: ее верхи примыкали к буржуазии, низы стремились пробиться наверх, и только избранная, революционная часть этих низов присоединялась к борющемуся пролетариату. Основной тенденцией государственного арокапитализма является «национализация разных отраслей промышленности, начиная с наиболее централизованных», в силу чего к текторату «должно переходить реальное господство в жизни. Акционерно-рантьерские паразитические элементы буржуазии, отбрасываемые жизнью, сами должны будут растворяться в этой интеллигенции, пополняя ее ряды, переходя на производительную роль в обществе». По мере развития государственного арокапитализма текторат должен собрать в себе всю буржуазию и «явиться новой формой ее существования как господствующего класса». Что касается исполнительского класса, то в масштабе исторического времени стадия мирно-государственного капитализма дает необходимую передышку пролетариату, в течение которой он «сможет заняться социалистическим овладением наследства старой культуры вместе с выработкой методов своей новой, выполняя свою классовую социалистическую революцию, необходимый этап на пути к социалистической революции общества как целого, к его переустройству по всей линии» [Мировая война и революция, с. 102-103, 106-107].

Государственный капитализм — «система приспособлений новейшего капитализма к двум специальным условиям эпохи: военно-потребительному коммунизму и процессу разрушения производительных сил», из которых «одни соответствуют общей линии развития капитализма; таково в особенности развитие синдикатной и трестовой организации предприятий», а «другие лежат вне этой общей линии либо даже в противоречии с ней; таковы: ограничение потребления, монополизация продуктов государством, государственно-чиновничье регулирование сбыта и производства». Пример из истории: когда военный коммунизм возвращается к размерам мирного времени, и разрушение производительных сил останавливается, тогда «приспособления первого рода будут вообще сохраняться и развиваться, второго рода – устраняться из жизни или сохраняться лишь частично, в зависимости от конкретных условий – классовых интересов и соотношения классовых сил» [Вопросы социализма, с. 341].

Государственный катакапитализм — это военно-коммунистический капитализм, т.е. экономическая система, возникающая на основе прогрессивного упадка производительных сил, которую можно определить по происхождению как «осадный коммунизм в государственном масштабе», организуемый господствующими классами, а по строению как «сочетание новейшего капитализма и военного (“армейского”) коммунизма». Государственный капитализм возникает и развивается именно в тех экстремальных условиях, которые порождают коммунизм крайности. Исторически первым государством, в котором сложился такой военно-коммунистический капитализм, была Германия, которая с самого начала Первой мировой войны «оказалась отрезанной от мирового рынка, т.е. в положении, подобном положению осажденного города. За нею следовали другие страны по мере того, как ход вещей ставил их в подобные же условия: подводная война, расстройство транспорта военной его эксплуатацией, сокращение нормального производства его военным извращением и разрушениями, особенно убылью рабочей силы, и т.п. Жесточайшая дороговизна, выгодная капиталистам и аграриям индивидуально, угрожала классу крупных собственников, как целому, в каждой данной стране таким истощением народных масс, которое повело бы к проигрышу войны; и общая организация этого класса – государство – была вынуждена принимать меры к более равномерному распределению, основанному на учете потребностей, т.е. более или менее проводить в жизнь принцип коммунизма». Вначале государство берет «под свой контроль распределение продуктов для массового потребления», затем нормирует их цены и сбыт, наконец, переходит «к регулированию производства: последовательность, вполне типичная для коммунистических преобразований хозяйства». Государственный контроль над потреблением отменяет систему частного присвоения продуктов посредством карточного регулирования, «государственный контроль над сбытом приводит к принудительному объединению целых отраслей в синдикаты», а государственное регулирование производства – к принудительному объединению в тресты. Эффективным методом госконтроля является государственная трудовая повинность, которая с организационной стороны «обычно сводится к авторитарному закрепощению рабочих и представляет явное распространение принципов военной организации на трудовые классы». Поскольку такая экономическая система организуется господствующими классами, то сохраняется не просто прибыль владельцев предприятий и акций, но и высокие нормы этой прибыли, которая гарантируется государством и «достигается частью за счет усиленной экспроприации мелкой и средней буржуазии», а частью «имеет фиктивный, счетный характер. Это имеет место постольку, поскольку падает фактическая ценность денег и денежных знаков». По своим основным организационным чертам государственный капитализм «представляет крайнее смешение прогрессивности и реакционности. Первая выражается в его экономической антианархичности, в огромном развитии централизованного регулирования; вторая – в столь же резком усилении авторитарности». И последний момент: развитие организационных форм социальной системы начинается в области производства, преобразуя затем область присвоения, распределения и потребления, а в системе государственного капитализма «порядок прямо противоположный: преобразование начинается со сферы потребления и распределения и через сферу сбыта переходит на отношения производства». Объяснение такой инверсии простое: в первом случае наблюдаются процессы роста, усложнения, т.е. «прогрессивные изменения социальной системы», а во втором – «упадок, разрушение, вообще регрессивные условия. Движущее действие прогресса производительных сил обнаруживается, прежде всего, именно там, где они накопляются; давление регресса первично проявляется там, где происходит растрата общественных активностей, в области потребления и истребления». Следовательно, это вполне естественный порядок деградации: «так и в упадке различных общественных систем прошлого исходным пунктом были паразитизм верхов, истощение низов – область потребления, или, точнее, социального распределения» [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 84-85, 87-89].

Государство — это «организация классового господства» [Вопросы социализма, c. 346-347], причем: 1) как организация власти господствующего класса это эгрессивная система (вариант узкой трактовки термина, содержание которого отражает лишь момент сотрудничества); 2) как организация насилия одного класса над другим это дегрессивная система (другой вариант узкой трактовки термина, в содержании которого отражен лишь момент принуждения); 3) как организация управления всем обществом это эгрессивно-дегрессивная система, поскольку классовое общество – это социальный диполь, в котором необходимая устойчивость поляризации эгрессора и ингрессора обеспечивается достаточной прочностью дегрессии (вариант наиболее полной трактовки термина, учитывающей оба момента классового господства: принуждения и сотрудничества). Но, управляя, государство «не господствует над обществом, а лишь выражает и закрепляет господство одних элементов над другими»: правящий класс «реально господствует над низшими классами; но государство с его правовыми нормами лишь устойчиво оформляет это господство, – представляет нечто подобное системе вожжей и сбруи для управления низшими классами» [Тектология, кн. 2, с. 148].

Государство-омега (государство Ω) — предельная форма развития государства, его вырождение, поскольку такое «государство будущего», как и всякое другое, «есть действительно организация классового господства, но только того класса, который стремится устранить классы». Такое упраздняющее само себя государство есть переходная стадия «от экономической системы, полной противоречий и потому регулируемой внешними нормами, к гармонической системе сотрудничества, для которой такие нормы не нужны»; иными словами, «оно предполагает пережитки старых классовых идеологий, стоящие в противоречии с новой организацией жизни и подлежащие правовому нормированию», но «когда эти пережитки исчезнут и психология всего общества придет к соответствию с его новой системой сотрудничества – всеобщей кооперации для всеобщего развития, – то и “государство будущего”, теряя элементы принуждения, перестанет быть “государством”»: оно превратится в «общество, в котором взаимные отношения людей так же, как их отношения к природе и опыту, определяются нормами целесообразности». Таким образом, «преобразование экономического строя должно произойти при посредстве новых правовых отношений, т.е. политическим путем» [Вопросы социализма, с. 65-66].

Готтентотство — «применение противоположных критериев для себя и для других». Например, «характеристика добра и зла, высказанная, будто бы, одним готтентотом: “добро, когда я краду; зло, когда у меня крадут”». Общеизвестно «наивно-теоретическое оправдание готтентотства», существующее в среде профессиональных политиков: «мы отстаиваем наши интересы, и должны оправдывать все, что им соответствует, отрицать и порицать все, что им вредит; никакого беспристрастия тут быть не может, – оно было бы выгодно только для врагов, которые, ведь, не станут платить таким же беспристрастием». Таким образом, «готтентотство – производное стадности, для которой целое – только свой ограниченный коллектив, и группового субъективизма, который целого вообще не видит» [О пролетарской культуре, с. 337-339].

Грабеж — организационный метод, широко распространенный в стихийной фазе социогенеза. В этот период, особенно в эпоху индивидуализма, «все действуют в силу своих интересов», которые «проходят через способ их понимания», т.е. «понимаются через организационную форму», ставшую способом мышления – менталитетом. Например: «буржуазия, выросшая в определенной экономической обстановке, среди борьбы конкурентов и монополистов», не способна понимать «свои интересы в форме дружного сотрудничества людей, она может их понимать только в форме грабежа. Это ее организационный метод» [Доклад на заседании Соц. Академии Общ. Наук 14 сентября, с. 147-148].

Гравитация — это результирующая двух тенденций, притяжения и отталкивания, при численном равенстве которых первая «практически больше». Это можно пояснить на следующем простом примере. Пусть имеются два атома. Как известно, каждый из них представляет собой систему равновесия положительно и отрицательно заряженных элементов. Но поскольку идеальных систем равновесия не существует в природе, то каждый атом в отдельности – это маленький осциллятор, вибрирующий относительно своего нейтрального состояния. Тогда два атома по отношению друг к другу будут заряжены то одноименно, то разноименно. В первом случае они будут отталкиваться, а во втором притягиваться. И то, и другое действие будет прямо пропорционально величине зарядов и обратно пропорционально квадратам расстояния и математически будет равным. Но тектологически эти два действия будут различны, так как реально отталкивание будет проявляться в том, что атомы отдаляются, а само отталкивание при этом будет уменьшаться, и тем больше, чем больше расстояние; и наоборот, притяжение будет сближать атомы и при этом с уменьшением расстояния будет непрерывно расти. Таким образом, два процесса, притяжение и отталкивание, пусть даже «численно равные, действенно не равны: притяжение перевешивает. Эта разность и образует ньютоновское “тяготение” между атомами» [Тектология, кн. 2, с. 197].

Граница — см. тектологическая граница.

Грехопадение — это кризис в области познания и практики, вызванный ускорением социогенеза и связанный с переходом человечества от консервативной тектологии сохранения старых социальных форм адаптации к новационной тектологии освоения ее новых форм. «Грехопадение это совершилось не в один день и не в тысячу лет: оно было долгим, страшно медленным процессом» и состояло «в том, что жизнь все более переставала быть абсолютно верною тому, чем она была, – переставала быть верною в своей изначально окаменелой форме». Ускорение социогенеза есть прямое следствие значительного перевеса процессов ассимиляции над дезассимиляцией, в силу чего «избыток энергии вызывает рост жизни и, накопляясь, порождает потребность в новых формах ее равновесия», а «чем быстрее совершается накопление энергии, тем сильнее потребность в новых комбинациях и отношениях, тем менее возможно и целесообразно простое сохранение данных форм». Таким образом, «из простого повторения неизменных циклов жизнь мало-помалу начала превращаться в развитие, из голой борьбы за сохранение того, что есть, – в борьбу за большее», поскольку «данное перестало быть для нее единственной целью и нормой» [Вопросы социализма, c. 48]. Перевес ассимиляции над дезассимиляцией был вызван появлением новых форм коллективного труда, за которым последовало сначала разделение опыта, а затем и разделение труда. В итоге стереотипы прежних форм адаптации стали разрушаться, и традиционная тектология социальной жизни сменилась новационной. В этом суть социального кризиса, названного грехопадением, поскольку именно эта фаза стихийного социогенеза породила первые нормативные формы для гармонизации противоречий социального бытия.

Движение — это «изменяющееся пространственное отношение» между телом и средой [Объективное понимание принципа относительности, с. 338], или, более точно, пространственное изменение в системе «среда – тело» относительно определенного «дегрессивного пространственно-временного каркаса». В соответствии с принципом эквивалентности, «всякое движение тела или, вообще, физического комплекса (например, луча света) в его среде, есть единый (или, если угодно, двуединый) факт, а не сумма двух фактов – движения одной стороны и покоя другой». Поэтому «в зависимости от позиции познающего, он может быть выражен либо как движение тела в известном направлении, либо как движение всей его среды в направлении прямо противоположном». Научно точное выражение равнозначащих позиций отличается «лишь направлением активности познающего», т.е. оно «тождественно, за исключением знака, символизирующего это направление» [Организационный смысл принципа относительности, с. 125, 128].

Движение системы — это «деформирующий момент для ее восприятия». Вследствие этого формулы Лоренца, например, «следует считать не формулами перехода от реальности одного наблюдателя к реальности другого, от нее отличающейся, а формулами перехода от оптического образа (более обобщенно – энергетической проекции) к объективной реальности, одинаковой для них обоих, или от этой реальности к образу, к проекции». Все меры «объективно должны быть одинаковы, а изменяются лишь их проекции из одной движущейся системы в другую. И сокращения тел, и замедления хода событий, и сложения скоростей здесь проекционные, а не объективные». Таким образом, «вся таинственность исчезает. Оптический поворот координат призмы принципиально подобен их повороту относительным движением систем, и дает подобные же эффекты» [Объективное понимание принципа относительности, с. 335, 337].

Двоецентрие — форма дуалистических эгрессивных систем. Например, «системы мировоззрений, которые концентрируют весь опыт около двух каких-нибудь высших, предельных понятий или принципов», таких, как материя и дух, добро и зло и т.д. [Тектология, кн. 2, с. 121]

Деградация — дезорганизационный процесс, в ходе которого уменьшается сумма активностей комплекса и упрощается его структура, так как постоянная неприспособленность комплекса к среде «шаг за шагом разрушает» его, но при этом в отличие от регресса никакого нового «приспособления совсем не создается». Например: «если организм слабеет от болезни, тогда как силы ему нужны для жизни, то это деградация, а не регрессивное развитие; но если паразит утрачивает мускульную силу, которая ему не нужна, это – регрессивное развитие» [Из психологии общества, с. 51]. В краткой формулировке деградация – это «переход на низшую ступень развития» [Тектология, кн. 1, с. 215].

Дегрессивная разность — в рамках выделенной системы тектологическая разность между ее комплексами по линии дегрессии. Например, организационное различие центральной и периферической дегрессии: скелета и кожи у позвоночных, плазматической мембраны и собственно оболочки животных клеток.

Дегрессивная система — система, организационное назначение которой заключается в сохранении другой, конъюгированной с ней системы; например, череп по отношению к мозгу.

Дегрессивно-пластичная система — это двухкомплексная система, состоящая из двух частей: пластичной – «выше организованной, но менее устойчивой по отношению к некоторым разрушительным воздействиям» среды, и скелетной – «ниже организованной, но более устойчивой», выполняющей защитную функцию по отношению к первой [Тектология, кн. 2, с. 136]. При этом скелетный комплекс обыкновенно является «продуктом самой системы, которую фиксирует» и в которой «образуется и поддерживается за счет ее собственных элементов» [Тектология, кн. 2, с. 141]. Например, так образовались известковые скелеты очень многих моллюсков, корненожек и некоторых полипов: из выделений углекислой извести. Такую же роль в других случаях «играют иные выделяемые вещества: клетчатка, образующая внешнюю оболочку большинства растительных клеток, кремнезем у некоторых простейших, хитин у раков, пауков, насекомых и т.д.» [Тектология, кн. 2, с. 127]. Развитие дегрессивно-пластичной системы совершается в полном соответствии с принципом системной дифференциации. В условиях положительного подбора, если при этом «нет никаких специальных, особенно благоприятных для скелетной части», процессы роста и усложнения в такой системе «будут сильнее и быстрее совершаться в пластичной части как выше организованной, более способной к ассимиляции», а «скелетная, менее к ней способная, должна тогда отставать». Прежнее равновесие между ними «нарушается: “скелет”, связывая пластичную часть системы, стремится удержать ее в рамках своей формы, а тем самым задержать ее рост, ограничить ее развитие». Примеры бесчисленны: «наружные скелеты, покровы хитинные, роговые у многих насекомых, ракообразных, позвоночных, отставая в процессе роста от пластичных тканей, начинают жизненно стеснять их; тогда эти оболочки должны разрываться и сбрасываться, заменяясь новыми», а «для человека именно костный скелет является основной причиной остановки роста всего тела» и т.д. В условиях отрицательного подбора «закономерность та же: пластичная часть больше поддается разрушительным влияниям, скелетная, более устойчивая, и в этом от нее отстает». Например: формальная сторона деградирующих социальных систем «разрушается медленнее, чем их живое содержание», а внутренние и наружные скелеты живых организмов при истощении «еще некоторое время сохраняются почти в прежнем виде». Следует отметить следующее явление, «не постоянное, но чрезвычайно распространенное в области жизни как стихийной, так и социальной»: системные отношения между скелетным и пластичным комплексами развиваются в направлении всевозрастающего организационного расхождения, что неизбежно приводит к регрессу первого и прогрессу второго [Тектология, кн. 2, с. 136-137, 139-140, 141-142].

Дегрессивный комплекс — «ниже организованный, но более устойчивый» комплекс в дегрессивно-пластичной системе, фиксирующий «выше организованный, но менее устойчивый по отношению к некоторым разрушительным воздействиям» пластичный комплекс [Тектология, кн. 2, с. 136]. Например, «идеи, нормы, политические учреждения суть дегрессивные комплексы для устойчивой организации живых активностей общества»: во-первых, они подчинены этим «социально-трудовым» активностям, «от них зависят, ими определяются»; и во-вторых, «в процессе развития консервативнее, чем их социально-трудовая основа – пластичная часть социальной системы» [Тектология, кн. 2, с. 144-145]. Или другие примеры: речное русло фиксирует пластичную часть реки – массы протекающей воды, а скелет человека – прикрепленные к нему пластичные ткани [Тектология, кн. 2, с. 137]. Иногда дегрессивные комплексы в своем организационном развитии не просто отстают от пластичных, а «еще более “суживаются” по мере этого развития, теряют свою прежнюю степень широты и эластичности». Тектологически это явление легко объяснимо: «его можно вообще ожидать там, где дегрессивный комплекс есть продукт самой системы, которую фиксирует, где он образуется и поддерживается за счет ее собственных элементов»; поэтому, отставая в своем консерватизме от пластичной части системы, он «оказывается в противоречии с ней, его связь с ней может нарушаться и в других отношениях: он вполне или отчасти перестает поддерживаться ею»; и «тогда этот дегрессивный комплекс подвергается отрицательному подбору; он регрессирует параллельно с прогрессом пластичной части системы; этим его несоответствие с ней усиливается еще в большей мере» [Тектология, кн. 2, с. 141-142]. Синоним – скелетный комплекс.

Дегрессия («скелетная» связь) — относительно устойчивая форма защиты пластичного содержания системы от внешних воздействий и внутренней дезорганизации, причем в отличие от деградации и регресса это «организационная форма огромного положительного значения», поскольку «только она делает возможным высшее развитие пластичных форм, фиксируя, закрепляя их активности, охраняя нежные комбинации от грубой их среды» и обеспечивая этим максимально возможную при данных условиях прочность системы [Тектология, кн. 2, с. 130]. Именно в этом и заключается тектологическое значение дегрессии, которая наряду с другой основной тектологической формой, эгрессией, является частным случаем асимметричной связи, т.е. всецело лежит в пределах принципа системного расхождения и «разлагается на несколько ингрессий с необратимой связкой» [Тектология, кн. 2, с. 145, 151]. Формы дегрессии разнообразны: в неорганической природе – это ложе озера, русло реки, ледяной покров северных морей и Ледовитого океана, земная кора; в органической природе – это известковые и костные скелеты, роговые ткани эпидермы, хитинные оболочки насекомых, раковины моллюсков и т.д. При этом «не надо представлять скелетные комплексы непременно как более прочные или твердые в механическом смысле»: например, «когда преследуемая каракатица окружает себя облаком чернильной жидкости, делающей воду непрозрачной, так что усилия врага не могут точно направляться и не достигают цели, это тоже временный наружный скелет каракатицы»; у других животных роль «наружного скелета» играет «окружающая их зона специфического, отвратительного для других животных запаха; даже окраска некоторых безобидных насекомых, подражающая окраске других, ядовитых, и отклоняющая нападение хищников» – «наружный скелет» того же рода. С гигантской широтой применяется дегрессия и в технической жизни общества: «сюда относится одежда – дополнительный наружный скелет тела – и жилище, аналогичный скелет высокого порядка; футляры и ящики для сохранения всяких продуктов труда, сосуды для жидкостей» [Тектология, кн. 2, с. 129-130]. В области идеологии разного рода символы, в частности, «главная их группа – слова, понятия, выполняют скелетную роль для социально-психического содержания»; из слов-понятий складываются суждения, теории, догмы. Более того, «вообще природа идеологий – дегрессивная, скелетная со всеми ее необходимыми чертами» [Тектология, кн. 2, с. 138]. В общественных организациях «функцию “скелета” выполняет так называемая “формальная” их сторона» – это «официальные программы, уставы или правила распорядка, технические или тактические директивы и проч.». Все скелетные формы консервативнее пластичных: они сохраняются еще тогда, когда пластичные формы их уже переросли – «и неизбежен такой период, в котором они становятся стеснением и препятствием» для дальнейшего прогресса системы. Таким образом, «консерватизм дегрессии есть именно то условие, которое в процессе развития, мирового, биологического, социального, делает необходимой смену форм и порождает постоянное их искание, стихийное или сознательное» [Тектология, кн. 2, с. 144-145]. Организационная схема дегрессии, подобно всякой другой, «есть способ организации нашего опыта и в своем применении необходимо определяется нашей точкой зрения. Поскольку мы в той или иной системе рассматриваем некоторые комплексы как специально-защитительные или специально поддерживающие связь между остальными, постольку мы придаем основное значение последним, а первым – лишь служебное. Но это и значит, что те мы берем с точки зрения их высшей организованности, т.е. по отношению к активностям, которые в них выше организованы, а не по отношению к иным активностям, которые выше организованы в служебных, дегрессивных комплексах. Применение схемы зависит от нашей позиции, от нашей конкретной задачи, практической или познавательной. Пусть в человека B направлен выстрел, а человек A закрывает его своим телом. В пределах этого акта, в пределах непосредственной задачи A, роль его дегрессивная; жизнь B здесь берется как нечто подлежащее сохранению, т.е. со стороны моментов ее высшей организованности; жизнь A – только со стороны механических сопротивлений, представляемых его телом; все ее остальные элементы здесь игнорируются; это не человек, а щит, который с пользой может быть заменен металлической пластинкой; и пока мы не выйдем из рамок данной задачи, мы принимаем его, очевидно, как комплекс низшей организованности, – относимся к нему с точки зрения дегрессии» [Тектология, кн. 2, с. 149-150].

Дегрессия высшего порядка — это «так называемые мировые координаты пространства и времени», научно устанавливаемые астрономией, для которой «прочной базой служит небо неподвижных звезд и правильные движения космических тел». Поскольку в памяти человечества «очертания созвездий еще не успели заметно измениться» (в силу ничтожности с нашей точки зрения огромной скорости их движений в сравнении с их колоссальными расстояниями), то в качестве мировых координат целесообразно принять «структурные линии этой системы», которые «практически являются для нас неизменными. С другой стороны, если взять взаимное расположение планет, Солнца и звезд в какой-либо момент, то оно не повторится в точности никогда больше; и его можно принять как определение одной устойчивой точки в цепи моментов, чтобы от этой точки рассчитывать в обе стороны: она и явится “эрой” точного времяисчисления. Всякий пункт пространства и всякий момент времени связываются с мировыми координатами посредством мер, которыми отсчитываются расстояния пунктов и промежутки моментов» [Тектология, кн. 2, с. 135].

Дегрессор — это наиболее устойчивый комплекс в системе, закрепляющий адаптивно важные для нее группировки активностей и охраняющий менее устойчивые «нежные комбинации от грубой их среды» [Тектология, кн. 2, с. 130]. Например, в дегрессивно-пластичной системе «череп – мозг» череп является дегрессором. Его ткань гораздо низшей организованности по сравнению с тканью мозга, но последняя «расползалась бы при малейших внешних толчках, даже при простых перемещениях организма, если бы не была заключена в черепную коробку» [Тектология, кн. 2, с. 127].

Дедукция — «метод, применяющий обобщения, делающий выводы от общего к частному», т.е. такой метод познания, суть которого «в том, что обобщения и законы, добытые индукцией, прилагаются к частным случаям, действительным или мысленным, и таким образом “выводится” объяснение этих частных случаев, а также и предсказание относительно них». Именно поэтому все предсказания и все предвидения «представляют не что иное, как подобные выводы» [Наука об общественном сознании, с. 268, 278].

Дезассимиляция — уменьшение суммы активностей комплекса в результате неблагоприятного для него воздействия со стороны внешней среды, т.е. при отрицательном подборе [Тектология, кн. 1, с. 202].

Дезингрессия — это «основная форма дезорганизации», которая образуется тем же способом, что ингрессия, но с разрушительным результатом, т.е. это «отрицательная ингрессия» [Тектология, кн. 1, с. 163]. Иными словами, дезингрессия возникает путем «внедрения элементов среды в систему» с последующим образованием тектологической границы между комплексами, ранее составлявшими единое целое. При этом ход происходящей дезорганизации удобно видеть, если вторгающийся элемент, т.е. внешнюю активность, разложить на две части: одну, которая уничтожает сопротивление системы, и другую, которая уже действует при сопротивлении, равном нулю. Например, если ножом резать кусок дерева, то ход процесса будет следующий: «давление лезвия парализует сцепление молекул дерева противоположно действующими натяжениями», и «как только это достигнуто, лезвие получает возможность продвигаться в ткани дерева» [Тектология, кн. 1, с. 164-165]. Дезингрессия бывает полной и неполной в зависимости от степени нейтрализации активностей. Полная дезингрессия образует отдельность, неполная дезингрессия производит изменение [Тектология, кн. 1, с. 171, 177].

Дезорганизационный опыт — весь совокупный арсенал дезорганизующих методов,  накопленный человечеством за исторический период своего развития; или вообще вся  эмпириография дезорганизационных процессов.

Дезорганизационный процесс — разрушение или переход комплекса на более низкий уровень развития, что указывает на то, что его активности являются материалом для организационных процессов в среде; в конечном счете, это организационный процесс, если рассматривать его с точки зрения внешнего комплекса или определенной комбинации комплексов, усваивающих активности разрушаемого комплекса. В локальной же системе отсчета, привязанной к регрессирующему комплексу, «ход дезорганизационного процесса в схеме таков же, как и организационного», поскольку «формула трех фаз может применяться не только к собственно организационному акту, а ко всякому тектологическому переходу форм, к “тектологическому акту” вообще». Таким образом, по отношению к направленности организационных процессов тектологический акт является более универсальным обобщением [Тектология, кн. 2, с. 262].

Дезорганизация — 1) целое, которое практически меньше суммы своих частей [Тектология, кн. 1, с. 161]; 2) внутрисистемное «уменьшение практической суммы активностей самим способом их сочетания», когда «некоторая часть их становится сопротивлениями для некоторой другой их части». С тектологической точки зрения это понятие относительное: поскольку все процессы в мире организационные, то внутрисистемный дезорганизующий процесс – это результат более мощного, внешнего относительно системы организационного процесса. Например, распад материнской клетки на две дочерние – это один из процессов, которыми организуется жизнь в природе [Тектология, кн. 1, с. 161].

Дезорганизованность — это результат столкновения разных организационных процессов, когда одна система организует себя за счет активностей другой системы, тем самым разрушая ее организованность [Тектология, кн. 1, с. 70-71].

Дезорганизованный комплекс — это комплекс, по способу своей организации представляющий собой «целое, меньшее суммы своих частей» [Тектология, кн. 1, с. 114]. Например, в системе из двух сотрудников их «общая рабочая сила» может оказаться «меньше суммы их отдельных рабочих сил», если «два работника не помогают, а мешают друг другу» [Тектология, кн. 1, с. 120].

Дезорганизующая деятельность — 1) «борьба организационных форм»; 2) «результат столкновения разных организационных процессов. Если люди убивают и едят животных, то они дезорганизуют другие жизненные системы, чтобы организовать их элементы в составе собственного тела. Если они истребляют хищников, то потому, что находят в них дезорганизующие силы и, устраняя их, тем самым организуют свою жизненную среду в своих интересах. Если общества, классы, группы разрушительно сталкиваются, дезорганизуя друг друга, то именно потому, что каждый такой коллектив стремится организовать мир и человечество для себя, по-своему». Таким образом, это «результат отдельности, обособленности организующих сил, результат того, что еще не достигнуты их единство, их общая, стройная организация» [Тектология, кн. 1, с. 70-71].

Действительность — это «человеческая коллективная практика во всем ее живом содержании, во всей сумме усилий и сопротивлений, образующих это содержание», а любой ее фрагмент, например, обыкновенный строительный кирпич, является результатом определенного «сочетания социально-трудового усилия и природного сопротивления» [Философия живого опыта, с. 214, 216]. С точки зрения тектологии все без исключения формы, которые принимает действительность, есть не что иное, как всевозможные комбинации активностей и сопротивлений, т.е. попросту комплексы или их системы.

Деление — постконъюгационная полная дезингрессия в системогенезе. Например, непосредственно перед своим делением капля росы, лежащая на поверхности листа, конъюгирует с внешней средой: оставаясь вполне однородной, «она постепенно увеличивается от осаждающихся из воздуха водяных паров» и, лишь дойдя до известной величины, «разрывается действием собственной тяжести, преодолевающей сцепление» внутренних своих элементов, т.е. молекулярное притяжение [Основные элементы, с. 83]. Терминологический синоним – дизъюнкция.

Демократия — форма сотрудничества, основанная «на создании авторитета из элементов индивидуализма: индивидуумы берутся как равные единицы, большинство их образует авторитет, которому подчиняется меньшинство» [Линии культуры, с. 123-124].

Деньги — «орудие обмена товаров и потому наиболее полное, наиболее чистое воплощение меновой ценности». На деньги «можно купить что угодно, всякий товар стремится к обмену на деньги; но при покупках они истрачиваются, а с ними – экономическая сила их владельца. Отсюда – желание иметь и приобретать как можно больше денег, переходящее у капиталиста, особенно торговца или ростовщика, в настоящую страсть накопления – своеобразный “меновой фетишизм чувства”» [Наука об общественном сознании, с. 404].

Депопуляция — уменьшение численности человечества, которое происходит в двух формах: непосредственное истребление населения, т.е. прямая депопуляция, и сокращение размножения – косвенная депопуляция. С тектологической точки зрения депопуляция в любой форме есть «победа стихий» в борьбе человека с природой, «отказ от безграничного роста жизни» и «неизбежная ее остановка на одной из ближайших ступеней». Человечество «побеждает, пока нападает», т.е. пока активно борется со стихиями; но если оно отказывается от роста своей численности, значит, оно «уже осаждено стихиями со всех сторон», что в соответствии с условиями устойчивости означает «начало конца» [Вопросы социализма, с. 153].

Деформирующая среда — это окружающая нас «молекулярная среда, преломляющая, отражающая, поглощающая лучи» и представляющая собой один из факторов, искажающих объективную реальность наблюдаемого. При наличии такого деформирующего момента тип требуемых поправок для перехода от субъективного восприятия к действительному предмету достаточно хорошо «иллюстрируется зрительным миром человека, находящегося в пещере, вход в которую загорожен стеклянной пластинкой с искривленными поверхностями. Искаженные меры и соотношения тел внешнего мира требуют от него для познания и предвидения сложных операций по формулам, подобным формулам всеобщей относительности, – специально же применения Гауссовых координат. И здесь искажения взаимны – они таковы же для людей наблюдающих извне вещи и события в пещере. Воздух с его рефракцией образует, в сущности, как раз такое деформирующее стекло, и не только по отношению к внешнему астрономическому миру, но даже внутри атмосферы». Например, когда мы говорим, что «видим предметы», то выражаемся неточно, так как «лучи не прямо приходят от предмета в глаз, как было бы в пустоте», а «по дороге через слой воздуха они меняют и скорость, и направление, притом неодинаково и неравномерно», вследствие чего «глаз имеет дело только с последними элементами измененного пути лучей; и зрительное ощущение соответствует не точной форме предмета, а проекции этих последних элементов, т.е., собственно, “мнимому изображению”» [Объективное понимание принципа относительности, с. 336-337, 333].

Деформирующий момент — фактор, искажающий восприятие наблюдаемого наблюдателем. Основных деформирующих моментов – четыре: расстояние между наблюдаемым и наблюдателем, деформирующая среда между ними, движение и поля тяготения. Все эти моменты должны учитываться наблюдателем в научном исследовании. Например, «переход от реальности одного наблюдателя к реальности другого» требует иногда простых, а иногда и более сложных поправок с помощью формул всеобщего согласования [Объективное понимание принципа относительности, с. 336-337]. При этом следует помнить, что объективность, т.е. социальная значимость, не исчерпывается согласованием опыта двух наблюдателей, поскольку «формулы, относящиеся к двум, объективно недостаточны уже тогда, когда мы вводим в расчет третьего» [Организационный смысл принципа относительности, с. 128].

Деятель подбора (фактор подбора) — «то, что действует на объект, сохраняя или разрушая его» [Тектология, кн. 1, с. 194]. Например, в системе «природа – популяция» деятелем является природа, а объектом подбора – популяция. Следует отметить, что не только природа, но и человек во всей своей трудовой деятельности сознательно или бессознательно выступает «как фактор подбора: разрушает связи комплексов, не соответствующие тенденциям его усилий, поддерживает и развивает связи, с ними согласующиеся». При этом основное отличие между этими двумя факторами подбора заключается в следующем: «природная среда всегда со всех сторон охватывает те комплексы, которые для нее являются объектами подбора; человек же всегда только частично соприкасается с подбираемыми в ту или другую сторону комплексами, представляет только один из элементов их среды, хотя иногда и наиболее важный, решающий», из чего следует, «во-первых, ограниченное значение этого рода подбора, во-вторых, особенная ограниченность в самом его направлении» [Тектология, кн. 2, с. 166].

Деятельность — перегруппировка активностей природного или общественного комплекса, которая с разных точек зрения воспринимается как организующий или дезорганизующий процесс. Например, человеческая деятельность – это триединый организующий процесс, включающий в себя организацию внешних сил природы, организацию человеческих сил и организацию опыта [Тектология, кн. 1, с. 71], проще говоря, это организация вещей, людей и идей для себя и по-своему [Тектология, кн. 1, с. 106], но с точки зрения того природного или общественного комплекса, за счет активностей которого все это осуществляется, – это дезорганизация.

Диалектика — «организационный процесс, идущий путем противоположностей, или, что то же, – путем борьбы разных тенденций». С точки зрения тектологии диалектика – «частный случай организационных процессов, которые могут идти также иными путями» [Философия живого опыта, с. 169, 204]. См. организационная диалектика и формальная диалектика.

Дивергентный подбор — организационный регулирующий механизм, который действует «по линии расхождения форм» и «делает неузнаваемым их первоначальное родство» [Тектология, кн. 2, с. 91].

Дизъюнктивный кризис — см. кризис D.

Дизъюнкция (разделение) — вторичный по отношению к конъюгации момент, участвующий в изменении, возникновении, развитии и разрушении организационных форм; иначе говоря, как необходимый элемент формирующего механизма это все же производный акт, так как в отличие от конъюгации не «может быть непосредственным» и «всегда бывает только результатом». Например, требуется разрезать кусок дерева на две части или просто разломать. Не существует никакого прямого, непосредственного акта, которым бы это достигалось: человек «непременно должен привести разделяемый предмет в соприкосновение либо с орудием, либо с органами своего тела – акт соединения и приложить к этой системе определенное усилие – другой акт соединения. Разрыв связи предмета совершится лишь как последствие этих сочетаний, как событие вторичного характера» [Тектология, кн. 1, с. 143]. В силу своей вторичности по отношению к конъюгации и совпадения по содержанию с полной дезингрессией этот термин в тектологии практически не применяется.

Динамика — учение о тех или иных формах, взятых в движении, или «исследование тех же форм и их движения в их изменениях». Тектология организованных и дезорганизованных комплексов отражает организационно-динамическую точку зрения, а тектология нейтральных комплексов – организационно-статическую [Тектология, кн. 1, с. 124].

Динамический элемент сохранения — перевес ассимиляции, т.е. непрерывное возрастание активностей комплекса за счет среды, что является необходимым условием относительной гарантии его сохранения в любой изменяющейся среде.

Дисгармоничная система — это система, которая «слагается из “конкурирующих”, взаимно ослабляющих друг друга комплексов» [Эмпириомонизм, с. 163].

Дисгармоничность — несоответствие разных сторон развития какой-либо системы, ведущее к структурному регрессу, а при достаточной его степени и к деградации. Например, «если работа органов выделения, почек и других не развивается» в соответствии с усилением работы пищеварительных органов, «то организм засоряется и отравляется продуктами распада», что может в конечном итоге привести его к гибели [Тектология, кн. 2, с. 275].

Диссинергия (от греч. δυς – не и συνεργία – содействие, соучастие) — комбинация активностей, суммарный эффект воздействия которой на среду меньше суммы воздействий на среду тех же активностей, действующих независимо; проще говоря, состояние системы, противоположное синергии, или асинергия.

Диссипативная система — система, развитие которой сопровождается энтропическими процессами. Тектологически это означает, что вся сумма приобретенных системой активностей не может быть использована исключительно на арогенез системы: часть активностей растрачивается на сопутствующий ее развитию катагенез.

Диссипация — энтропический процесс, неизбежный как «результат подбора возникающих движений: при подборе во всех формах и на всех ступенях происходит расточение энергии, переход к ее ниже организованным видам, и энтропия – частный случай такого расточения. Она есть как бы цена подбора, который совершается при переходе энергии от одной системы к другой» [Тектология, кн. 2, с. 204].

Диссонанс — «дезорганизованное сочетание звуков по отношению к воспринимающей активности человека» [Тектология, кн. 1, с. 151].

Дифференциация — см. системное расхождение.

Дифференциация вида — распадение вида на разновидности под влиянием изменяющейся внешней среды. Процесс такого видоизменения происходит следующим образом. Пусть «в некоторой ограниченной области, положим, на океаническом острове, живет порода насекомоядных птиц. Их чрезвычайное усердие в деле истребления насекомых, а также, может быть, климатические колебания, эпидемические болезни среди насекомых и тому подобные условия порождают в известную эпоху недостаток пищи для птиц. С одной стороны, начинает жестоко свирепствовать отрицательный подбор, пользуясь тяжелой конкуренцией между птицами; с другой стороны, изменившаяся внешняя среда вызывает ряд внутренних изменений в их организмах. Среди всей массы птиц данного вида, обитающих на острове, и прежде существовали некоторые различия и особенности: одни были более ловки и быстры на лету, другие более зорки, третьи обладали более крепким клювом и т.д. Но раньше эти различия не имели отношения к жизнеспособности птиц: ловкость и так была у всех достаточная, чтобы охотиться за теми насекомыми, которыми они питались, и зоркость не давала заметных преимуществ, и крепости клюва особенной не требовалось, чтобы разгрызть хитинную оболочку насекомого. С усилением конкуренции все подобные особенности перестали быть безразличными: среди напряженной борьбы за жизнь подбор беспощадно истребляет тех, которые сколько-нибудь слабее других, и сохраняет только тех, которые обладают какими-нибудь полезными уклонениями от среднего типа. Те из птиц, которые отличаются наибольшей ловкостью, имеют большое преимущество на ровном морском берегу, в полях и на лугах, где подметить летящего жука или сидящую бабочку вообще не слишком трудно, и где нужна главным образом быстрота, чтобы опередить в погоне соперников. Напротив, зоркость оказывается особенно полезной в лесах, где трудно заметить добычу среди непроницаемой листвы или густого мха или в темных трещинах коры деревьев. В одной среде более ловкие, в другой – более зоркие из птиц отбивают добычу у других, и преимущественно сохраняются действием подбора. В результате вид распадается на две разновидности – лесную, отличающуюся острым зрением, и равнинную, обладающую большей легкостью и ловкостью полета. При таких различиях внешних и внутренних условий дальнейшие изменения обеих разновидностей должны совершаться уже далеко не одинаково». Если тяжелые времена продолжаются, то продолжается и дифференциация вида. Конкуренция продолжает расти, «изменчивость все сильнее проявляет свое действие, и подбор становится все строже»: начинают приобретать большее значение и подвергаться подбору такие уклонения и особенности, которые по своей ничтожности недоступны даже для наблюдения. Менее брезгливые из прибрежной равнинной разновидности «под влиянием голода пожирают иногда улиток, остающихся на берегу после прилива», и тем самым выживают; «подобным же образом полевые обитатели равнинной разновидности превращаются отчасти или вполне в зерноядных» и т.д. В общем итоге вид насекомоядных птиц «распадается на несколько разновидностей, которые, с дальнейшим возрастанием различий, могут стать особыми видами» [Основные элементы, с. 101-103].

Дихантроп — человек, мыслящий себя в понятиях «душа» и «тело», а всех остальных людей – в понятиях «повелевающий» и «повинующийся», т.е. жертва авторитарного дробления эгокомплекса, человек-дробь.

Дихантропия — авторитарная раздробленность эгокомплекса, или удвоение человека.

Дихантропогенез — социоисторический процесс удвоения человека. Феномен дихантропии возникает с развитием авторитарных отношений в первобытном родовом обществе, с исчезновением первоначальной его однородности, и «начинается с того, что мышление людей перестает быть “сплошным”, что один человек в их сознании отделяется от другого как особый, своеобразный мир опыта. Возникает “я” – центр отдельных интересов и стремлений. Но оно находится еще в самом начале своего развития: это “я” – личность организатора, ему нет еще антитезы в виде других “я”, которые бы с ним сталкивались как независимые от него единицы; перед ним только подчиненные единицы, которые с ним неразрывно связаны как низшие органы его организма. Организатор не может вполне отделить себя как самостоятельное “я” от исполнителей: он им соотносителен, без них он немыслим, как и они без него; логической невозможностью является организатор без исполнителей и исполнители без организатора. Дальше авторитарное дробление распространяется на всю природу, сохраняя тот же характер соотносительности и связности. Первобытному мышлению мир представлялся как хаос действий, потому что именно в форме действий являлась человеку его собственная борьба за жизнь. При этом “действие” выступало в сознании как единый и цельный жизненный акт среди других таких актов. Теперь же “действие” дробится в опыте, разлагается на два отдельных момента, – на активно-организаторскую волю и пассивное ее выполнение. И вся природа, как мир действий, становится такой же двойственной: во всяком явлении принимается активная воля как определяющее; и пассивная сила как определяемое: это “дух” и “тело”. Сам человек – явление в ряду явлений – подвергается такому раздвоению наряду со всем остальным: он приобретает “душу”, как приобретают ее в то же время камни, растения, животные, светила. Развивается анимизм как всеобщая форма мышления» [Вопросы социализма, с. 33-34].

Добротность концепции — устойчивость познавательной концепции в условиях перекрестной критики: «критики обобщений и выводов с точки зрения опыта и критики самого лежащего в основе их опыта с точки зрения его связи и закономерности», при этом последний момент является самым важным, «потому что только проверенный, освобожденный от ошибок и иллюзий опыт является надежной основой для критики познания» [Эмпириомонизм, с. 39].

Догма — это «система теоретических идей и норм или тех и других вместе, охватывающая некоторое жизненное содержание, известную сумму познавательного и практического материала». Например, «в религиозных мировоззрениях догма, сначала устная, а затем фиксированная священными книгами, оформляла исторический опыт народов, закрепляла их быт, организацию, экономическую и политическую, даже нередко приемы их техники» [Тектология, кн. 2, с. 138]. С тектологической точки зрения догма относится к области социальных дегрессий и как разновидность окостеневшей идеологии представляет собой сложный дегрессивный комплекс.

Догмат — принимаемое на веру частное положение догмы, утвержденное высшими, чаще всего религиозными, авторитетами в качестве неизменной и не подлежащей критике истины; с точки зрения тектологии социодегрессивный комплекс предельного консерватизма, который изначально служит организующим орудием, но затем в процессе своего исторического закостенения неизбежно вырождается в эйдовампира, превращаясь постепенно в свою противоположность – в дезорганизующее орудие.

Догматизм — предельно консервативная форма авторитарного мышления, оперирующего догмами.

Доказательство — «организация той или иной совокупности данных» с целью установить между ними «определенно-организационную связь» посредством «вводимых между ними целесообразно выбранных промежуточных комбинаций», т.е. методом ингрессии. Например, для доказательства теоремы «сумма углов треугольника равняется двум прямым» между одним математическим комплексом «сумма двух прямых углов» и другим – «сумма углов треугольника» вводятся два соединительных звена: «сумма одного из углов треугольника с его смежным» и «та же сумма, но в которой внешний смежный угол разделен на две части прямой, параллельной противолежащей стороне». В результате этой двойной ингрессии исходные данные теоремы «организуются в познавательную группировку равенства» [Тектология, кн. 1, с. 160].

Доказательство внешнего мира — возможная лишь на основе общения социально-организованная процедура, требующая наличия, во-первых, собравшихся с этой целью группы людей и, во-вторых, когерентности их восприятий, для чего используется согласование как метод, исключающий возможность индивидуальной иллюзии. На практике суть доказательства выглядит следующим образом: «вот – ручка», – говорит доказывающий и указывает на ручку, «а это – муха», – и указывает на муху; и если присутствующие согласны, что это так, т.е. видят оба предмета, слышат муху и осязают ручку, то доказательство свершилось («аминь», – говорит доказывающий, и все присутствующие расходятся). Подобные доказательства осуществляются каждым из нас постоянно: общаясь на работе и дома, мы это проделываем множество раз и даже не замечаем этого. Человек практики в таких умственных доказательствах вообще не нуждается, обывателю это даже в голову не приходит, однако существует особая когорта рассуждателей, для которых несомненна надобность в таких специальных «мозговых процедурах», – это философы. Именно эти представители еще не отжившего до сих пор эйдовампиризма по-прежнему упорно «выделяют сознание из остальной – живой и не живой – природы, как нечто совершенно исключительное», вследствие чего «внутренний мир человека – его сознание безусловно противопоставляется миру внешнему – всей остальной природе», при этом различие «между я и не-я преувеличивается до степени абсолютного различия», в результате «создается непроходимая пропасть в природе – и безысходное противоречие в познании: если внешний и внутренний мир по существу различны, то между ними и не может быть никакой связи; следовательно, что может внутренний мир познать о внешнем? Ничего. Как может он влиять на него? Никак». И тем не менее, человечество «занимается изучением внешнего мира и борьбою с ним». Именно это противоречие и «породило любопытный вопрос о реальности внешнего мира». Философы рассуждали так: «прямо, непосредственно у нас нет никаких данных, кроме чувств, ощущений, представлений, – вообще, кроме фактов сознания»; выйти за свои пределы сознание не может и потому «не в силах непосредственно убедиться в том, что есть нечто вне его»; оно лишь предполагает существование внешнего мира, но предполагать можно и ошибочно; «ведь относим мы во сне к внешнему миру тех людей, те предметы, которые нам тогда представляются, – однако внешних мир сновидений существует только в сознании спящего»; поэтому вполне возможно, что «весь мир и вся природа есть не что иное, как один гигантский сон, стройно-логичный, яркий и интересный, но все же не более, как сон, дитя свободной творческой деятельности сознания. Если принять такое решение вопроса, то противоречие между внутренним и внешним миром вполне устранено, только ценой уничтожения внешнего мира. Из ванны вместе с водой выплеснули ребенка». Но если все же «вопрос о реальности внешнего мира поставлен – на него должен быть дан ответ, хотя сама постановка вопроса может казаться большой нелепостью» [Основные элементы, с. 132]. Во-первых, следует отметить, что «все подобные вопросы возникают на почве слов и относятся к числу пережитков донаучного прошлого». Каково, например, значение слов «внешний мир»? Если «придавать им пространственное значение», то внешним миром следует считать то, что вне нашего тела, т.е. все остальные тела. Но это не «философское» значение слов: ведь в философии наше тело тоже относится к внешнему миру. Философ говорит: «я мыслящий, а затем все, начиная с моего тела, это внешний мир». Хорошо, пусть так, но «это означает, что я сам, мыслящий, со своими психическими ассоциациями оперирую более или менее свободно, а раз­ные входящие в мой опыт вещи, в том числе даже мое тело, меня так легко не слушаются: они обладают своей закономерностью. Слово “внешний” здесь имеет значение другой закономерности. Это не та закономерность, которая определяет процесс мышления, а другая, с которой следует особо считаться, которая требует от нас усилия, мо­жет причинять неприятности. Вот что это означает; другого значения не имеет и иметь не может». Затем философ задается вопросом: «реален ли» внешний мир? Но что такое реальность, вещественность? – «это вещи, с которыми надо практически считаться, которые представ­ляют сопротивление, которые не укладываются в ассоциативном порядке, на которые надо тратить активность, которые имеют свою закономер­ность. Но это – то же самое, что характеристика “внешнего мира”. Оказывается, вопрос о реальности внешнего мира, это вопрос о реаль­ности реального, о внешности внешнего. При анализе значения его тер­минов вопрос этот отпадает просто потому, что оказывается пустым, сводится к тавтологии» [Пределы научности рассуждений (доклад), с. 257-258]. На самом деле все очень просто: проблем не возникает, если вы исходите из коллектива и опираетесь на согласованный им опыт; если же вы за точку отсчета считаете самого себя и опираетесь исключительно на свой собственный индивидуально-организованный опыт, то у вас возникнут проблемы, а с ними и нужда в доказательстве внешнего мира.

Доказательство посредством текстов — ненаучный метод доказательства, являющийся в наши дни анахронизмом, феодальным пережитком: «это в феодальные времена текстами доказывали жрецы» [Выступление на заседании Комакадемии (1925 г.), с. 307].

Долг — «общественно-организационная норма» [Наука об общественном сознании, с. 386]; или, более конкретно, «норма отношений буржуазных классов» [Тектология, кн. 1, с. 168], и наконец, более точно, организующее приспособление третьего типа, служащее для устранения противоречий индивидуалистического общества.

Дополнительные связи — широко распространенный в природе и обществе тип обменных связей, повышающих устойчивость комплекса и возникающих как закономерный результат системного расхождения (см. принцип дополнительных соотношений). Структурная взаимодополнительность элементов системы как определенная гарантия ее устойчивости является основой подбора, силой которого «системное расхождение направляется по линии дополнительных связей» [Тектология, кн. 2, с. 22]. Синонимы – взаимодополнительные связи и дополнительные соотношения.

Дополнительные соотношения (взаимодополнительные связи) — это такие возникающие при системном расхождении соотношения, при которых расходящиеся части взаимно дополняют друг друга, причем «развиваются такие различия, которые повышают связность и устойчивость системы, ее прочность под внешними воздействиями, словом, ее организованность». Например, «клетки корня усваивают в избытке из своей ближайшей среды одни элементы, клетки листьев и ствола – другие; конъюгационным путем они передают друг другу свои излишки, взаимно поддерживая свою структурную устойчивость» [Тектология, кн. 2, с. 14]. Представляя собой асимметричную ингрессию, «дополнительные соотношения характеризуются прежде всего своей “необратимостью”: ассимиляция одной части системы соответствует дезассимиляции другой или других» [Тектология, кн. 2, с. 23]. Дополнительные соотношения возникают во второй фазе тектологического акта – фазе системной дифференциации, – где они «могут создаваться по разным направлениям, множественные и сложные; но каждое из них, если его познавательно выделить, легко выражается в виде определенной тенденции, “поляризующей” систему в две стороны». Если на этой стадии система не распалась, то в третьей фазе тектологического акта – фазе системной консолидации – дополнительные соотношения приобретают законченную форму: подбор, устраняя системные противоречия, завершает целостное оформление системы, усиливая и закрепляя самые устойчивые комбинации взаимодополнительно связанных элементов [Тектология, кн. 2, с. 259-260].

Достаточное условие устойчивости — это такое тектологическое состояние комплекса, в котором суммарная активность взаимодополнительных связей между его элементами перевешивает суммарную активность противоречий между ними [Тектология, кн. 2, с. 24]. Комплекс, пребывающий в таком состоянии, называется организованным комплексом.

Дробление человека — вызванный разделением труда процесс дифференциации такой сложной, самой высокоорганизованной и пластичной биосоциальной системы, какой является человек. «Авторитарная форма жизни» вызвала «первое дробление человека» – «авторитарное», причем дробится не столько «содержание человеческого опыта, сколько отношение людей к данным опыта», поскольку «тот, кто повелевает, и тот, кто подчиняется, неминуемо с различной точки зрения воспринимают одни и те же факты». «Вторая фаза дробления человека» вызвана специализацией, которая «суживает содержание жизни, и коллективный опыт оказывается разделенным между людьми так, что одному достается по преимуществу одна его область, другому – другая, и т.д.» [Вопросы социализма, с. 33, 35].

Дуализм — «двуцентренная» форма социальной дегрессии, т.е. такая идеологическая система, которая «концентрирует весь опыт около двух каких-нибудь высших, предельных понятий или принципов, например “материя” и “дух” или “добро” и “зло” и т.п.». Подобная познавательная система представлений устойчива лишь до тех пор, пока существует определенность разграничения между центральными концепциями: как только «люди убеждаются, что душевные процессы зависят от телесных, и обратно, что добро и зло относительны и проч., так в дуализме возникает дезорганизация, борьба его центральных тенденций, неустойчивость форм; выходом является подчинение одного принципа другому или их обоих иному, третьему», т.е. переход к монизму [Тектология, кн. 2, с. 121]. Как мировоззренческое состояние коллективного разума дуализм можно сравнить с раздвоенностью сознания индивидуума, что даже с точки зрения обывателя со свойственным ему эклектизмом не считается нормальным. Исторически генезис дуализма в опыте и познании непосредственно связан с нарушением тектологического принципа соответствия, ибо «дуализм опыта и познания начинается не там, где существуют два типа организации опыта», т.е. индивидуально- и социально-организованный опыт, а «там, где тот и другой тип не находятся в организованном соотношении, т.е. не объединены гармонически»; иначе говоря, дуализм в опыте и познании «получается в том случае, если индивидуально-организованный опыт перестает быть нераздельной частью опыта социально-организованного, если первый складывается в самостоятельные формы, независимые от форм второго, не приспособленные к ним гармонически, словом, если “психическое” превращается в особый мир со своими собственными категориями и законами, не образующими органическое единство с категориями и законами “физического”. Тогда мир опыта, лишенный целостности, превращается в мир противоречий и борьбы». Единственный «выход из этого дуалистического положения возможен только в том случае, если произойдет систематическое приспособление опыта индивидуально-организованного к организованному социально, так что первый найдет себе место в объединяющих формах второго», как, например, «клетка в системе тканей организма» [Эмпириомонизм, с. 28].

Дуалистическое противоречие — с эмпириомонистической точки зрения «отсутствие гармонии между частью и целым», что понижает адаптационные возможности «либо части, либо целого, либо того и другого вместе». Например, «организация клетки, с одной стороны, и организма, к которому она вместе с другими клетками принадлежит, с другой стороны, не образует еще жизненного дуализма; он возникает только там, где клетка начинает жить самостоятельной жизнью, не приспособляясь к своему целому» [Эмпириомонизм, с. 28]. Иными словами, дуалистическое противоречие возникает вследствие нарушения принципа соответствия.

«Духовная связь» — это «общность интересов и взаимное понимание». Именно «от этой связи зависят согласование сил, практическая организованность»; если же «духовная связь» ослабевает, то происходит внутренняя дезорганизация [Тектология, кн. 2, с. 117].

«Душа» — это «организаторская, или руководящая» сторона человека, в отличие от «тела», которое представляет «исполнительскую, или пассивную» его сторону [Тектология, кн. 1, с. 81]. Такое противопоставление «души» и «тела» есть «простое перенесение на человека или на другие предметы понятия об определенной форме сотрудничества» – в данном случае «авторитарной трудовой связи». Именно в этом и состоит «действительное решение вопроса о том, как произошла идея “души”» [Тектология, кн. 1, с. 93].

Единоцентрие — это правильная форма «централистической» связи, когда «стройно организованная эгрессия характеризуется одним центром, а если она сложная, цепная, то у нее есть один высший, общий центр, и каждая группа ее членов непосредственно связывается с одним ближайшим, а не с двумя или несколькими центрами» [Тектология, кн. 2, с. 118].

Единство — относительно «устойчивая связь частей комплекса» или системы [Эмпириомонизм, с. 8].

Единство и борьба противоположностей — один из трех «законов» формальной диалектики, согласно которому общая механика всякого развития объясняется взаимодействием скрытых в вещах противоположностей, точнее говоря, источником всякого системогенеза в природе и обществе является обязательное наличие в развивающейся системе внутренних противоположно направленных активностей. Например, с позиций формальной диалектики «вполне естественно объяснить движение противоречием или борьбою идей “нахождения” и “ненахождения в определенном месте”», а с позиций тектологии это недопустимо, поскольку движущееся «тело не находится в каком-либо определенном месте, а перемещается» [Философия живого опыта, с. 191]. См. софистика движения.

Единство существования — это «непрерывность процесса», которая «выводится сознанием из сходства между его последовательными стадиями». Например: «наблюдая то, что называется “предметом” в различные моменты его существования, человек получает сходные впечатления; это сходство впечатления он и описывает, говоря о постоянных свойствах предмета»; но «если бы не было этого сходства, если бы изменения совершались не постепенно и последовательно, а были бы резкими превращениями, то не было бы никакой возможности в различное время признать предмет за одно и то же. Следовательно, на сходстве разновременных впечатлений, на последовательности совершающихся изменений основывается понятие о непрерывности, об единстве существования предмета»; причем «единство это не абсолютное, а относительное; потому что сходство разновременных впечатлений имеет свои пределы» [Основные элементы, с. 22, 21].

Единый хозяйственный план — проект научного регулирования хозяйства на базе тектологического подхода и цепной связи всех отраслей производства. Согласно первому положению системного подхода «общество представляет систему человеческих активностей в природной среде в борьбе с ее сопротивлениями», а согласно второму – «в обществе каждая отрасль его хозяйства, каждое предприятие, каждый работник выполняют свою определенную функцию». Исходя из этих основных положений, решаются вопросы организационного равновесия и развития. Первый «касается закономерности, связывающей производство и распределение. Рассматривая то и другое как функционально-необходимые части хозяйственного процесса и зная, что производство дает все продукты для распределения, а распределение служит в свою очередь для поддержания производства, легко установить следующее условие равновесия: равновесие общественного хозяйства возможно тогда, когда каждый его элемент путем распределения получит все необходимые средства для выполнения своей социально-производительной функции. Так, работнику должны даваться средства потребления, достаточные для поддержания его нормальной рабочей силы, предприятию – материалы, топливо, орудия в надлежащем количестве для дальнейшего производства и т.д.». С организационной точки зрения все отрасли производства «функционально связаны между собой цепной связью: одни для других дают необходимые средства производства, в том числе и те, которые производят предметы потребления и тем самым доставляют для всех других средства восстановления рабочей силы». Это не простая линейная цепь, а гиперцикл, состоящий из множества циклов: «если, например, металлургическая промышленность дает железо, сталь и проч. для машиностроительной и других отраслей, обрабатывающих металлы, то сама от них же получает машины и инструменты; угольная питает все другие топливом, а сама у многих из них берет орудия и материалы. Таким образом, цепная связь не раз переплетается возвратными ветвями; но, очевидно, это только делает ее еще более тесной. Из цепной связи прямо вытекает определенная пропорциональность отраслей как необходимое условие равновесия хозяйственной системы: все они должны быть взаимно достаточны, иначе равновесие нарушается и происходит в той или иной мере дезорганизация целого». Вся система хозяйства действует как «единый цепной механизм, первое звено которого – производство основных средств производства, а последнее – производство предметов потребления, поддерживающих жизнь и трудовую энергию общества». Эта же пропорциональность определяет и объективную возможность расширения разных отраслей, вследствие чего дальнейшее развитие хозяйственного процесса в целом «подчиняется закону наименьших», иначе говоря, «расширение хозяйственного целого зависит от наиболее отстающих его частей». Для распределения производительных сил требуется «научно-статистический расчет пропорций разных звеньев экономического целого, который соответствовал бы его равновесию»; естественно, исходным пунктом расчета должны быть человеческие потребности – «конечное звено цепного механизма, к которому должны приспособляться все прочие звенья». Таковы общие «методы научно-планомерной организации хозяйства» [Тектология, кн. 1, с. 274-276, 278].

«Ектизм» — распространенная на стадии стихийного социогенеза «двуцентренная» форма социальной дегрессии; точнее говоря, разновидность «дуалистической системы мировоззрения», которая «концентрирует весь опыт около двух» таких «высших, предельных понятий», как «субъект» и «объект» [Тектология, кн. 2, с. 121]. Иными словами, «ектизм» – это индивидуалистическая, следовательно, исторически преходящая форма мышления, возникшая из авторитарной антитезы «духовное – телесное», или, что то же самое, «организатор – исполнитель», так как в основе этого лежит дробление коллективного человеческого опыта, которое и приводит, собственно, к дроблению человека. В настоящее время «ектизм» не может восприниматься иначе как атавизм мышления, как сохранившаяся до сих пор «привычка философствующих людей представлять себе познание разложенным на субъект и объект» [Познание с исторической точки зрения, с. 258]. Краткая формулировка «ектизма» – «субъект-объектный» дуализм.

Естественные науки — это «высшее обобщение технических наук, организующая их надстройка». Совокупность естественных наук представляет собой «высшую идеологию техники» [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания (тезисы), с. 461]; иными словами, это «система норм целесообразности высшего порядка, норм, нормирующих нормы, подчиняющих себе применение всяких практических правил». Например, «когда инженер при помощи математического анализа и принципов механики вырабатывает проект постройки здания и моста, он создает непосредственно-технические нормы целесообразности при помощи норм научных» [Вопросы социализма, с. 63]. См. естествознание.

Естественный подбор — подбор жизненных форм действием их природной среды; иначе говоря, процесс выживания наиболее приспособленных к условиям среды организмов и гибели неприспособленных. С организационной точки зрения «объектом подбора являются живые организмы; фактором – их природная среда; основой подбора – их жизнеспособность по отношению к этой среде» [Тектология, кн. 2, с. 191]. Естественному подбору «нужны десятки и сотни тысяч лет, чтобы выработать сколько-нибудь значительное изменение жизненных форм», в то время как общественный подбор обходится «сотнями и даже десятками лет» и при этом скорость его постоянно растет [Эмпириомонизм, с. 246].

Естествознание — это «высшая идеология техники, высшая идеология материально-производительных сил» и «в конечном счете социальная техника» [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания, с. 6, 24]; или, более конкретно, группа наук, которые по своему социальному существу представляют «общее учение о тех сопротивлениях-активностях внешней природы, с которыми встречается коллективный труд человечества» [Вопросы социализма, с. 389].

«Женская логика» — «суждение по аналогии по типу от одного к другому» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 19], например: если органы зрения у человека и осьминога структурно сходны, значит, и органы слуха тоже. Конечно, забавно, иногда и очень смешно, когда такая логика проявляется в научном споре или просто в приятельской беседе, и совсем не до смеха, если такой логикой руководствуется власть, как, например, печально известная в истории инквизиция: если правоверный сказал нечто такое, что и какой-нибудь еретик, значит они одного поля ягодки, – вот и отвечай теперь правоверный за все его ереси.

Жест — это «сокращенное, неполное воспроизведение трудовых актов» [Эмпириомонизм, с. 271].

Живой организм — способная к размножению высокоорганизованная пластичная система, которая «не только сама себя регулирует, но и сама себя ремонтирует», сохраняя или увеличивая свою жизнеспособность [Тектология, кн. 2, с. 95]. «Все системы органов живого организма в их неразрывной цепной связи взаимно необходимы и должны быть взаимно достаточны: каждая дает для других некоторые условия жизни, и жизнь целого поэтому необходимо ограничивается уровнем жизнедеятельности наиболее слабых, наиболее отстающих систем. Если, например, источник слабости и упадка заключается в системе дыхательных органов или органов выделения, то поддержать именно их – значит поднять и жизнь целого до уровня следующей наиболее отстающей от других системы» [Тектология, кн. 2, с. 79]. С точки зрения адаптации всякий живой организм – это саморегулирующаяся органическая система, которая согласно принципу подвижного равновесия в течение своего развития «проходит три последовательные стадии: во-первых, стадию роста, когда ассимиляция преобладает над противоположным процессом; во-вторых, стадию приблизительного равновесия, когда незаметно преобладание той или другой стороны явления; в-третьих, стадию упадка, когда перевес на стороне дезассимиляции» и которая «естественно завершается уничтожением формы» [Основные элементы, с. 79]. С чисто организационной точки зрения живой организм представляет собой «целое, которое больше суммы своих частей», поскольку «сумма активностей-сопротивлений, которые организм проявляет по отношению к своей среде с ее враждебными силами, гораздо больше, чем простой результат сложения тех элементарных активностей-сопротивлений, какими обладают по отдельности, например, клетки нашего тела, отделенные от целого, они беззащитны перед средою и немедленно разрушаются. Но если бы даже они могли жить самостоятельно, как амебы, то разве 60-100 триллионов амеб составили бы по отношению к природе такую силу, какую представляет человек?» [Вопросы социализма, с. 400]. В тектологии употребителен и краткий вариант термина – организм.

Жизненная форма (жизнеформа) — см. форма жизни.

Жизненный идеал — эгрессор какой-либо социальной дегрессии; иначе говоря, концентрированное идеологическое отражение определенной тенденции социогенеза, т.е. тот или иной социальный идеал, являющийся высшей конечной целью человеческой деятельности и выражающий стремления людей к такому мыслимому «устройству жизни», которое «считается его наиболее совершенной формой организации» [Тектология, кн. 2, с. 67]. Жизненные идеалы бывают пассивно-организационные, как, например, буддийский или христианский идеал, и активно-организационные, как, например, социалистический идеал.

Жизнеподбор (биоподбор) — проявление второго закона Богданова в области жизни, согласно которому «одинаковые влияния действуют одинаково – разрушающим или сохраняющим образом – на формы, одинаковые по жизнеспособности», а в случае разных – «подбирается и сохраняется большая жизнеспособность, устраняется меньшая»; проще говоря, жизнеформы подбираются и уничтожаются действием их внешней среды по известной схеме: «внешние отношения определяют судьбу внутренних, как и вообще определяют в процессе изменения сами эти внутренние отношения». Таким образом, «в борьбе за существование сохранение и размножение означает всегда жизнеспособность форм, их упадок и гибель недостаток жизнеспособности». Действию жизнеподбора подвержены все без исключения жизнеформы, при этом «для сохранения или гибели подбираются не только особи, но и целые семьи, общины, виды – формы коллективные; подбираются и клетки в пределах организма – формы простейшие», причем «те формы, которые самостоятельно не размножаются, подвергаются подбору через посредство форм прямо размножающихся. Так исчезает вид, если гибнут без потомства его особи, атрофируется ткань организма, если умирают без размножения его клетки». Регулирующий область жизни механизм жизнеподбора «приводит к тому, что одни особенности строения форм сохраняются путем размножения, другие гибнут вместе с самими формами» [Основные элементы, с. 98-99].

 Жизнеразность — это энергетическая величина жизненных процессов, характеризующая разность состояний живого организма с энергетической точки зрения: при перевесе ассимиляции над дезассимиляцией возрастает энергия системы, которая может впоследствии тратиться в жизненном процессе, и наоборот, преобладание дезассимиляции уменьшает внутреннюю энергию системы. Первый случай представляет собой положительную жизнеразность, второй – отрицательную [Эмпириомонизм, с. 57].

Жизнеспособность — это «степень соответствия внешних и внутренних отношений» живого организма, «причем под несоответствием понимается тот случай, когда внешние отношения разрушают внутренние» [Основные элементы, с. 98]. С энергетической точки зрения наиболее жизнеспособен тот организм, который обладает «наибольшей суммой энергии, вместе с наибольшей гибкостью и разнообразием органических приспособлений» к природной среде [Тектология, кн. 2, с. 191]. В своей борьбе за существование организм, затрачивая накопленную энергию, преодолевает сопротивления среды и выполняет это тем успешнее, тем совершеннее, чем большею суммою накопленной энергии располагает и чем выше ее организованность, которая определяется строением этого организма. Оба эти момента, взятые вместе, представляют меру «силы» организма в его жизненной борьбе, – меру его жизнеспособности. Более жизнеспособен тот живой организм, или, в самом общем виде, «та форма жизни, которая с относительно равными затратами энергии производит во внешней среде относительно больше изменений – полезных для себя, направленных к сохранению формы» [Основные элементы, с. 95]. Понятие «жизнеспособность» следует отличать от понятия «социальная выживаемость»: жизнеспособность организма есть результат естественного подбора, в то время как социальная выживаемость – результат социального подбора, т.е. при совпадении объекта подбора (живой организм) и основы подбора (его приспособленность в конкретной среде) факторы подбора различны (в первом случае – это природная среда, во втором – социальная среда). Например, при капитализме выживают «не индивидуумы выше организованные, а те, которые располагают наибольшим и наиболее выгодно вложенным капиталом, т.е. возможностью всего полнее пользоваться избыточной энергией общества, его “прибавочным трудом”. Опыт показывает, что эти условия отнюдь, вообще говоря, не совпадают с максимумом жизненной организованности» [Тектология, кн. 2, с. 191-192]. Таким образом, «всякая жизнеспособность относительна; она существует только по отношению к той или иной данной среде; и элементы, в высшей степени приспособленные для одной среды, наиболее устойчивые под ее влияниями, в другой среде или под существенно иными воздействиями могут оказаться и в большинстве случаев окажутся мало приспособлены и неустойчивы» [Тектология, кн. 1, с. 211].

Жизнь — это непрерывный процесс приспособления размножающихся органических форм к условиям внешней среды, возможный лишь на основе «преобладания положительного подбора над отрицательным. Если это преобладание слишком значительно, положительный подбор как бы загромождает жизнь чрезмерным богатством возникающих и развивающихся форм, и жизнь становится дисгармонична; если этого преобладания совсем нет – рост жизни делается невозможен, и она приходит к застою». Таким образом, функции подборов в развитии жизни взаимодополнительны и неравноценны: «положительный подбор есть стихийное творчество жизни», т.е. «сама жизнь», «отрицательный – ее стихийный регулятор», т.е. «контролирующий механизм ее движения» [Эмпириомонизм, с. 261]. С организационной точки зрения «жизнь есть высший тип явлений вселенной, тип завоевательно-прогрессивный», который, в свою очередь, представляет ряд различных ступеней организации: от простейшей клетки до человеческого организма – «колонии, образованной из многих триллионов гораздо более сложных дифференцированных клеток». Во всей своей совокупности этот ряд образует «лестницу развития психических комплексов, от примитивных ассоциаций ощущений, свойственных каким-нибудь амебам, до сложнейшего психического опыта людей, разные ступени индивидуальной организации элементов». Высшим пределом лестницы является человеческий коллектив – «великий социальный организм» [Философия живого опыта, с. 241]. По своему основному составу жизнь «есть комбинация тех же химических элементов, какие образуют атмосферу и океаны: кислород, водород, азот, углерод с прибавлением еще некоторых имеющихся в виде растворенных соединений также и в морской воде». В полном соответствии с принципом дополнительных соотношений «жизнь в целом, или “биосфера”», так же как и атмосфера, гидросфера, литосфера и другие оболочки Земли, рассматривается «как часть одной, более широкой системы» – геосферы [Тектология, кн. 2, с. 17].

Жизнь организма — это непрекращающаяся «борьба со средой за существование, за непрерывное сохранение» собственной формы жизни, за постоянное увеличение своей жизнеспособности, что с общих позиций тектологии «сводится к подвижному равновесию со средой, к процессам ассимиляции-дезассимиляции» и размножению [Тектология, кн. 2, с. 209].

Жречество — эгрессивно-дегрессивный социальный комплекс менового общества, иначе говоря, исторически сложившиеся в сфере идеологии «мирно-организаторское сословие», использующее свое положение посредника между людьми и божеством для ассимиляции избыточной социальной энергии, причем его катагеничность напрямую зависит от величины этой ассимиляции, которая нередко превосходит нормальные потребности, связанные с поддержанием его жизнедеятельности. В фазе стихийного социогенеза жрецы – не только «мирные организаторы, необходимые для общества хранители опыта», но и «руководители производства во всем, что выходит за пределы отдельных хозяйств или за пределы знаний их руководителей» [Наука об общественном сознании, с. 350]. По мере перехода социогенеза в сознательную фазу жрецы все более и более вырождаются и, регрессируя, превращаются в социальных вампиров.

Заблуждение — это «суждение, которое противоречит действительности» и потому не есть истина. Последняя тем и отличается от заблуждения, что не противоречит действительности. И то, и другое не различаются по внешней форме: «перед нами находится суждение, в котором утверждается какая-нибудь связь различных явлений, или отсутствие такой связи. Заблуждение никогда не заключает в себе открытого, явного противоречия с самим собой, – тогда это было бы не заблуждение, а просто бессмыслица. Если кто-нибудь говорит: “человек не есть человек”, то приходится не спорить, а лечить. В заблуждении противоречие всегда находится в более или менее скрытой форме; это противоречие с действительностью, с “природою”; и обнаруживается это лишь тогда, когда ложное суждение приходит в связь, в столкновение с действительностью». Человек во всех сферах своей деятельности вступает в соприкосновение с действительностью. Суждение, добытое предыдущим познанием, может «служить исходной точкой, ложиться в основу дальнейшей деятельности, какого бы то ни было рода. Тогда-то и выясняется согласие или противоречие суждения с действительностью, его ложность или правильность. Если моя деятельность вполне логично вытекает из ряда суждений и, однако, приводит не к тому, чего я ожидал – тогда в числе суждений есть по меньшей мере одно ложное». Только в человеческой деятельности «суждения становятся в непосредственную связь с действительностью» и «только в деятельности обнаруживается их действительная цена» [Основные элементы, с. 2-3].

Задача — теоретический или практический вопрос, требующий разрешения. Любая задача «может и должна рассматриваться как организационная; таков именно их всеобщий и постоянный смысл». Независимо от своей специфики всякая задача «слагается из определенной суммы элементов, ее “данных”; самая же ее постановка зависит от того, что наличная комбинация этих элементов не удовлетворяет то лицо или коллектив, который выступает как действенный субъект в этом случае». Решение сводится к новому сочетанию элементов, которое соответствует требованиям этого субъекта, его цели [Тектология, кн. 1, с. 48].

Задача познания — «целесообразно организовать опыт», точнее, элементы опыта [Философия живого опыта, с. 214].

Задача тектологии — систематизировать весь организационный опыт, накопленный человечеством за всю историю своего развития. Как всеобщая эмпирическая наука «тектология должна выяснить, какие способы организации наблюдаются в природе и в человеческой деятельности; затем – обобщить и систематизировать эти способы; далее – объяснить их, т.е. дать абстрактные схемы их тенденций и закономерностей; наконец, опираясь на эти схемы, определить направления развития организационных методов и роль их в экономии мирового процесса. Общий план этот аналогичен плану любой из естественных наук, но объект науки существенно иной. Тектология имеет дело с организационным опытом не той или иной специальной отрасли, но всех их в совокупности; другими словами, она охватывает материал всех других наук и всей той жизненной практики, из которой они возникли; но она берет его только со стороны метода, т.е. интересуется повсюду способом организации этого материала» [Тектология, кн. 1, с. 127].

Закон — с точки зрения тектологии самая устойчивая связь в системе систем – вселенной. Следовательно, различные законы – это различные типы связей внутри мировой суперсистемы, а совокупность законов – ее структура. Иными словами, система универсальных, т.е. тектологических законов, – это структура мировой среды, т.е. объективно существующего мира. Таким образом, именно тектологические законы, являясь максимально всеобщими, устраняют «разделение между “структурой” и “законом”», поскольку «способ организации, приводящий к данной структуре, и есть ее собственный закон» [Новая фаза в понимании законов природы, с. 131].

Закон Базарова — закон устойчивого развития экономики, сформулированный в 1899 году русским ученым В.А. Базаровым; или, более конкретно, закон нормального распределения общественного продукта, который гласит: «каждый член общества, каждое его предприятие должны получать из общественного продукта столько, чтобы они могли выполнять свою роль, свою задачу в системе хозяйства» [Начальный курс политической экономии, с. 172]. Будучи абстрактным по своей сути, этот закон «вовсе не есть простое описание фактов, он не означает, что явление именно так вот на деле всегда и происходит», – он лишь «выражает норму явлений», которая в действительности чаще всего не соблюдается. Например, вследствие анархичности капиталистической экономики ее трудовые элементы «часто не имеют возможности вполне восстанавливать свои жизненные затраты», между тем как ее нетрудовые элементы «пользуются несоответствующими затратам излишками, которые только ведут к их вырождению в сторону паразитизма: невознаграждаемая для общества, частичная растрата рабочих сил и общественного продукта. В других эксплуататорских системах бывало и так, что дезорганизация на этой основе не оставалась частичной, а переходила в распад и крушение всего общества. Таковы были восточные деспотии древности, античный рабовладельческий мир, где постоянно возраставшее и усложнявшееся потребление высших классов шло рядом с уменьшением и прекращением их социально-производственной функции, сводясь к бесплодной растрате общественного продукта, между тем как доля трудовых низов становилась все более недостаточной для поддержания их жизненной энергии, так что они вырождались и гибли от истощения». История развития экономических систем свидетельствует, что практическое нарушение закона Базарова «несовместимо с сохранением системы, равносильно ее частичной или полной дезорганизации. При капитализме, в обычных его условиях, закон этот, как показывает опыт, практически соблюдается с точностью до нескольких процентов путем стихийных колебаний в ту или другую сторону от нормы. Поскольку эти нарушения, оставаясь частичными, более чем покрываются общим прогрессом производительных сил, постольку, несмотря на них, капиталистическое общество способно к развитию. В маленьком организованном обществе прошлого, авторитарно-родовой общине, тот же закон выполнялся относительно планомерно: руководитель производства, патриарх, из общих запасов давал каждой группе работников, назначаемых на специальное дело, как технические средства для выполнения, так и необходимые средства потребления для поддержания их рабочей силы. В обществе будущего то же будет делаться в гигантском масштабе, с научной планомерностью» [Тектология, кн. 1, с. 261-262]. См. принцип нормального распределения.

Закон борьбы организационных форм — основное положение в тектологии, отражающее главное содержание всего происходящего в мире: все наблюдаемые в мире процессы – организационные, и развитие одних комплексов идет за счет других. Мир с тектологической точки зрения представляет собой «беспредельно развертывающуюся ткань форм разных типов и ступеней организованности», которые во взаимной борьбе, в постоянных изменениях, «образуют мировой организационный процесс» [Тектология, кн. 1, с. 73]. В соответствии с третьим законом Богданова и принципом относительности, восприятие отдельных процессов как дезорганизационных связано с познавательной установкой исследователя, когда организационные процессы в системе, например «среда – комплекс», рассматриваются с точки зрения комплекса, теряющего свои активности, т.е. комплекса, за счет активностей которого организуются конъюгирующие с ним комплексы среды [Организационный смысл принципа относительности, с. 125]. См. основное тектологическое противоречие.

Закон всеобщего изменения — основное эмпирическое обобщение, играющее в тектологии роль «всеобщего метода познания», которое гласит: в природе существуют только изменения, различаемые по форме, в свою очередь, изменение которой «есть непрерывное продолжение равного ему изменения». Нетрудно видеть, что формулировка этого исключительно важного в тектологии обобщения включает в себя первый закон Гераклита и закон всеобщей причинности [Основные элементы, с. 205].

Закон всеобщей причинности — это «закон единства и вечности энергии», из которого «следует, что в процессах природы возможны только количественные различия; а различий качественных, т.е. абсолютно несводимых к количественным, быть не может. Другими словами, для познания природа по существу одинакова» [Основные элементы, с. 71, 206].

Закон гармонии — повсеместно наблюдаемое в мире «единство в разнообразии». Реальное содержание гармонии меняется по мере развития человечества: «то, что для культурного человека является гармоничным, в чем культурное сознание рядом с разнообразием находит достаточно единства, – то для слабого, некультурного сознания представилось бы утомительным, резким разнообразием, противоречивой толпой образов», и наоборот, «что для дикаря выступает как гармония, то для нас кажется скучным однообразием» [Познание с исторической точки зрения, с. 124-125].

Закон естественного биоцида — всеобщая формула естественного истребления биоформ, согласно которой устанавливается равновесие между их численностью и размерами их среды обитания: поскольку «сфера жизненной борьбы для всякой данной формы во всякий данный период времени строго ограничена» и «процесс размножения стремится на место каждой отдельной формы поставить бесконечное число ей подобных, – то число форм сохраняющихся (для размножения) всегда меньше числа форм возникающих», так как «равновесие между численностью форм жизни и размерами доступной для них области борьбы устанавливается путем истребления громадного большинства зарождающихся форм и выживания ничтожного их меньшинства», при этом «во многих случаях сохраняются единицы из миллионов». Например, «количество волков ограничено числом зайцев и числом медведей, ибо заяц есть такая форма энергии, которая непосредственно ассимилируется волком; а медведь есть такое внешнее влияние, которое, радикально изменяя внутренние отношения данной формы, именуемой волком, способно окончательно прекращать для нее всякие процессы ассимиляции». Другие ограничивающие влияния (болезни, сильные морозы и т.п.) для простоты можно не упоминать. С другой стороны, число зайцев ограничено числом волков, медведей и количеством травы в лесу, которое, в свою очередь, ограничено поверхностью леса, составом почвы, климатом и, наконец, числом все тех же зайцев. Таким образом, «для всего этого – для травы, зайца, волка, медведя, – область борьбы за жизнь строго ограничена, – а, следовательно, ограничена и фактическая возможность размножаться. А так как само по себе размножение стремится увеличивать число форм до бесконечности», то возникает противоречие: «число форм зарождающихся вообще оказывается гораздо больше того числа форм, для которого возможна успешная борьба за существование. Это противоречие действительность разрешает очень простым способом. Одни из волков, прежде чем произведут потомство, успеют погибнуть от голода, другие – от болезней, порождаемых плохим питанием; третьи – от зубов медведя; четвертые – еще от разных других причин; и только ничтожная их часть успеет произвести потомство, которому предстоит та же судьба» [Основные элементы, с. 92-93].

Закон «естественного отбора» — это второй закон Богданова, примененный к жизненным процессам, суть которого в данном случае «заключается в том, что сохранение или гибель формы закономерно обусловливаются ее средой». Иными словами, как закон «выживания приспособленных» он «является частной биологической формулой причинности» [Познание с исторической точки зрения, с. 71].

Закон дополнительных связей — см. принцип дополнительных соотношений.

Закон достаточного основания — это принцип эмпириомонизма, который «резюмирует реальное жизненное значение» подтвержденного на практике «обладания целой массою связей и соотношений между комплексами природы», что дает возможность сознательно и целесообразно преобразовывать действительность, «предвидеть будущее» и в частности дает «освобождение от непостижимых случайностей и чудес» [Вопросы социализма, с. 86]. Проще говоря, под достаточным основанием подразумевается прочное знание тектологии.

Закон наименее благоприятных условий — см. принцип толпаризации.

Закон наименьших — см. принцип минимума.

Закон неполного разрушения организационных форм — это закон сохранения структурного материала разрушаемых систем, который гласит: «тектологическая форма изменчива, но не разрушаема до конца: при достаточном исследовании всегда могут быть найдены остатки первоначальной организационной связи» [Тектология, кн. 2, с. 226].

Закономерно-изменчивая среда — это разновидность определенно-изменяющейся среды, когда известна тенденция изменения совокупности ее воздействий на конкретную систему, т.е. закон изменения условий среды.

Закон послойного распада — см. принцип послойного разрушения.

Закон прогресса — фундаментальное эмпирическое обобщение, фиксирующее «возрастание организованности комплексов», идущее по двум направлениям: в сторону увеличения суммы их элементов и в сторону укрепления связи, объединяющей эти элементы. В биологической и социальной сфере этот закон формулируется как «бесконечное возрастание полноты и гармонии жизни» [Эмпириомонизм, с. 106].

Закон равновесия — «если система равновесия подвергается воздействию, изменяющему какое-либо из условий равновесия, то в ней возникают процессы, направленные так, чтобы противодействовать этому изменению» [Тектология, кн. 1, с. 249]. Этот закон, впервые сформулированный в 1833 г. русским физиком Э.Х. Ленцем[1] и через полвека – А.Л. Ле-Шателье[2] для физических и химических систем, в действительности, как установил Богданов, является тектологическим, т.е. универсальным. Однако «при всей своей широте и важности» он «не является особым, тектологическим законом», поскольку представляет собой лишь «частное применение в определенных условиях» принципа аналитической суммы: «в комплексах равновесия всегда имеются антагонистические активности, взаимно нейтрализующиеся на некотором уровне… если такой комплекс подвергается воздействию, это значит, что в него из внешней среды вступают новые активности, соответствующие той или другой из этих антагонистических групп», но из-за частичной дезингрессии полного их слияния не происходит, в силу чего «произведенное изменение в системе… меньше действовавшей активности, т.е. дело обстоит именно так, как если бы в системе произошли процессы, “направленные к противодействию” этому нарушающему влиянию, о чем говорит закон Ле-Шателье», на самом же деле суть происшедшего в том, что «аналитическая сумма всегда меньше арифметической». Но к неуравновешенным комплексам это не относится, так как «новое воздействие там изменяет ход уже идущего структурного преобразования» [Тектология, кн. 1, с. 258-259]. Закон равновесия «применим ко всякой системе, сохраняющей данное строение в данной среде», и выражает ее структурную устойчивость. Например: «электрон, движущийся с постоянной скоростью в эфире, при всяком изменении этой скорости получает “дополнительную массу” в соответственном направлении; т.е. в системе “эфир – электрон” возникает противодействие изменению скорости»; или при всяком изменении постоянного тока, циркулирующего в электрическом проводнике, возникает «так называемая самоиндукция, которая направлена противоположно этому изменению, уменьшает его и т.п.» [Тектология, кн. 1, с. 248-250].

Закон расхождения форм — см. системное расхождение.

Закон сохранения энергии — см. принцип сохранения энергии.

Закон тожества — это принцип эмпириомонизма, который «в твердых логических нормах выражает прочное обладание целой массою связей и соотношений между комплексами природы» и в силу этого «формулирует по преимуществу социальный и непрерывный характер этого обладания: “то, что для меня и в данный момент есть А, является таковым же А и в опыте других людей, а также и в моих последующих воспоминаниях об этом”, таков единственно возможный смысл формулы А = А, смысл, вне которого она превращается в бесполезную и безжизненную комбинацию знаков» [Вопросы социализма, с. 86].

Закон усиленного употребления — частное следствие принципа подбора, устанавливающее «тесную связь между повышенным функционированием органа и его возрастающей приспособленностью, между его бездеятельностью – и деградацией»; при этом интенсивность функционирования имеет ограничение: «когда усиленное употребление переходит известные пределы, то в результате его наступает уже не развитие органа, а деградация». Все множество фактов, подпадающих под действие этого частного эмпирического закона, можно «разделить на три группы. В одних случаях необходимость усиленного употребления данного органа ведет к тому, что особи, у которых он слабее развит, не выдерживают борьбы за жизнь, а подбираются те, у которых он развит в наибольшей степени. Тогда мы имеем дело с обычной формой подбора организмов при конкуренции. В других случаях усиленное упражнение, подвергая орган усиленному разрушающему действию среды, обостряет процессы внутреннего подбора элементов органа: элементы неприспособленные к такому интенсивному действию, какое требуется и осуществляется, погибают; а на место их размножаются и разрастаются элементы более жизнедеятельные, способные переносить повышенную функцию». В третьей группе случаев дело сводится «к сложившемуся строению распределительной системы органов. Когда человек занимается гимнастикой и подвергает свои нервы и мускулы усиленной трате тканей, тогда питание этих органов возрастает еще быстрее, чем их разрушение. Когда орган долго остается бездеятельным, тогда питание его уменьшается в еще большей степени, чем дезассимиляция его энергии, воплощенной в его тканях. В результате – для первого случая усиленное развитие, для второго – атрофия органа. Такая особенность в распределении энергии, ассимилированной организмом извне, зависит от строения распределительной системы организма и вместе с нею является одним из приспособлений организма», сложившихся в результате изменчивости и подбора. Влияние усиленного или ослабленного употребления органов особенно ярко проявляется при сочетании «условий, соответствующих двум или даже всем трем указанным типам случаев». Таким образом, закон усиленного употребления во всех своих проявлениях оказывается «законом производным и подчиненным по отношению к общему биологическому принципу подбора» [Основные элементы, с. 109-111].

Закон устойчивости — это фундаментальное эмпирическое обобщение, согласно которому относительное сохранение системы в непрерывно изменяющейся среде возможно, если за счет этой среды она постоянно увеличивает свои активности и при этом суммарная активность дополнительных связей между ее элементами перевешивает суммарную активность противоречий между ними. Таким образом, принцип подбора в форме этого закона определяет условия устойчивости тектологических форм – необходимое и достаточное. Согласно первому простого обменного равновесия между системой и средой недостаточно: «единственное, что может дать относительную гарантию сохранения, – это возрастание суммы активности, перевес ассимиляции: тогда новые неблагоприятные воздействия встречают не прежнее, а увеличенное сопротивление» [Тектология, кн. 1, с. 197-199, 201]. Согласно второму условию активность внутрисистемных взаимодополнительных связей в своей совокупности должна преобладать над совокупной активностью внутрисистемных противоречий [Тектология, кн. 2, с. 24]. Однако любая устойчивость относительна, поскольку система, жизнеспособная в одной среде, менее жизнеспособна или совершенно неустойчива в другой. Предел устойчивости системы в конкретной среде, в конечном счете, определяет закон наименьших, который лимитирует устойчивость системы прочностью ее самого слабого звена [Тектология, кн. 1, с. 214-215, 217].

Закон Эмпедокла — см. принцип подбора.

Закон энергии — это «всеобщий закон причинности», являющийся высшим из всех законов, которые «человеческий разум предписывает природе». По своей сути этот универсальный закон «есть одна из форм отрицания абсолютного в мире явлений», поскольку, «отрицая возникновение и уничтожение происходящих изменений и устанавливая их единство, закон энергии отрицает абсолютные границы изменений во времени и абсолютную отдельность каждого изменения от других изменений» [Основные элементы, с. 41].

Закон энтропии — фундаментальное эмпирическое обобщение, фиксирующее «переход мирового содержания к более устойчивым, более уравновешенным группировкам». Этот закон не может рассматриваться как закон прогресса, поскольку устойчивость, уравновешенность – это не то же самое, что организованность, так как «первая имеет статическую, вторая – динамическую тенденцию» [Эмпириомонизм, с. 106].

Законы Богданова — принцип тектогенеза и три закона тектологии, названные в честь ее основоположника: первый, второй и третий закон Богданова.

Законы Гераклита — триада тектологических принципов, впервые сформулированных Гераклитом: первый закон – принцип развития, второй – принцип необратимости и третий – принцип согласованных противоречий. В представлении Гераклита вселенная – это «вечный поток изменений, протекающих в виде борьбы противоположностей», а все, что кажется устойчивым в этом потоке – всего лишь «результат временного равновесия противоположных процессов»; сущность же всеобщего изменения, «основу мирового потока образует огонь, переходящий путем сгущения в воздух, воду, твердые тела и потом вновь возрождающийся путем их разрушения», т.е. вселенная пульсирует, ее жизнь циклична и являет собой «бесконечный ряд повторений» [Философия живого опыта, с. 205]. Очевидно, что идея прогресса была чужда Гераклиту, тектология устранила этот недостаток, обобщив концепцию всеобщего изменения в триаде своих основных принципов.

Законы Гермеса Трисмегиста — триада тектологических принципов, содержащихся в тексте «Изумрудной Скрижали» с афоризмами Гермеса Трисмегиста: первый закон – принцип тектологического единства, второй – принцип адаптации и третий – принцип круговой причинности.

Замирающий тип кризисов — см. кризис замирающего типа.

Замкнутая (закрытая) система — см. изолированный комплекс.

«Здесь и теперь» — хронотоп непосредственно наблюдаемого процесса, т.е. предельная форма пространственно-временной дегрессии. См. арти-аути.

Здравый смысл — это «обобщения узкого, обыденного опыта, которые всегда могут оказаться ложными, чуть выйдешь из этой маленькой области». Так, например, именно здравый смысл не давал человеку «долгое время понять и того, что земля не стоит неподвижно» [Основные элементы, с. 97].

Земля — «капитал особого рода; ее количество ограничено и увеличить его нельзя. Между тем, для производства земля всегда – необходимое условие; чтобы вести предприятие, капиталист непременно должен владеть землей или арендовать ее. Это ставит капиталистов, большинство которых, обычно, не владеют землею, в известную зависимость от землевладельцев». Если «для предприятий промышленных, торговых, кредитных требуется сравнительно очень немного земли», то «в сельскохозяйственных и горных требуется гораздо больше, и ее качества имеют огромное значение для успешности дела. Всюду капиталисты принуждены отдавать часть прибавочной стоимости землевладельцам за право приложения труда и капитала на их земле. Эта часть называется земельной рентой, тогда как доля собственно капиталистов называется прибылью» [Начальный курс политической экономии, с. 107].

Знак — определенный дегрессивный комплекс, выступающий в качестве представителя некоторого другого комплекса.

Знамя — «символ для сплочения той или иной боевой организации», защита которого в бою «по своему объективному значению есть охрана организационной солидарности солдат, их моральной связи» [Тектология, кн. 2, с. 159].

Знание — система общезначимых представлений и понятий; другими словами, средство адаптации человечества в его борьбе с природой. «Точное и правильное знание», т.е. проверенное на практике, – это «оружие, посредством которого должен быть завоеван мир, чтобы стать настоящим “царством человека”». Исторически «знания груп­пировались сообразно разделению труда и опыта: у земле­дельцев скоплялись разные сведения о свойствах растений и почвы, о способах обработки земли, и т.п.; у кузнецов – о рудах и металлах; у лекарей – о полезных и вредных тра­вах, о течении болезней и проч. Науки технические до сих пор делятся по таким же трудовым специальностям, напри­мер, сельскохозяйственные, металлургия, медицина. Внутри каждой зарождавшейся науки знания группировались в той связи, в какой они легче всего запоминались и передавались; это и есть “логическая” связь, которая со­единяет однородные вещи и разделяет разнородные». Таким образом, с социально-трудовой точки зрения знания – это «продукт усилий» человека в его борьбе с природой, т.е. результат этой борьбы [Философия живого опыта, с. 103, 36, 235].

Зооантроп — человек эпохи стихийного социогенеза, биологически представляющий собой «существо эмбрионально-простое, стихийное», как вид еще неразвитое, а тектологически – существо «дробное» и «неполное», т.е. «часть, оторванную от своего целого» и потому «дисгармонически развивающуюся» [Вопросы социализма, с. 46]. Зооантроп – человек с животным типом психики, человек пролога своей истории.

Зоос — это основной способ адаптации человечества, доминирующий в начальной стадии антропогенеза и представляющий систему психофизиологических реакций человека на воздействия внешней среды; иными словами, это исходная активность антропосферы, которую она проявляет в течение всего пролога истории; в биотектологии это выражено термином эгрессор-адаптон. Антропосфера в период зооса дифференцирована, дисгармонична, диссипативна вследствие того, что много энергии растрачивается на согласование внутренних процессов (на борьбу внутри общества) и лишь часть – на согласование внешних процессов (на борьбу с природой).

Зоосфера — животное царство организованной природы, т.е. часть биосферы, представляющая собой «зоологический тип развития» организмов, основной тенденцией которого является эволюция «двигательных приспособлений» – мотоадаптонов [Познание с исторической точки зрения, с. 75-76].

Зрелый организм — «форма предельного равновесия для некоторой группы белков», к которой «тяготеет развитие зародыша» и которая представляет собой «наиболее устойчивую форму жизни, способную воспроизводится вновь и вновь». Но поскольку «законченных форм и остановки на них в природе не бывает», то как начало жизненного упадка эта взрослая форма, в свою очередь, сама тяготеет «к еще более устойчивому предельному равновесию, являющемуся в результате смерти и разложения, – к равновесию неорганических тел», причем это последнее «конкурирует с первым – масса зародышей и недоразвившихся организмов погибает, не проходя вовсе через состояние зрелости». Тем не менее, с тектологической точки зрения именно состояние зрелости организма «наиболее важно и интересно», поскольку «только оно имеет положительное организационное значение, решающее для развития форм: то, что разрушилось раньше этой фазы, просто снимается с учета жизненной эволюции, как бы пропадает для нее в отрицательном подборе; то, что достигло этой фазы, может воспроизводиться вновь и вновь как объект положительного подбора и исходный пункт организационного прогресса, как форма тектологически избранная» [Тектология, кн. 2, с. 219-220].

Идеал — это «предварительное, выполняемое в стремлениях и мыслях разрешение жизненной тектологической задачи». Термин «идеал» имеет много значений, но «наиболее важное из них есть то, которое относится к устройству жизни человека, группы, коллектива. Человек говорит: “мой идеал личной, семейной, общественной жизни такой-то”. Это значит, что он стремится к такому-то мыслимому устройству своей личной, семейной, общественной жизни, считая его наиболее совершенной формой организации» [Тектология, кн. 2, с. 67]. Поэтому в самой краткой формулировке идеал – это «умственная модель организации» [Вопросы социализма, с. 437], причем как всеобщий проект «он выражает стремление гармонически объединить все человечество для борьбы со стихийным миром, для непрерывного развития сил» [Эмпириомонизм, с. 4].

Идеал-мечта — это идеал, «оторванный от действительности, от живой практики» [Элементы пролетарской культуры, с. 9], согласно закону равновесия являющийся «психической реакцией на враждебное воздействие среды» [Тектология, кн. 1, с. 256]. Например, христианский идеал.

Идеализм — одна из двух главных философских тенденций, основанная на фетишистской подстановке понятий «дух» или «идея» под все содержание опыта и представляющая собой «смягченную форму религиозного мировоззрения». Другое исторически сложившееся магистральное направление в философии – материализм [Эмпириомонизм, с. 231].

Идеолог — социальный дегрессор, организатор «жизненных отношений и опыта людей», создающий организующие формы и путем общения делающий эти формы социальными. Литератор, философ, религиозный учитель, политический вождь – все это примеры идеологов. Социальный дегрессор «лично вырабатывает организующие формы, но они не прямо и непосредственно организуют жизнь и опыт людей (как это делают “распоряжения”, “приказания” и т.п.), а только пройдя через социальный подбор и приобретя в нем характер безличных норм и идей». Например, «религиозный учитель предлагает массам такую-то религиозную доктрину; но доктрина эта только тогда станет реально организующей формой для опыта и деятельности этих масс, когда она будет усвоена ими как “истина”, т.е. примет безличную форму социально-сложившейся познавательной системы. Начальнику “повинуются” потому, что он начальник, т.е. организатор; учению идеолога следуют не потому, что он идеолог, а потому, что его учение “истинно”; и сам он может, благодаря этой истинности, т.е. социальной приспособленности его учения, стать “вождем”, т.е. организатором, которому подчиняются уже непосредственно и слепо; но именно постольку он уже тогда не просто идеолог, а “вождь”, “царь”, “воплотившийся бог”, вообще представитель власти». Таким образом, идеолог «выполняет свою роль лишь при условии коренного совпадения его опыта и тенденций развития с опытом и тенденциями развития тех масс, которым он служит». Именно поэтому не существует различия направлений социального подбора в среде масс и в среде их идеологов. Если же при известных условиях из идеологов образуется организаторский класс, то «это уже не будет класс идеологов тех масс, над которыми он будет господствовать» [Эмпириомонизм, с. 303-304].

Идеологическая ингрессия — возникшая и развивающаяся из трудовой ингрессии форма социальной связи, основу которой составляет общий идеологический комплекс; иными словами, это разновидность социальной ингрессии, в которой связкой служит «общность идеологических элементов». В полном соответствии с принципом обратной связи эта идеологическая общность, развиваясь «из общих усилий, направленных к общей цели» (прямая связь), в свою очередь, служит для «координации усилий различных людей для общей цели» (обратная связь). Таким образом, «ингрессия общих идеологических элементов» замыкает собой петлю прямой и обратной социальной связи [Тектология, кн. 1, с. 187].

Идеологические формы (эйдоформы) — это «формы непрямого приспособления людей к общественной борьбе с внешней природой» [Познание с исторической точки зрения, с. 226], точнее, «формы приспособления общества к его существующим внутренним отношениям в области техники и сотрудничества», с тектологической точки зрения представляющие собой разнообразные формы социальной дегрессии. Идеологические формы подразделяются на три основные группы: «формы распределения», «формы взаимного понимания людей (речь и познание)» и «формы взаимного контроля людей, или нормативные (право, нравственность…)» [Основные элементы, с. 162].

Идеологический комплекс — совокупность определенных организующих приспособлений, которая в соответствии с тремя основными их типами бывает первого порядка – комплекс форм непосредственного общения, второго порядка – комплекс познавательных форм и третьего порядка – комплекс нормативных форм. Например, научная парадигма – идеологический комплекс второго порядка.

Идеологический процесс — одна из трех сторон общественного процесса, «генетически вторичного характера», поскольку «обусловлена техническим процессом в том смысле, что она возникает и развивается за счет свойственного ему перевеса ассимиляции над дезассимиляцией» [Эмпириомонизм, с. 272, 294]. Суть идеологического процесса в развитии всех форм социальной дегрессии [Тектология, кн. 2, с. 138], т.е. всех «трех типов организующих приспособлений социальной жизни», охватывающих «всю ту область социального, которая лежит вне процесса технического, вне непосредственных отношений борьбы социального человека с внешней природой» [Эмпириомонизм, с. 270]. В зависимости от типа доминирующей социальной дегрессии в идеологическом процессе можно выделить четыре исторических периода: первобытный, авторитарный, индивидуалистический и коллективистический. Наше время характеризуется «наибольшим расцветом индивидуалистических культур, начинающимся уже их упадком, зарождением, наряду с ними и в борьбе с ними, культуры коллективистической» [Наука об общественном сознании, с. 291].

Идеология — 1) в узком значении – это «орудие организации общества, производства, классов и вообще всяких общественных сил или элементов, – орудие, без которого эта организация невозможна» [Наука об общественном сознании, с. 263]; 2) в широком значении – это система понятий, организующих социальный опыт людей. Например, математика – идеология точного естествознания, а естествознание – идеология производительных сил. Как область «духовной культуры» идеология – это «высшая организационная область социальной жизни», в силу чего «отличается особенной напряженностью отрицательного подбора»: те ее пункты, в которых не выдерживается принцип дополнительных соотношений, «становятся точками приложения дезорганизующей работы критики; в результате получается либо общее крушение системы, либо частичное разрушение и затем перестройка» [Тектология, кн. 2, с. 23]. С точки зрения тектологии всякая идеология – дегрессия [Тектология, кн. 2, с. 138], организационная задача которой заключается в том, чтобы «стройно и целостно организовать опыт коллектива, в таком соответствии с его устройством, чтобы полученные культурные продукты сами служили, в свою очередь, организационными орудиями для него, т.е. сохраняли, оформляли, закрепляли, развивали дальше данный тип организации коллектива» [Вопросы социализма, с. 430]. В рамках триединой организационной задачи идеология представляет собой область организации идей, т.е. идеосферу.

Идеомонизм — второй способ осуществления монистической тенденции в сфере познания (первый – теомонизм, третий – эмпириомонизм, или научный монизм с его вершиной – тектологией). См. эйдомонизм.

Идеосфера — см. эйдосфера.

Идея — это организационная схема, которая выступает или в виде технического правила, или научного знания, или художественной концепции, будучи выражена или словами, или иными знаками, или образами искусства. Например, идея техническая непосредственно координирует трудовые усилия людей; идея научная, будучи орудием высшего порядка, делает то же самое, лишь более косвенно и в более широком масштабе; идея художественная служит средством сплочения коллектива в единстве восприятия, чувства, настроения, воспитывая индивида для общественной жизни. Таким образом, идея – это мощное и разноплановое организующее орудие.

Идея-вампир — исчерпавшая свой организующий потенциал идея, которая уже «отжила и стала неспособной вести человечество вперед». Например, идея религиозного авторитета в наше время утратила былую арогеничность, но как застывшее прошлое она продолжает упорно впиваться в настоящее, сдерживая общественное развитие, а вот идея демократии «еще не завершила всего, что может дать; но чтобы оставаться живой, она должна изменяться и развиваться с самим обществом» [Вопросы социализма, с. 265].

Изменение — это «цепь актов соединения того, что было разделено, и разделения того, что было связано». Например, питание живого организма «есть присоединение элементов среды к его составу», а его размножение – отделение «известной группировки его элементов» [Тектология, кн. 2, с. 143]. С другой стороны, изменение – это всегда результат действия противонаправленных усилий, т.е. разности взаимно противостоящих активностей, что с энергетической точки зрения означает «разницу напряжений энергии между смежными комплексами» или отдельным комплексом и средой [Тектология, кн. 1, с. 170-171]; при этом всякое изменение комплекса имеет исходный пункт там, где он соприкасается с внешней средой, откуда, в конечном счете, «исходит всякий процесс развития» [Тектология, кн. 2, с. 156]. С точки зрения подбора любое изменение представляет собой «сохранение или умножение одних активностей, упрочение или усиление одних связей, устранение, уменьшение, ослабление, разрыв других в том или ином комплексе, в той или иной системе» [Тектология, кн. 2, с. 152]. Более того, с тектологической точки зрения «всякое изменение, когда познавательный интерес сосредоточен именно на нем, на различии формы в его начале и конце, должно рассматриваться как особый кризис». В самом деле, «если происходит изменение тектологической формы комплекса, то сущность его заключается в том, что либо новые активности вступают в комплекс, либо часть прежних устраняется из него, либо они перегруппировываются по-иному; вообще говоря, бывает и то, и другое, и третье одновременно, лишь в разной мере. Первое означает нарушение старых внешних границ комплекса, второе – образование новых; а третье – перемещение его внутренних границ между входящими в него группировками, его частями, т.е. опять-таки разрывы и новообразования границ между ними. Все это как раз соответствует научному пониманию кризисов» [Тектология, кн. 2, с. 253-255]. Поэтому в самой краткой формулировке всякое изменение – это кризис.

Изменчивость — 1) тектологическая величина, характеризующая структурную неустойчивость системы, численно равная количеству сменившихся тектологических форм в единицу времени, или числу кризисов в единицу времени; 2) тектологическое понятие, выражающее способность комплекса к структурным преобразованиям. В опыте «происходят только изменения», причем «всякое изменение можно рассматривать с точки зрения различия формы между начальным и конечным его пунктом» [Тектология, кн. 2, с. 254]. Термин вторичен по отношению к термину «конъюгация». По смысловому содержанию последний термин включает в себя первый, как общее включает в себя частное. Согласно эмпириомонизму, изменчивость тождественна причинности, поэтому «исходная точка всякого изменения форм лежит в конечном счете всегда в их среде» [Эмпириомонизм, с. 246]. Таким образом, изменчивость есть следствие закономерностей, отраженных двумя принципами – матрешек и причинности: организационные процессы в объемлющей системе вызывают изменения в объемлемой.

Измерение — это «приложение технически специализированной меры». «Измерение не есть простое непосредственное количественное сравнение», так как «только мера и результат ее применения – определенное численное отношение – создают из сравнения измерение» [Социально-технические основы геометрии, с. 122].

Изокомплексный процесс — внутрисистемный процесс непрерывного изменения субстрата системы при неизменном постоянстве ее структуры. Такого рода процессы характерны для персистентных комплексов, какими являются, например, жизненный уклад, завод, учебное заведение, наука и множество других.

Изолированный комплекс — пренебрежительно мало связанный с внешней средой комплекс, развитие которого зависит только от внутренних изменений, т.е. определяется взаимодействием исключительно внутренних активностей. Согласно аксиоме всеединства, «нет и не может быть комплексов, изолированных в самих себе: каждый окружен средою, иначе организованными комплексами, иными активностями», но в тектологических исследованиях иногда позволительно пренебрегать взаимодействием комплекса с окружающей его средой [Тектология, кн. 1, с. 164]. Синонимы «замкнутая система», «закрытая система», «замкнутый комплекс» в тектологии излишни и потому неупотребительны.

Изоморфизм — структурное подобие отдельных комплексов.

Изоморфизм законов (изоморфизм физических, биологических и социальных законов) — см. изономизм.

Изономизм — тождественность законов, действующих в разных комплексах независимо от природы составляющих их элементов. Изономизм выражает тектологическое всеединство мировых процессов, или другими словами, он есть следствие структурного единства природы [Организационный смысл принципа относительности, с. 128].

Иллюзия — ошибочное восприятие или представление как результат несоответствия психического опыта физическому. Когда физическое тело и его психический образ не совпадают, человек принимает одну вещь за другую, вследствие чего «он, с одной стороны, может неудачно реагировать практически, так что получает от данной “вещи” различные вредные воздействия, с другой стороны, оказывается неприспособлен теоретически, т.е. его высказывания порождают противоречия в других людях, а также в нем самом». Иначе говоря, иллюзия – это такая форма восприятия или представления, в которой «наиболее непосредственно проявляется взаимное несоответствие, дисгармония опыта социально-организованного с опытом, организованным индивидуально, ряда физического с рядом психическим» [Эмпириомонизм, с. 25].

Иллюзия восприятия — это конъюгация непосредственно воспринимаемого психического образа «с хранящимися в памяти представлениями», когда «наличное восприятие дополняется всеми недостающими в нем элементами старого представления, например, костюм, висящий на стене, – элементами человеческой фигуры, так что два образа окончательно смешиваются» [Тектология, кн. 2, с. 30-31].

Иллюзия памяти — это конъюгация воспринимаемого психического образа «с хранящимися в памяти представлениями», когда «какое-нибудь сходное с данным восприятием воспоминание приобретает столько его элементов, что отождествляется с ним, и человеку кажется, что он “уже видел” или вообще уже раньше переживал то, что в действительности он видит или переживает еще только в первый раз» [Тектология, кн. 2, с. 30-31].

Иммунная система — сложная дегрессия, поддерживающая гомеостаз высокоорганизованной системы. Например, иммунная система живого организма контролирует внутреннее постоянство его внутренней структуры, нейтрализуя, уничтожая и удаляя из организма все чужеродные и нетипичные для него структуры: инфекционные (вирусы, бактерии), отравляющие (яды) и аномальные (опухолевые клетки). Иммунная система человека имеет сложное иерархическое строение, включающее первичные органы – костный мозг и тимус (вилочковая железа) и вторичные – лимфатические узлы, селезенка, лимфоидная ткань, ассоциированная со слизистыми оболочками; причем все они связаны между собой и другими органами сетью кровеносных и лимфатических сосудов, по которым передвигаются лейкоциты.

Империализм — идеология глобализма в форме мировой государственной экспансии; или политика финансового капитала, выражающая «захватные стремления, которые обострились в передовых странах на почве мировой конкуренции». Концепция империализма впервые возникла в Англии перед началом англо-бурской войны в качестве оправдания ее завоевательного характера: она «гласит, что великие империи представляют высшую форму организации человечества, а потому права малых наций не должны приниматься в расчет, когда дело идет об образовании и расширении таких гигантских государств». Концепция империализма «распространялась и в других странах – Германии, Франции, Японии, Соединенных Штатах и т.д.», всюду порождая завоевательные планы, обостряя национальную вражду и содействуя росту милитаризма [Начальный курс политической экономии, с. 144].

Импорт — реализация на внутреннем рынке товаров иностранного производства. Величина импорта «выражает зависимость страны от мирового рынка в своем производстве и потреблении» [Мировые кризисы (май), с. 113-114].

Ингрессивная разность — тектологическая разность между комплексами, соединенными с помощью ингрессии.

Ингрессивная связка — это «область смешения двух организационных форм, конъюгации активностей той и другой, того, что вообще составляет основу кризисов типа C» [Тектология, кн. 2, с. 256]. См. ингрессор.

Ингрессивная система — 1) система, образованная из комплексов, объединенных связкой; 2) любые два конъюгата, поскольку в их связи всегда можно «выделить “связку”, как особое, третье звено между ними» [Тектология, кн. 1, с. 161]; 3) всякое цепное соединение комплексов посредством различных вводных звеньев – связок. Поскольку «ингрессия есть всеобщая форма цепной связи», то любой комплекс независимо от степени сложности можно рассматривать как ингрессивную систему [Тектология, кн. 1, с. 161].

Ингрессия — 1) «ввод посредствующего комплекса» как «особого третьего звена» между двумя другими комплексами в целях их соединения в единую систему: например, клей между двумя поверхностями или переводчик между двумя иностранцами [Тектология, кн. 1, с. 156]; 2) основная форма организационной связи, поскольку другие формы «разлагаются на несколько ингрессий с необратимой связкой» [Тектология, кн. 2, с. 151]; 3) «всеобщая форма цепной связи», так как в любой связи двух комплексов можно «выделить “связку”, как особое, третье звено между ними», обладающее общими элементами с каждым из них [Тектология, кн. 1, с. 161]. С помощью ингрессии «возможно связывать даже такие комплексы, которые при непосредственном соединении взаимно разрушались бы», например: «примирительное посредничество между двумя враждующими или воюющими сторонами» [Тектология, кн. 1, с. 158]. Всякая ингрессия «предполагает конъюгационные процессы, полем которых является область связки» [Тектология, кн. 2, с. 37], поэтому она, как и конъюгация, – «также основная, первичная форма связи» [Тектология, кн. 1, с. 188]. Более того, «устанавливая новые и новые связи там, где их раньше не было», познание «уже давно пришло к идее непрерывной связи всего существующего, к идее “мировой ингрессии”» [Тектология, кн. 1, с. 160]. В русской познавательной традиции эта идея получила название «всеединство».

Ингрессия труда — основная форма социальной связи. См. трудовая ингрессия.

Ингрессор — всякий «посредствующий комплекс», соединяющий два других в единую систему. Например, периферический комплекс в эгрессивной системе, концентрирующий все основные и первичные связи системы с внешней средой; или производящий общественный комплекс в социальной системе, на который центральный комплекс полностью возлагает функцию регуляции системы с окружающим миром. Синоним – связка.

Индивид — отдельно взятый живой организм, неделимая единица жизни, «биоморфный атом», особь. См. индивидуум.

Индивидуализм — наиболее типичная форма адаптации человека в дисгармоничной социальной системе в эпоху перехода от авторитаризма к коллективизму, иными словами, «необходимое приспособление в меновом обществе», которое «позволяет личности отстаивать себя и свое хозяйство в экономической борьбе, побуждает ее развивать свои силы, чтобы устоять и победить, – ведет ее, таким образом, по пути творчества и прогресса». Причины индивидуализма – «в анархичности общества, в рыночной борьбе и конкуренции предприятий, маскирующей сотрудничество», а «сущность – в том, что индивидуум, ведущий свое по внешности независимое предприятие, мыслит себя как особый, самостоятельный центр деятельности, центр интересов, противополагая себя со своей частной собственностью другим таким же индивидуумам и всему миру», в результате чего «все задачи человека, весь смысл его существования сосредоточиваются в “я” и в “мое”; и труд, и познание рассматриваются как творчество отдельных личностей, причем каждая действует сама по себе, личная “совесть” – основа их поведения; личная свобода и частная собственность – их первые, “естественные”, т.е. в самой природе людей лежащие, права» [Наука об общественном сознании, с. 388].

Индивидуалистический идеал — это «идеал полного и всестороннего развития независимой, обособленной личности», из которого вытекает требование всякого рода личной свободы: экономической, политической и идейной; при этом под экономической свободой понимается «свобода предпринимательства и свобода торгового договора между покупателем и продавцом, нанимающим капиталистом и рабочим» и т.д. (на самом деле свобода рыночного договора «сводится к беспрепятственному ограблению покупателя продавцом или обратно, а свобода найма вообще означает беспрепятственную эксплуатацию рабочего капиталистом»), под политической свободой понимается «уничтожение политических привилегий и всякого неравенства перед законом», а под идейной – «личная неприкосновенность, свобода слова, печати, мнения религиозного и научного» [Начальный курс политической экономии, с. 151-152].

Индивидуальная система опыта — один из множества периферических комплексов в системе опыта, координирующим центром которой является социальная система опыта.

Индивидуальное «Я» — эгрессор психического опыта, его «организующий центр», при исчезновении которого из поля сознания прекращается «антитеза психического с физическим» и устраняется индивидуация. Растворение индивидуального «я» в коллективном «мы» происходит в моменты наивысшей деятельности сознания, например, в моменты «восторженного созерцания прекрасной картины природы или истинно художественного произведения», «в моменты познавательного творчества» или «в моменты напряженного проявления коллективной воли», когда индивидуум перестает чувствовать раздвоение в своем опыте, когда «забывает себя», – «и тогда его переживания наиболее гармоничны». В первобытном родовом обществе, с его коммунизмом, с отсутствием внутренней борьбы и противоречий, «человек не умел отделить себя от своей группы; его опыт непосредственно сливался с опытом других людей, слово “я” обозначало для него собственное тело с его непосредственными потребностями, но вовсе не комплекс эмоций и стремлений, резко отграниченных от эмоций и стремлений других людей, как это бывает в современном обществе. В обществе высшего типа, с коллективно-организованным трудом, с устраненными внутренними противоречиями и резкими различиями особей, человеческое “я” так же мало, как в обществе первобытном, могло бы послужить центром особого мира – мира индивидуально-психического: в тесном взаимном общении, в глубоком взаимном понимании людей исчезла бы всякая склонность противополагать свою “психику” психике других людей; и гармонически организованный коллективный опыт дал бы людям такую грандиозную полноту жизни, о которой мы, люди эпохи противоречий, не можем составить себе понятия» [Эмпириомонизм, с. 35-36].

Индивидуально-организованный опыт — субъективный опыт, т.е. опыт конкретного индивидуума, который «ограничивается данной личностью, не выходит из рамок жизни индивидуума». В отличие от понятия «индивидуальный опыт», выражающего принадлежность опыта личности, этот термин «означает именно способ организации» [Философия живого опыта, с. 221], и именно в таком качестве он, т.е. «опыт, организованный индивидуально, входит в систему опыта, организованного социально, как его нераздельная часть», вследствие чего «перестает составлять особый мир для познания», так как психическое исчезает в объединяющих формах физического [Эмпириомонизм, с. 33].

Индивидуальный опыт — результат согласования индивидуально-организованного опыта с определенной частью социально-организованного, т.е. их когерент; проще говоря, тот уникальный «внутренний мир» отдельного человека, который непрерывно развивается посредством общения. В тектологии связь различных форм организации опыта выражается краткой формулой: СО ⊇ И ⊆ ИО, где СО – социально-организованный опыт, И – индивидуальный, а ИО – индивидуально-организованный опыт; при этом вполне понятно, что СО » ИО, т.е. СО во много раз больше ИО. Наряду с термином «индивидуальный опыт» в тектологии применяется и другой, ему тождественный – «индивидуальная система опыта».

Индивидуация — «противопоставление нашего “я” внешнему миру», психического физическому [Эмпириомонизм, с. 35].

Индивидуум — элемент всякого общества, его неразложимая единица, «социальный атом», т.е. отдельный человек.

Индукция — «метод обобщающий, идущий от частного к общему» [Наука об общественном сознании, с. 268], т.е. такой метод познания, при котором от изучения единичных вещей, явлений и фактов приходят к общему правилу, к обобщению. Например: изучив свойства отдельных химических элементов, Менделеев открыл периодический закон и разработал на его основе периодическую систему элементов.

Инерция — «неизменная форма движения», точнее говоря, «основное свойство такого процесса, который подвержен вполне уравновешенному влиянию внешней среды»; но в действительности это всего лишь идеальный случай, поскольку «ни для какой формы движения изменяющие влияния не бывают вполне уравновешены; поэтому непрерывное изменение форм движения есть такой же всеобщий факт, как само движение» [Основные элементы, с. 30]. С точки зрения тектологии инерция – это активность–сопротивление. Раньше существовала концепция инерции как «сопротивления абсолютно пассивного», которое само «не есть активность, но противостоит активности». Однако «эта идея разрушена прогрессом науки»: «инерция материи, воплощающаяся в ее “массе”, оказалась проявлением концентрированной в ней энергии, а именно электрической; “инертные” атомы рассматриваются теперь как поле самых интенсивных процессов вселенной» [Тектология, кн. 1, с. 119].

Инстинкт — приспособление для сохранения животного организма, которое «отличается от рефлекса гораздо большей сложностью реакции и соответственной сложностью ее анатомического механизма». По целесообразности инстинкт сходен с рефлексом, но скорость реакции у него может быть незначительной; к тому же «в инстинкте еще остается налицо главная, основная черта рефлекса – неизменность реакции, устойчивость ее формы (машинообразный характер)»; и хотя оба они не относятся к приспособлениям для развития, «но от них ведет свое начало психическая двигательная система высших животных, которая является приспособлением для развития по преимуществу» [Основные элементы, с. 122].

Интеллектуальная деятельность — организация опыта посредством «организации идей» [Тектология, кн. 1, с. 106, 70]. Как разновидность трудовой деятельности она также «исходит из предвидимых предельных равновесий» и также представляет собой «не что иное, как бесконечную цепь кризисов C». Однако имеется существенное отличие интеллектуальной деятельности от производственной деятельности. Поскольку процессы мышления развертываются гораздо более сложной цепью кризисов C, то «предельные равновесия, к которым они приходят, заранее предвидятся гораздо реже, да и тогда обычно с меньшей определенностью и точностью, чем в трудовой практике», в силу чего следует признать, что «процессы мышления в нынешней фазе развития человечества гораздо менее планомерны, т.е. более стихийны, чем практически-трудовые». И действительно: «в мышлении людей количество ошибок и неудач, т.е. дезорганизационных комбинаций, относительно гораздо больше, чем в производстве; только обходятся они людям гораздо дешевле, не составляют такой большой растраты активностей, как ошибки и неудачи трудовой практики», вследствие чего «выгоднее переносить, как можно чаще и полнее, стихийность исканий из второй области в первую», т.е. «длинные и сложные ряды мысленных комбинаций проверяются реально каким-нибудь одним, иногда несложным экспериментом; и если в нем предельное равновесие получается не то, которое соответствует результатам мысленного ряда, он весь отбрасывается ценой одной лишь практической неудачи, вместо многих бесплодных попыток» [Тектология, кн. 2, с. 234-236].

Интеллигенция — организаторская, «государственно-чиновничья и техническая, социальная группа, являющаяся классом по природе (особое положение в системе производства), но не сложившаяся в класс по своему сознанию и организации: класс “an sich”, но не “für sich”» [Мировая война и революция, с. 93]. В настоящее время это – достаточно «обширный социальный слой» из «технически, политически, культурно организаторских элементов», занимающий положение между господствующим и подчиненным классом; слой, который, «несмотря на свое особое положение в системе производства и крупную роль в нем, не играл до сих пор самостоятельной классовой роли», частью сохраняя нейтралитет, частью принимая «оболочку “трудовой интеллигенции”», но большей частью «присоединяясь к господствующей силе» и становясь «агентом капитала». И «пока его роль такова, соотношения мировых сил он сам по себе не меняет» [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 92]. См. когнитариат и текторат.

Интенсивный способ сохранения форм — это универсальный способ сохранения отдельным комплексом своей организационной формы в среде путем поддержания с ней подвижного равновесия, который заключается в увеличении активностей комплекса за счет среды и в последующих структурных преобразованиях согласно условиям устойчивости. В сравнении с экстенсивным способом сохранения форм это всеобщий способ индивидуального выживания комплекса.

Интерес — вытекающее из опыта определенное стремление какого-либо существа или коллектива «к расширению и развитию жизни», которое, «материальное и нематериальное, есть не что иное, как возрастание жизненной организованности, количественной и структурной» [Тектология, кн. 2, с. 299]. Таким образом, с точки зрения тектологии все интересы носят исключительно организационный характер, не говоря уж о том, что «все интересы человечества – организационные» и только организационные [Тектология, кн. 1, с. 71].

Интермундиализм (от лат. intermundia – расщелина мира) — метафизическое рассуждательство.

Интерференция — это «взаимоуничтожение противоположных комплексов, служащих связью между другими», т.е. такой тип изменения, при котором в бесконечном и непрерывном универсуме отдельные комплексы и их системы «остаются разделенными», не сливаясь при этом «в одно непрерывное поле». Как одна из форм причинной связи интерференция сводит перерывы в опыте к непрерывности [Эмпириомонизм, с. 338].

Интрагенерация — разновидность косвенного размножения биоформ, которые сохраняются путем размножения своих внутренних самовоспроизводящихся элементов, например, вид выживает и численно растет не сам по себе, а за счет размножения своих отдельных биологических особей.

Информационное сжатие — познавательное упрощение эмпирического материала в целях экономии мышления, в результате которого формируется обобщение. Высшей степенью информационного сжатия являются тектологические обобщения.

Информационный фетишизм — извращенное понимание информации, связанное с превращением ее из меры организованности какого-либо комплекса в самостоятельную сущность. В действительности информация не заключает в себе ничего абсолютного, это не субстанция комплексов, а соотношение их организованности, тектологическая разность между ними.

Информация — мера организованности определенной системы относительно организованности среды, другой системы или же себя самой в различные моменты своего изменения, т.е. либо организационная разность между выделенной системой и средой или другой системой, либо просто разница между двумя ее собственными тектологическими состояниями. Таким образом, понятие «информация» всецело сводится к понятию «тектологическая разность». Отраженная сознанием эта разность в целях сохранения, обработки, передачи и размножения может быть в последующем закодирована в любой системе естественного или искусственного языка. В рамках конкретного языка информация – это система определенных знаков, способная к неограниченному размножению и представляющая собой типичный персистент с переменным, необязательно однородным субстратом. Непосредственную связь между информацией и тектологической разностью удобно показать на следующем простом примере: представим, что на некотором совершенно черном экране имеется только одно маленькое отверстие, через которое видна лишь ограниченная часть совершенно ровной, равномерно окрашенной и непрерывно движущейся синей поверхности; одни комплексы синих элементов сменяют другие, а «мы не замечаем этого движения», поскольку «в нашем “восприятии”, в нашем психическом опыте остается все один и тот же комплекс элементов “синего”, который не изменяется, как бы ни была велика скорость “физического” движения плоскости» [Эмпириомонизм, с. 89]. Наше сознание не обнаруживает никакой тектологической разности между сменяющими друг друга участками синей поверхности: информация равна нулю. Но если на движущейся поверхности имеется красное пятно, которое попадает в обзор, то сознание фиксирует возникшее количественное и качественное несходство новых наблюдений с предыдущими. Определенная информация уже имеется, однако ничего не известно о связи комплекса элементов «синего» с комплексом элементов «красного»: образуют ли они единую систему или это отдельные комплексы. Иными словами, неизвестно, является ли наблюдаемая тектологическая разность сменой тектологических состояний одной и той же системы или фиксируемая тектологическая разность есть определенное различие организованности одного комплекса в сравнении с другим. Проще говоря, замечая движение красного пятна относительно синей плоскости, мы по-прежнему не знаем, движется ли она сама относительно нас. Но если мы окажем некоторое воздействие на нее, нанесем, например, царапину возле пятна и увидим при этом, что царапина движется так же, как и пятно, с той же скоростью и в ту же сторону, причем расстояние между ними не меняется, то наше сознание уже фиксирует и движение плоскости, и присутствие на ней красного пятна с царапиной: тектологическая разность между новым наблюдаемым комплексом и прежними возросла, соответственно, увеличилась информация о нем. Таким образом, непосредственная связь между ними очевидна; более того, из этого же примера ясно, что информация о наблюдаемом комплексе уменьшает его неопределенность.

Иппокрена революции — «противоречия общественной жизни», суть которых «сводится к несоответствию между трудовым содержанием общественной жизни и рамками, в которых оно заключено», точнее говоря, между развитием производительных сил общества и его производственными отношениями, т.е. соответствующими идеологическими формами [Из психологии общества, с. 267].

Иппокрена тектологии — социально-трудовое понимание опыта как социально-организованного и потому объективного.

Иппокрена философии — «индивидуалистическое понимание опыта людей», которое «отражает практический индивидуализм, развиваемый организацией менового общества» [Философия живого опыта, с. 95]. Иными словами, «философия рождается из познавательных противоречий человеческого опыта», суть которых «заключается в несоответствии между содержанием опыта людей и его исторически выработанными познавательными формами», т.е. «между теми данными, которые люди находят в своих переживаниях, и теми общими представлениями, идеями, догмами, посредством которых они привыкли связывать и объединять эти переживания» [Из психологии общества, с. 271-272].

Искусственный подбор — «сознательная активность человека», проявляющая себя как целенаправленный подбор и действующая по схеме «максимум расхождения и минимум конъюгации», согласно которой целью ставится само системное расхождение, но «не в виде определенной, вполне конкретизированной технической задачи, а как расхождение вообще». Например: поиск и «выработка новых разновидностей в садоводстве, птицеводстве и т.п., а также в научно-экспериментальных исследованиях над образованием новых биологических форм». Схема подбора в этих случаях такая: сначала берутся «экземпляры мало различающиеся, практически “одинаковые” в смысле единства разновидности», затем «они “разъединяются”, т.е. ставятся в разные условия, вследствие чего испытывают несходные изменения», и «как только намечается определенная вариация», экземпляры, в которых она проявилась, опять отделяются от остальных, «чтобы не допустить конъюгации», поскольку она «мешала бы расхождению и сглаживала бы его. Эти акты разъединения повторяются вновь и вновь, составляя основу “искусственного подбора”. В природе при естественном подборе аналогичное разъединение достигается лишь тем, что различно изменившиеся формы, так сказать, сами собой становятся во все более различные отношения к внешней среде. Разумеется, такое разъединение несравненно менее полно, чем искусственное; конъюгация в целой массе случаев остается возможной и ослабляет тенденцию расхождения» [Тектология, кн. 2, с. 10].

Искусство — 1) сложный идеологический комплекс, включающий все три типа организующих приспособления, поскольку его социальное содержание «сводится частью к передаче непосредственных переживаний от одного человека к другим, частью к сообщению другим накопленного опыта (т.е. частью к первому, частью ко второму типу организующих приспособлений)», заключая в себе при этом «элементы третьего идеологического типа – социально-нормативные», так как «принцип искусства – красота – становится нормою человеческого поведения» [Эмпириомонизм, с. 269-270]; 2) «орудие социальной организации людей», которое, в отличие от науки, «организует опыт в живых образах, а не в понятиях» [Вопросы социализма, с. 421]; 3) область человеческой деятельности, в которой «организация идей и организация вещей нераздельны». Например: «взятые сами по себе архитектурное сооружение, статуя, картина являются системами “мертвых” элементов – камня, металла, полотна, красок; но жизненный смысл этих произведений лежит в тех комплексах образов, эмоций, которые вокруг них объединяются в человеческой психике» [Тектология, кн. 1, с. 70]. Искусство изначально имеет организационный характер, его содержание – всегда «тектологическое; в этом основа его жизненного значения. Это – тектология в наглядных образах вместо отвлеченных схем». Роман, повесть, драма рисуют человеческие взаимоотношения в их развитии, возникновении, разрушении, т.е. изображают «организационные и дезорганизационные процессы в общественной среде. Красивая статуя дает видимую схему гармоничного строения человеческого тела, т.е. целесообразной его организации. Даже лирика, музыка, ландшафт дают разными способами схемы гармоничных или дисгармоничных “настроений”, т.е. стройно организованных или дезорганизованных комплексов восприятий, эмоций, стремлений и т.п.». Именно поэтому искусство «с его организационными методами подлежит особому тектологическому исследованию» [Тектология (1917), с. 71].

Исполнитель — это ингрессор, роль которого в авторитарной системе сводится к «физическому воздействию на объекты труда» [Тектология, кн. 1, с. 107].

Исследование — это познавательная пластика плюс цель. Всякое исследование достигает своей цели только в обобщении, в «выяснении сходств», без чего «и пределы различий, и их значение остаются неизвестными» [Вопросы социализма, с. 393]. Закономерность исследования называется методом и представляет собой «тип, общую форму познавательной пластики», более того, «законы науки суть законы исследования, сложившиеся, постоянные формы познавательной обработки определенного рода представлений» [Познание с исторической точки зрения, с. 203].

Истина — «организующая форма человеческого опыта» [Вера и наука, с. 61], или «общественно-трудовой, кристаллизованный в понятиях, опыт» [Наука об общественном сознании, с. 386], т.е. общественно значимое суждение, которое «в деятельности не приводит к противоречию». Истина нужна человечеству как прочная и надежная основа для его деятельности, т.е. в конечном итоге – для борьбы человека с природой. Истина – «главное и лучшее орудие в этой борьбе». Она «рождается в деятельности познания и имеет своею целью дальнейшую деятельность, уже не только познавательную». Именно «в деятельности начало и конец, источник и внутренний смысл истины» [Основные элементы, с. 3]. Поскольку содержание опыта непрерывно расширяется, то изменяется и содержание знания, следовательно, истина меняется тоже: она исторична, т.е. относительна. Например: «взгляд на землю, как на неподвижный центр вселенной, был истиной для одного времени и заблуждением для другого». Критерий истины – это «подбор со стороны общественной среды, общественный подбор»: на статус истины может претендовать «лишь такая форма познания, которая общественно сохраняется, которая сохраняется не в отдельной психике, а в целой системе психик, связанных сотрудничеством» [Познание с исторической точки зрения, с. 188-189]. Истина всегда «имеет смысл и значение только в человеческой действительности, в человеческой практике», иными словами, «нет истины самой по себе, нет истины вне коллектива». Именно поэтому истина – это всегда «коллективный опыт, то, на чем основывается коллективная практика, это идеальное орудие коллективного труда» [Элементы пролетарской культуры, с. 65-66]. Однако то, что является истиной для одной социальной группы, может не быть ею для другой. Но такая относительность сохраняется лишь «до тех пор, пока общество рассматривается как простая совокупность различных жизненных процессов – индивидуальных, социально-групповых, пока не принимается во внимание общая закономерность социального развития, его объединяющая тенденция», которая «и является последним, наиболее объективным критерием истины». Истина всегда арогенична общественному развитию, его объединяющей тенденции: «истинны те формы познания, которые сохраняются и развиваются в ходе общественного развития – и в силу этого развития; ложны те, которые общественное развитие стремятся разрушить». Но «общественное развитие – не абсолютный закон природы, а только эмпирический факт», и «вопрос о наличности этого факта решается на поле борьбы общества с природой», при этом, если «энергия общественного целого возрастает, оно развивается; если энергия уменьшается, оно деградирует. Над подбором общественным стоит подбор всеобщий» – «высший судья», который «санкционирует истину общественного развития». Таким образом, относителен и историчен даже «последний, наиболее объективный критерий истины» – общественное развитие [Познание с исторической точки зрения, с. 190-191].

Истинное познание — это эмпириомонистическое познание, которое «либо расширяет содержание, вмещающееся в данных формах познания, – расширяет его эмпирический материал, либо создает для этого материала более целостные и прочные формы, – монистически его преобразует; в конечном счете осуществляет и то, и другое». Познание внеэмпирическое, т.е. метафизическое, «есть пустая фикция», а познание внемонистическое, т.е. лишенное единства, «означает только пробел познания», – то и другое не есть истинное познание [Эмпириомонизм, с. 106].

Истинное равновесие — это не есть «точное, полное равновесие, а только тенденция к нему в двухсторонних колебаниях» [Тектология, кн. 1, с. 253].

Историк — специалист по реконструкции прошлого человечества, систематизатор археологических, летописных и астрономических данных опыта.

Историк-актуалист — историк, изучающий хронику текущих дней, т.е. ученый, который исследует самое ближайшее историческое прошлое, учитывая при этом все «глубоководные» исторические течения, т.е. тенденции исторических процессов, и предсказывает не «назад», как Гегель, а «вперед», как Богданов. Для успешных занятий актуальными историческими исследованиями такой историк должен быть тектологом.

Историогенез — научная картина зарождения человечества и его развития из животного состояния в разумную расу. Согласно тектологии становление человечества как разумного вида развертывается по схеме: пролог истории, начало истории и собственно история. В настоящий момент человечество вплотную приблизилось к началу своей истории, за которым последует заключительный этап исторического цикла.

Исторические мегатенденции (мегатренды) — это основные направления глобального социогенеза, наблюдаемого в масштабе исторического времени. В таком временном измерении развитие глобального общественного процесса направлено в сторону роста численности человечества и его влияния на окружающую среду, в сторону дальнейшего возрастания темпа социальных преобразований, усложнения и роста организованности общества, роста сотрудничества и всестороннего освобождения человеческой деятельности. Весь комплекс этих мегатенденций образует единую историческую омега-тенденцию.

Исторический материализм (истмат) — тектология социогенеза, т.е. «учение о связи разных сторон общественного процесса. Его основная схема говорит, что первично развитие определяется в той области, где человек непосредственно сталкивается с природой, – в области технических отношений человека к природе, в области производительных сил. В зависимости от этих технических отношений человека к природе формируются производственные отношения, а в зависимости от тех и других – идеи, нормы, идеология. Следовательно, первичный фактор – техника, ею определяются – экономика и дальше – идеология. Это закономерность развития» [Организационные принципы социальной техники и экономики, с. 272]. С тектологической точки зрения базовая схема истмата рассматривается как система трех организационных процессов, протекающих соответственно в техно-, ойко- и эйдосфере и связанных в единый цикл, находящийся в подвижном равновесии с природной средой. Другими словами, непрерывно идущие процессы организации и дезорганизации в природе изменяют техносферные организационные процессы, которые в свою очередь изменяют ойкосферные, а изменение их обоих находит свое отражение в эйдосферных – это прямая петля цикла; но процесс на этом не останавливается: изменения в эйдосфере трансформируют организационные процессы в ойко- и техносфере – это обратная петля цикла, который, естественно, возобновляется вновь с очередным изменением природной среды.

Исторический метод — ранее возникшая версия системного подхода, в основе которой лежат принципы изономизма, мировой ингрессии и структурного взаимоподобия. В силу своей универсальности метод эффективен в познании всех без исключения явлений, природных, социальных и даже наиболее сложных из всех – когнитивных. Более того, следует отметить, что только он «один способен объяснить происхождение познавательных явлений из более простых социально-психических, биологических, физико-химических». Будучи организационно-динамическим методом, с помощью которого любые явления исследуются как процессы в их взаимной связи, тем не менее, во всякой специальной науке он «выступает лишь на почве достаточно развившегося статического метода (исследование явлений вне их всеобщей связи, явлений, как самостоятельных “предметов”). И только благодаря историческому методу, со свойственной ему предпосылкой о всеобщей однородности явлений, науки могут быть сгруппированы в такой ряд, в котором всякая последующая может рассматриваться как более частная по отношению к предыдущей»; в то время как статический метод проводит «слишком резкие границы между науками» [Познание с исторической точки зрения, с. 259, 204].

Исторический монизм — подход к истории человечества с единых позиций социальной энергетики, т.е. взгляд на глобальный социогенез с энергетической точки зрения, суть которого в следующем: поскольку лишь в области непосредственной борьбы человека с природой, лишь «в социально-техническом процессе происходит социальное “усвоение” энергии из внешней среды; тогда как “трата” энергии происходит не только там, но и в остальных областях социальной жизни», то «самая возможность внетехнических социальных функций и их реальные границы определяются всецело тем “избытком” энергии, тем перевесом усвоения над тратою, какой дается в сфере социально-технической жизни»; проще говоря, «весь социальный процесс в его целом совершается за счет технического». Это положение и составляет «действительный базис доктрины исторического монизма» [Эмпириомонизм, с. 264].

Исторический цикл — это весь известный период развития человечества, который в масштабах исторического времени укладывается в единый тектологический акт: стихийное целое – дифференциация – контрдифференциация – сознательное целое; иначе говоря, это процесс становления человечества как разумного вида, его социальный метаморфоз из состояния социально недифференцированного человечества в состояние социально дифференцированного, но синергически объединенного человечества. Исторический цикл охватывает четыре периода, системообразующими организационными принципами каждого из которых были соответственно: протоколлективизм, авторитаризм, индивидуализм и коллективизм. С тектологической точки зрения современное состояние развития человечества представляет собой заключительную стадию его контрдифференциации в единое синергическое целое, когда человечество станет единым глобальным коллективом.

История (от греч. ίστορια – рассказ, исследование) — реконструкция прошлого человечества на базе хронологического расположения данных археологии, астрономии, этнографии, культуры и письменных источников. В зависимости от методов систематизации этих данных история подразделяется на ментальную, нарративную и научную. Прежде, чем стать научной, история человечества понималась либо в духе авторитарного, либо в духе абстрактного фетишизма: одни историки «видели в ней историю царей, героев, гениев, вообще авторитетов и властителей, их подвигов и деяний, определявших будто бы судьбу мира»; другие полагали, что сущность истории «в развитии идей – знаний или нравственных принципов, причем думали, что развитие это идет само собой, по своим законам, а идеи, управляя людьми, заставляют их действовать так или иначе, и от этого зависят исторические события». С тектологической точки зрения история человечества – это история его адаптации, его борьбы с природой; проще говоря, ее предмет – развитие техносферы: именно там «вырабатываются и складываются экономические отношения людей, а в зависимости от них и идеи. Люди – властители или подвластные, герои или массы – живут и действуют, подчиняясь силе тех способов производства и тех экономических связей, которые их окружают, в которых они воспитываются; идеи, руководящие людьми, только отражают эти же способы производства и экономические связи. Общественный труд в его движении, в смене его форм – основа истории» [Наука об общественном сознании, с. 461].

История формы — это «последовательность и законность ее изменения», наиболее общее выражение которых «дает понятие о причинности явлений». Научное «исследование формы есть изучение ее внешней и внутренней истории» [Основные элементы, с. 47, 49].

История человечества — «путь от родового быта через феодализм к господству капитала и через него – к объединению труда» [Вопросы социализма, с. 206]. Первая часть этого пути определяется тектологией как стихийная фаза социогенеза, а вторая – как сознательная. Более того, поскольку среди нынешних представителей человечества «не найдется и нескольких миллионов, сознательно стремящихся к действительно человеческому типу жизни», то тектология, вынужденная констатировать этот факт формулой «человек еще не пришел», считает весь пройденный человечеством путь предысторией, а настоящий момент перехода раздробленного человечества в объединенное – началом человеческой истории [Вопросы социализма, с. 46].

Кантианский критицизм — шедевр схоластики «с научными претензиями, но без научной основы». Не только тектолог, но и любой монистически мыслящий, широко образованный человек просто не в состоянии серьезно воспринимать логическую фантастику кантианских «теорий познания», где на каждом шагу «встречается наивная вера в возможность вывести что-то важное из голого анализа понятий» [Эмпириомонизм, с. 225]; изучать же на полном серьезе всю эту бесполезную галиматью – все равно, что добровольно стать жертвой эйдовампиризма и хронофагии.

Кантианство — наивная форма «подстановки метафизически неопределенного под физическое и психическое». Непознаваемая «вещь в себе» была выражением исторически обоснованного «стремления дополнить опыт посредством подстановки», неопределенный характер которой означал «недостаточность опыта и познания». Ошибка такой подстановки «начиналась там, где познание пыталось так или иначе покончить с этой неопределенностью и создавало недоступную проверке гипотезу». Скептически-метафизическая гипотеза Канта «на место неопределенного ставила непознаваемое, чтобы ценой преувеличения неопределенности избавить себя от труда, связанного с попытками создать на место нее большую определенность» [Эмпириомонизм, с. 128, 130].

Капитал — это частная собственность «как орудие господства над трудом и его эксплуатации» [Эмпириомонизм, с. 319]; точнее, собственность на средства производства как «орудие, превращенное в средство эксплуатации». Если «люди, как организация, им не владеют», то «капитал господствует над людьми» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 245].

Капитализм — это «длительный и сложный переходный процесс, ведущий от одной определенной и однородно-построенной общественной организации к другой». С тектологической точки зрения это перманентный кризис паразитарной системы авторитарных отношений в направлении беспаразитарной системы коллективных отношений. Вся сложнейшая динамика перехода из одного персистентного состояния общества к другому определяется тремя основными противоречиями капитализма: во-первых, «его производство, как целое, построено иначе, чем его части: отдельные предприятия планомерно организованы, вся же система неорганизованна, анархична», во-вторых, «его производство разнородно с его присвоением: первое в самой основе коллективно, второе неизменно остается индивидуальным», и в-третьих, «капиталистическое общество распадается на классы, которые не представляют простых органов единого социального тела, взаимно дополняющих друг друга, как феодальные сословия, но организуются самостоятельно, во взаимной борьбе», другими словами, «основные классы общества не только не приспособляются один к другому, но превращаются во все более враждебные лагери: каждый класс развивает свой тип организации, который и стремится распространить на все общество путем окончательного подчинения либо устранения другого класса» [Наука об общественном сознании, с. 443-444]. При капитализме выживают «не индивидуумы выше организованные, а те, которые располагают наибольшим и наиболее выгодно вложенным капиталом, т.е. возможностью всего полнее пользоваться избыточной энергией общества, его “прибавочным трудом”» [Тектология, кн. 2, с. 191-192]. Например, «если слабый и хилый паразит-рентьер выживает, тогда как рядом с ним зачастую погибает сильный, богато одаренный пролетарий, то это потому, что первый действительно приспособлен к своей среде, а второй – нет»: это объясняется тем, что «для паразита его отношения к другим людям и к их труду – отношения “капитала” – создают особенную, исключительно благоприятную среду, для которой он вполне достаточно приспособлен, тогда как для второго социальная среда совершенно иная, к которой в данном случае оказалась не в силах приспособиться и его могучая организация» [Эмпириомонизм, с. 247]. Что же касается приспособления к условиям капитализма в целом, т.е. вообще всех форм капиталистической адаптации без исключения, то с позиций тектологии – это приспособление к неприспособленному: поскольку «сам капитализм – система неприспособленная», то устраиваться в ней – «все равно, что устраиваться поудобнее на корабле, который треплет ураганом при отсутствии руля и снастей» [Мировая война и революция, с. 99].

Капиталистическая организация — это «анархичес­кое сотрудничество отдельных, формально независимых предприятий, объединенных стихийной властью рынка» [Курс политической экономии, с. 70].

Капиталистическая рента — «частный вид прибыли на капитал». При капитализме рента «ассимилируется с прибылью», поскольку «рядом с действительным капиталом общества, представляющим его прошлый кристаллизованный труд, возникает капитал фиктивный, соответствующий ренте» [Курс политической экономии, с. 51].

Капиталистическое государство — это «система коллективного, капиталистического страхования, т.е. коллективного обеспечения капиталистических классов от опасностей и противоречий», возникающих как внутри, так и вне государства [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания, с. 10]. Комплекс мер страхования от внутренних факторов дезорганизации представлен нормативной идеологией, предназначенной в юридических и «нравственных» формах «прочно организовать основные социальные условия» классового господства. Вся база нормативной идеологии «сводится к двум принципам – собственности и законности, из которых первый является по преимуществу “правовым”, а второй – по преимуществу “моральным”». Содержание первого принципа практически «обнаруживается в том всеобщем и основном для капиталистической системы факте, что продукт труда всецело и исключительно принадлежит собственнику средств производства и ни в какой мере – трудящемуся». Все остальные правовые нормы капиталистического общества «обобщаются в этом принципе и являются его частными приложениями»: все гражданское законодательство служит организованным его воплощением, все уголовное законодательство и вся государственная конституция «служат организованной охраной этого принципа». Так как существование господствующего класса окружено борьбой в виде конкуренции и «в виде постоянных конфликтов с “исполнительским” классом», то «борьба против социальной борьбы» становится существенным моментом в жизнедеятельности государства. Все необходимые «организующие формы для этой борьбы вырабатываются в виде различных норм “социального и политического поведения”», которые господствующий класс в целях социальной анестезии «стремится распространить и упрочить во всем обществе. Конечное звено всех таких норм, выражающее их основную и общую тенденцию, – это принцип “законности”», реально означающий подчинение общества господствующему классу [Эмпириомонизм, с. 318-319]. Комплекс мер страхования от внешних угроз реализуется в технической области и сводится к двум принципам – автаркии и милитаризации.

Капиталистическое накопление — это «расширение производства», которое «заключается в том, что некоторая часть прибыли вкладывается в предприятия в виде средств производства и заработной платы, чтобы в свою очередь приносить прибыль. Цепная связь производства требует, чтобы накопление в разных отраслях совершалось в одной и той же пропорции». Допустим, «производство красок для тканей расширилось на 10 %, а производство тканей, которые ими окрашиваются, всего на 5 %», следовательно, произошло перепроизводство красок, т.е. «лишнее их количество не найдет сбыта, накопление в этой отрасли замедлится»; это же произойдет, «если производство железа и стали будет перегонять рост производства изделий из них, или машиностроение – рост суммы отраслей, применяющих машины, и т.п.». Поскольку «капиталистическая организация не имеет планомерного руководства», то «такая непропорциональность, в больших или малых размерах, всегда бывает», но «механизм рынка производит необходимое выравнивание своими стихийными методами – понижением цен на избыточно произведенный товар, остановкой накопления в одних предприятиях, часто и разорением других, перемещением капиталов и пр.», т.е. «равновесие достигается, но как всегда в стихийных процессах – ценою расточительной траты сил» [Мировые кризисы (июль), с. 224].

Капиталистическое общество — «неорганизованное целое, состоящее из организованных частей, – потому что каждое предприятие в отдельности сознательно и планомерно организовано волею капиталиста и его наемных служащих – распорядителей, взаимная же связь предприятий никакой сознательной волей планомерно не устанавливается» [Начальный курс политической экономии, с. 122-123]; с тектологической точки зрения сложная дисгармоничная социальная система неустойчивого типа в отличие от феодального общества, а с экономической – «наиболее законченная меновая система». Ее внутренние противоречия бесчисленны и многообразны, но основными являются противоречия рынка, классовые антагонизмы и столкновения групповых интересов. Тотальная борьба при «беспрепятственном развитии должна была бы разрушить общество», однако развитие нормативных форм ограничивает и вводит в рамки эту тенденцию. Но никакие нормы «не могут заменить планомерного единства общественной организации; поэтому они не способны остановить возникновения новых противоречий, новых антагонизмов», которые, в свою очередь, ведут «к усложнению прежних норм и выработке еще иных, и т.д.». В силу этого «сеть норм, моральных и особенно правовых, разрастается, запутывается», порождая «добавочные противоречия; а это означает опять-таки необходимость дальнейшего созидания норм» [Наука об общественном сознании, с. 418-419]. В результате вся эта сеть социальной дегрессии отстает от общественного развития и в итоге «во всех сферах жизни социального целого дезорганизационный момент нарастает, принося, в своих бесчисленных проявлениях, колоссальную и постоянно прогрессирующую растрату социальной энергии. Этим ставится тектологическая задача нашей эпохи» [Вопросы социализма, с. 289].

Картина мира — высшая, всеорганизующая познавательная форма: 1) с тектологической точки зрения «непрерывная цепь развития форм, переходящих путем борьбы и взаимодействия от низших ступеней организованности к высшим» [Философия живого опыта, с. 243] и образующих во «взаимных сплетениях» единый «мировой организационный процесс, неограниченно дробящийся в своих частях, непрерывный и неразрывный в своем целом» [Тектология, кн. 1, с. 73]; 2) с эмпириомонистической точки зрения «бесконечные, непрерывные ряды комплексов, материал которых тожествен с элементами опыта, а форма характеризуется самыми различными степенями организованности, прогрессивно переходящими от “хаоса элементов” к сложности и стройности “человеческого опыта”». Все эти комплексы, взаимодействуя, вызывают друг в друге изменения – «взаимно отражаются одни в других». В высших комплексах, т.е. в психических, эти отражения образуют «впечатления», общение людей «путем этих “впечатлений” приводит к их социальной систематизации» – к организации их в физический опыт. Таким образом, «разграничение “явлений” и “вещей в себе” оказывается излишним: перед нами только мир прямого опыта и косвенного опыта, мир непосредственно ощущаемого и мир дополняющей его “подстановки”», при этом «область “подстановки” совпадает с областью “физических явлений”; под явления “психические” ничего подставлять не требуется, ибо это – “непосредственные комплексы”». В общении людей именно эти комплексы являются первичным материалом подстановки, которая именно «на них основывается и социальным путем из них развивается». Такова эмпириомонистическая картина мира, на данный момент «наиболее стройно объединяющая опыт» [Эмпириомонизм, с. 237-238].

Катагенез — организационный регресс системы, связанный с упрощением ее организационной структуры и снижением ее адаптационных возможностей. Термин более употребителен, чем синонимичное ему словосочетание-понятие «структурный регресс».

Катагеничная система — это система с некомплементарным комплексом, порождающим наряду с энтропическими преобразованиями ассимилированной извне энергии дополнительную ее растрату, в силу чего создающим определенную катагеничность внутри системы.

Катагеничная форма — фактор отрицательного подбора в тектогенезе. Например, отжившая общественная форма, которая в конкретных социоисторических условиях находится в явном противоречии «с общим уровнем развития коллективности» и тормозит его развитие; такая форма проявляет себя в обществе как социальный вампироид: она существует «за счет его общей жизнеспособности», и «пока в жизни общества господствует положительный подбор, пока жизнеспособность всей системы возрастает», до тех пор она сохраняется в обществе, но только лишь по связи с ним как целым [Эмпириомонизм, с. 249].

Катагеничность — эволюционная направленность активности в сторону организационного регресса системы, т.е. в сторону ослабления адаптационных ее возможностей. В социальных системах она проявляет себя в формах социального паразитизма и вампиризма.

Катагеничный индивид (социальный вампир) — человек, чья деятельность способствует регрессу той социальной системы, членом которой он является. Такой человек «берет у жизни больше, чем дает ей», уменьшая своим существованием ее величину, вследствие чего «возникает вражда между ним и ею; она отталкивает его, он впивается в нее». Таким образом, «он не только паразит жизни, он ее активный ненавистник; он пьет ее соки, чтобы жить, и не хочет, чтобы она жила, чтобы она продолжала свое движение. Это – не человек, потому что существо человеческое, социально-творческое, уже умерло в нем; это – труп такого существа. Вреден и обыкновенный, физиологический труп: его надо удалять или уничтожать, иначе он заражает воздух и приносит болезни», но социальный вампир, т.е. «живой мертвец, много вреднее и опаснее». Более того, он еще вреднее и опаснее, если раньше был арогеничным индивидом [Вопросы социализма, с. 265].

Катагеничный комплекс — внутрисистемный комплекс, порождающий в системе регрессивную тенденцию развития. Например, комплекс-вампир в социальных системах.

Катакоммунизм (катагеничный коммунизм) — с позиций исторического монизма организационная форма социальной системы, возникающая в условиях дефицита социальной энергии, т.е. коммунизм недостатка, коммунизм крайности, или просто осадный коммунизм, который, как всякий вообще «катастрофический коммунизм, коммунизм бедствия, не есть развитие той или иной экономической формации; он – явление особого рода, может получиться из любой социальной системы, и соответствует такому положению, при котором производство дезорганизовано или резко ослаблено, и не покрывает потребления, и задача заключается в том, чтобы целое могло, пополняя недостаток производства наличными запасами, дожить до восстановления нормальных условий. Это – вынужденный коммунизм корабля, потерявшего снасти среди океана, коммунизм осажденного города, и также коммунизм отрезанной от мирового оборота страны, уже столь тесно связанной с этим оборотом, что вне его ее длительное существование невозможно». Катакоммунизм, в первую очередь, «есть коммунизм потребления: все необходимые продукты реквизируются и распределяются с возможной планомерностью»; затем в случае «если сохраняется внутренний товарообмен, то коммунизм потребления влечет за собой регулирование сбыта, а затем, по неразрывной связи хозяйства, и регулирование производства» [Мировая война и революция, с. 96]. Исторический пример катакоммунизма – армейский, или военный коммунизм.

Катакоммунистический кризис — прогрессивная смена организационной формы катакоммунистической социальной системы, связанная с частичным устранением и перегруппировкой внутренних активностей, социальный подбор которых направлен в сторону инверсии перевеса дезассимиляции над ассимиляцией, т.е. в сторону восстановления в социальной системе необходимого условия устойчивости. Согласно тектологии развитие организационных форм всякой социальной системы «исходит из области производства и, идя оттуда, преобразовывает область присвоения, распределения, потребления», т.е. прогресс ойкосферы возможен лишь при наличии прогресса техносферы. В катакоммунистической системе – «порядок прямо противоположный: преобразование начинается со сферы потребления и распределения и через сферу сбыта переходит на отношения производства», т.е. регресс ойкосферы давит на техносферу. Если в первом случае происходят прогрессивные изменения социальной системы, поскольку «движущее действие прогресса производительных сил обнаруживается, прежде всего, именно там, где они накопляются», в развивающейся техносфере, то во втором случае сама «основа происходящего – упадок, разрушение, вообще регрессивные условия». При этом по мере усиления экономической разрухи обостряется основное внутреннее противоречие катакоммунизма – «сохранение прибыли при отсутствии прибавочной стоимости в общественной системе как целом и привилегии господствующих классов в распределении продуктов при возрастающем недостатке их для всех». Очевидные проявления этого противоречия «создают почву для революционного кризиса, смысл которого заключается в устранении самого противоречия». Отсюда и вполне понятная основная тенденция кризиса: наблюдая явный паразитизм господствующих классов, организацию общества стремятся взять в свои руки подчиненные классы, которые в то же время борются за изменение условий среды из регрессивных в прогрессивные, например, за «прекращение войны, порожденной и поддерживаемой тенденциями капитала». Первая такая катакоммунистическая революция произошла в России. Ускоряющим ее моментом явилась общая отсталость страны: «отсюда вытекала, во-первых, особенная острота разрухи и тяжесть военных поражений в борьбе с передовой Германией; во-вторых, организаторская слабость русской буржуазии, которая не смогла подняться даже до сколько-нибудь полного государственно-капиталистического регулирования сбыта и производства. Революция сначала явилась общедемократической, благодаря отсталому политическому строю, но затем вылилась в борьбу буржуазной демократии с коммунистическим блоком, который и победил в октябре-ноябре 1917 г.». В коммунистический блок входили: во-первых, «рабочий пролетариат, в коллективизме которого заключается и коммунизм, как его необходимая, составная часть»; во-вторых, «низы армии, по социальному составу частью тоже пролетарские», частью крестьянские и мелкобуржуазные, и в-третьих, «беднейшая и наиболее быстро разоряемая часть крестьянства и ремесленного мещанства, полупролетариат», и «большинство батраков». Сила и сплоченность коммунистического блока, возможность его выступления и победы определялась «позицией его центральной части – солдатских масс, являющихся связующим звеном между другими частями». Поэтому катакоммунистические революции наступали «в зависимости от хода войны и, конечно, степени разрухи, влияющей и непосредственно, и через порождаемые ею военные поражения». Организационная форма коммунистического блока – «политическая система Советов, собраний депутатов от различных классовых групп, образующих блок». Победив, коммунистический блок трансформировал катакоммунизм «в новый вид, определяемый интересами широких масс этого блока и их антагонизмом с побежденной буржуазией». При этом авангард блока – рабочий пролетариат – выдвинул программу, выходящую за пределы катакоммунизма, – программу полной социализации всех сфер общества, стремясь перевести катакоммунистический кризис в арокоммунистический [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 88-91].

Катапсихизм — состояние психики в условиях отрицательного подбора, которое связано с «тягостными, болезненными ощущениями», вызывающими «как бы свертывание души, ослабление внимания к окружающему, ослабление всей воспринимающей деятельности, пониженное общение с другими людьми, стремление к покою и проч.», при этом «организм, приспособляясь, переходит от более “четочных” соотношений к более слитным»; т.е. психика человека в этом случае подчиняется тем же тектологическим закономерностям, как и тело черепахи в неблагоприятных для нее условиях [Тектология, кн. 1, с. 245].

Катахронизм — тенденция к замедлению системогенеза.

Катахроник — комплекс, замедляющий системогенез. Например, хронофаг.

Католицизм — социальная дегрессия авторитаризма, т.е. разновидность авторитарной идеологии, которая в эпоху феодализма связно и стройно объединила наибольшую сумму человеческого опыта. Как социально полезная и необходимая система идей католицизм в ту эпоху был истиной: «тогда, при господстве авторитарных отношений во всей социальной жизни людей, вполне логичным и гармоничным их дополнением, их мысленным завершением были идеи об авторитарном устройстве вселенной, об ее управлении целой градацией мелких божеств, и господствующего над всеми ними верховного повелителя». Католицизм и в наше время «был бы истиной, если бы он гармонично и стройно, без противоречий способен был организовать современный опыт человечества. Но всякому ясно, что католицизм так организовать его не может, ибо заключает в себе множество идей, стоящих в резком противоречии с нынешним опытом, как, например, идея “чуда”, идея “абсолютной и вечной истины” и т.п.». Более того, в наше время католицизм не только утратил свою общественно-организующую силу, но превратился в общественно-дезорганизующую силу, поскольку стал одним из центров эйдовампиризма [Вера и наука, с. 62-63].

Качественная аналогия — неполное структурное сходство разнородных систем, у которых «далеко не все описательные элементы поддаются точному измерению и могут быть выражены строго количественно». При математической схематизации ход изменения таких систем выражается не одинаковым, а лишь достаточно сходным типом графиков. Например, качественная аналогия «очень значительна для всевозможных периодических и ритмических процессов», достаточно заметна «в ходе таких двух явлений, как прогрессивное намагничивание полосы железа и при одномолекулярной химической реакции накопление продукта этой реакции: в обоих случаях соответственная величина – интенсивность намагничивания и количество продукта – начинается с нуля, растет сначала относительно быстро, потом все более медленно и тяготеет к предельной постоянной величине» [Тектология, кн. 1, с. 282-283]. См. количественная аналогия.

Качество — «то, что не сводится в данный момент к количеству», т.е. некая «неопределенность в количественном различении». Согласно закону всеобщей причинности существуют только количественные различия, а качественные различия – это всего лишь «сложные комбинации количественных различий», которые «при сравнении разнородных явлений, далеко не всегда легко поддаются подсчету, – и нередко даже после целых веков исследования взаимное отношение двух фактов еще не может быть выражено математически». Поэтому та «неопределенность различия», которая в таких случаях выступала на место определенных «больше», «легче», «выше» и т.д., стала выражаться словом «качество»; а затем, «когда понятие было обозначено определенным словом, тогда символ стал подставляться на место того, что им выражалось, и людям стало казаться, что “качество” есть нечто вполне определенное, что это самостоятельное понятие, а не простое выражение неудачи в сравнении двух фактов». Более того, в эпоху статики «неумение людей выяснить количественный характер качественных различий привело к тому, что исчезло самое стремление свести первые ко вторым, – что и было выражено в утверждении, что подобное предприятие даже невозможно выполнить, что различие того и другого абсолютно». Закон всеобщего изменения разрушил статическую картину мира, а возникшая на его основе организационно-динамическая точка зрения, в свою очередь, разрушила словесный фетишизм: постепенно подрывая «авторитет слов», новый стиль мышления стал апеллировать к их содержанию – понятиям, и реальная связь количества и качества стала обнаруживаться все более отчетливо. Хороший пример такой связи представляет акустика: «если два камертона дают каждый одинаковое число колебаний в секунду, но у одного колебания в данный момент сильнее, то сознание прямо констатирует чисто количественную разницу – разницу силы звуков»; но «если один камертон дает более частые колебания, чем другой, то для слуха это является различием высоты звуков» – различие считается качественным, однако оно количественное, поскольку можно определить, насколько один тон выше другого; а когда к основному тону «присоединяются дополнительные высокие тоны с различным числом колебаний (обертоны)», то слух воспринимает это как тембр звуков, т.е. «качество», в котором как бы «исчезает последний оттенок количественного сравнения». Или другой пример: «членораздельные звуки человеческой речи представляют комбинации различных тонов с различными обертонами; и самая мысль о количественном характере их несходства разве только немногим приходила в голову, пока он не был доказан Гельмгольцем» [Основные элементы, с. 207-209]. С тектологической точки зрения понятие «качество» надо устранить из научной терминологии, разложив его «на более точные понятия: существуют различные элементы материала, различные структуры, различные оттенки, это все будут различия, которые надо в каждом частном случае точно анализировать» [Пределы научности рассуждения (доклад), с. 290].

Квазиравновесная система — сложная система, в которой комплексы уравновешенного типа преобладают над комплексами неуравновешенного типа. В одних случаях такая система проявляет себя как равновесная, а в других – как неравновесная система, однако в общей сумме реакций на внешние воздействия перевес все же на стороне пассивных реакций. Например: «черепаха по типу реакций – система равновесия; но каждая отдельная двигательная реакция есть нарушение равновесия нервно-мускульного аппарата», причем одни из них, такие, как втягивание в панцирь головы и конечностей, относятся к пассивному типу, в то время как другие – преодоление препятствий, поедание травы и т.д. – к активному типу реакций [Тектология, кн. 1, с. 255].

Квазиреальность — несуществующий мир, имеющий видимость «как будто физической реальности» и мыслимый «лишь словесно» на базе внеопытных концепций, поскольку «реально их мыслить мы не в состоянии» по причине совершенно неустранимой: «ни реального восприятия, ни, следовательно, реального представления подобного рода в нашем опыте нет; а понятия могут иметь материалом только существующие восприятия и представления». Например, всевозможные «аналитические концепции мнимых геометрий»: четырехмерных и т.д. [Объективное понимание принципа относительности, с. 346]

Кинематическая абстракция — воображаемая, а не реальная физическая задача, в пределах которой «выбор “системы отсчета” безразличен: электрон, например, удаляется от поверхности Солнца со скоростью близкою к скорости света, – конечно, и Солнце удаляется от него с такой же скоростью». Однако стоит лишь конкретизировать задачу, – ввести, к примеру, третье тело или идею массы и тяготения, – как все изменится: «вместо той или другой половины нашей бисубъективной системы, мы должны принять иную систему, объективно привилегированную: с центром координат в общем центре тяжести Солнца и электрона, значит, ближе к центру Солнца в два нонильона нонильонов раз» [Объективное понимание принципа относительности, c. 340].

КИТы Богданова — см. культурно-исторические типы.

Класс — социальный комплекс, возникающий «на почве прогрессивного обособления организаторских и исполнительских функций в обществе» [Эмпириомонизм, с. 327]; «социальная группировка людей на основе их положения в производстве, положения, от которого зависят их интересы, стремления, способы мышления. Каждый класс отстаивает условия и средства своего преобладания в обществе; идеология класса имеет для него именно такое значение. Поэтому победа нового класса означает и переход к господству новой идеологии, низвергающей прежнюю» [Философия живого опыта, с. 206].

Классовая борьба — движущая социальная сила, но не основная, а «производная, свойственная обществу, не организованному в его целом, особенно капиталистическому», так как «производство, борьба общества с природою, есть основная диалектическая сила социального развития» [Философия живого опыта, с. 206]. Более того, будучи одной из форм борьбы внутри общества, классовая борьба является «не только двигателем, но отчасти и тормозом прогресса» [Вопросы социализма, с. 76].

Классовая дифференциация — это социальная дифференциация второго рода, начало которой в эгрессивном разделении труда, а конец – в социальной революции. В отличие от социальной дифференциации первого рода, «классовое деление общества и в своей основе, и в своем развитии, и в своих конечных результатах глубже», поэтому «в своей конечной фазе оно не сглаживается, незаметно притупляясь», как социально-групповое деление, а «насильственно преодолевается в суровой борьбе и жестоких кризисах» [Эмпириомонизм, с. 299].

Классовая система — дифференцированная по отношению к производству социальная система, тектологически «параллельная» сословной, но более гибкая и пластичная. Она «так же основана на специализации, лишь несравненно более широкой и глубокой, – так же построена на разделении классов господствующих и подчиненных, высших и низших, – так же закреплена посредством определенных идей – религиозных, философских, научных – определенных принципов и учреждений, моральных, юридических, политических». Но классовая система «отличается гораздо большей гибкостью и пластичностью связей, гораздо большей подвижностью элементов; конъюгационные процессы в ней совершаются неизмеримо интенсивнее». Например, скорость распространения какого-либо научного открытия в ней на несколько порядков выше, чем в сословной. Но как в любой дифференцированной системе, «конъюгационные процессы и здесь идут весьма неравномерно по разным направлениям: гораздо слабее между отдельными специализированными группами, а тем более – между разными классами, чем внутри этих групп и классов». Развитие классовой системы направлено в сторону «накопления и возрастания внутренних противоречий», из которых основными являются анархия производства и борьба классов [Вопросы социализма, с. 286].

Классовое общество — это социальный диполь, в котором необходимая устойчивость поляризации эгрессора (правящие классы) и ингрессора (управляемые классы) обеспечивается достаточной прочностью дегрессии (идеология, право и т.д.).

Классовое развитие — катагеничный социогенез нескольких типов, из которых «предельными являются два: тип классического рабства и тип капитализма». Другие исторически известные «типы, например феодальный, жизненно сводятся к этим двум, переходя в них на известной стадии своего развития». Сходство обоих типов в том, что «организаторский класс, прогрессивно удаляясь от технически-производственного процесса, теряет с течением времени реально-организаторскую функцию, превращаясь в класс паразитический и неизбежно вырождаясь», утрачивая при этом «свою социальную силу». Различаются оба типа «по исходному пункту и по конечным социальным результатам. Античный тип классового развития имеет своим началом патриархальное, натурально-хозяйственное рабство, которое затем осложняется обменом, захватывающим лишь верхи общества. Организаторское влияние господина простирается на все существование рабов», связь их с ним неподвижная: может быть разорвана «только волею господина». Такой «тип классового развития быстро приводит к превращению непосредственного работника в орудие производства и путем беспредельной эксплуатации обусловливает его полное вырождение. Технический прогресс прекращается. Рабская идеология не успевает сложиться и не идет дальше зародышей; классовая борьба отсутствует. Вырождение обоих классов завершается разложением и крушением всего общества. Капиталистический тип классового развития имеет началом мелко-буржуазную меновую организацию. Организаторская роль предпринимателя ограничивается определенной частью существования рабочего – рабочим днем». Связь подвижная: договорная. Такой «тип классового развития приводит к прогрессивному превращению массы индивидуальных работников – исполнителей в сплоченную коллективность, приспособленную к организаторской роли в беспредельно расширяющихся размерах. Быстрый технический прогресс, который свойствен этому типу развития, стимулирует быстрое развитие противоположных классовых идеологий и классовой борьбы. Дело завершается крушением прежнего организаторского класса и переходом общества от классового развития в противоречиях к интегрально-гармоническому развитию. Стихийность внесоциальная и социальная одинаково преодолеваются планомерно-организованной силою человечества, его власть над природою беспредельно возрастает» [Эмпириомонизм, с. 328-329].

Классовое сознание — форма социальной дегрессии в классовой системе, организационное орудие класса, проще говоря, его идеология, которая «объединяет, направляет, координирует, регулирует усилия и стремления людей, составляющих класс, – организует их жизнь в коллективную» [Вопросы социализма, с. 325].

Классы собственников — в стадии авторитаризма феодалы, в переходный авторитарно-индивидуалистический период рабовладельцы, в стадии индивидуализма капиталисты и землевладельцы. В эпоху капитализма «все классы собственников – и капиталисты, и землевладельцы, даже крестьяне и ремесленники – по природе своей либо враждебны, либо, по крайней мере, чужды пролетариату»: любой, даже самый «мелкий земельный собственник как бы по инстинкту враждебен свободному от собственности пролетарию», испытывая страх перед его социалистическими стремлениями, в силу чего последний «одинок в своей борьбе за социализм» [Пролетариат в борьбе за социализм, с. 83, 85].

Клетка (живая клетка) — «биологический атом» [Тектология, кн. 1, с. 101]; точнее, элементарная живая система, которая в отличие от вирусов, другой простейшей формы жизни, может существовать и как отдельный организм (бактерии, простейшие, некоторые водоросли и грибы), и в составе тканей более сложных форм жизни – многоклеточных организмов (животных, растений и грибов). При положительном подборе, при котором происходит повышение внутренней энергии клетки, неоднородность ее внутренних связей возрастает, что «ведет к накоплению внутренних дезингрессий» и в результате к размножению клетки. При отрицательном подборе, когда внутренняя энергия клетки понижается, происходит упрощение ее структуры: распадаются те связи, «которые наименее устойчивы под разрушительными влияниями среды», и «ценой уменьшения своей величины и внутренней сложности» клетка «приобретает повышенную устойчивость»; однако за известными пределами продолжающееся понижение внутренней энергии и связанное с ним структурное упрощение могут принять «характер деградации, возрастающего упадка» и привести к гибели клетки [Тектология, кн. 1, с. 210].

Клетка-элемент (гистоцит) — простейшая биоформа, не способная существовать автономно, поскольку, развившись в структурно-функциональный элемент той или иной ткани сложного организма, «утратила наибольшую часть своей отдельности». Следы происхождения этих зависимых элементарных жизнеформ из самостоятельно живущих моноцитов отчетливо прослеживаются, во-первых, «в развитии сложного организма из одной размножающейся клетки», во-вторых, «в продолжающемся при жизни организма, уже взрослого, самостоятельном размножении клеток некоторых тканей», и наконец, «в том факте, что выделенные из целого отдельные клетки (особенно это относится к низшим организмам) еще продолжают в течение некоторого времени, хотя бы короткого, жить и бороться за жизнь». Как известно, «даже лейкоциты человеческой крови еще движутся несколько минут в физиологическом растворе поваренной соли по типу движения амеб» [Основные элементы, с. 69-70].

Климат (от греч. κλίμα – наклон земной поверхности к солнечным лучам) — усредненное тектологическое состояние географически локализованного комплекса метеорологических факторов, являющегося объектом подбора для определенной системы гео-, гелио- и космических факторов и деятелем подбора для биосистем всех уровней и любой сложности. Из геофакторов определяющими являются географическая широта и высота местности.

Клиогенез — исторический подход к изучению тектологического состояния системы в границах фиксированного хронотопа; иными словами, метод исследования внешней и внутренней истории ее формы, т.е. развития ее внешних и внутренних отношений.

Клиодинамика (от греч. Κλειώ – Клио, одна из 9 муз, покровительница истории и δύναμις, δυναμικός – сила, сильный) — раздел научной истории, реконструирующий прошлое человечества как непрерывную конъюгацию множества социальных процессов, изменяющихся под воздействием тех или иных факторов; проще говоря, научно-историческая дисциплина, применяющая факторный подход к отдельному историческому процессу или вообще к истории человечества в целом. Специализирующийся в области клиодинамики историк обычно выделяет определенный, чаще всего иерархизированный, комплекс факторов, влияющих на исследуемый им исторический процесс, и как следствие их воздействия реконструирует его ход в том или ином хронотопе, т.е. в определенный момент времени и в определенном месте. Например, крестьянская война 1773-1775 гг. в России рассматривается таким историком как триггерная социоисторическая ситуация, в которой триггер-фактором являлась группа казаков во главе с «царем» Емельяном Пугачевым, а контрфактором – правительственные войска «его супруги». Это пример локальной клиодинамики. Пример глобальной клиодинамики – это изучение воздействия космических факторов, в частности, гелиофактора, на геосферные процессы и, в конечном итоге, на исторический процесс. Клиодинамику начинал создавать еще русский историк В.О. Ключевский, анализируя действие в «людском общежитии» таких «исторических сил» как «природа и дух человеческий» и определяя их в качестве «основных общих факторов, без которых невозможно человеческое общежитие и которые производят самые связи, соединяющие людей в союзы». Другой русский историк и социолог М.М. Ковалевский предложил уже непосредственно многофакторный подход к историческим процессам. Всеобщим и самым мощным методом научной истории является тектологический метод – историомонизм, или в синонимичной терминологии – клиомонизм.

Клиомонизм — более краткий вариант термина исторический монизм.

Клиоритм — периодичность историогенеза, дублирующая такую же периодичность гелиоциклов; иными словами, пульсация исторического процесса,обусловленная периодическим колебанием активности гелиосферы, вследствие чего за единицу измерения исторического времени можно принять продолжительность одного гелиоцикла.

Клиофактор — активность, влияющая на историогенез.

Коадаптанты — структурно или функционально взаимодополнительные комплексы, участвующие в совместной адаптации к внешней среде. Например, гидросфера и атмосфера – в неорганическом мире или флора и фауна – в органическом. В процессе эволюции среди живых организмов выделился обширный класс коадаптантов – арогеничные симбионты, т.е. представители мутуализма.

Коадаптация — совместная форма приспособления комплексов к внешней среде, в основе которой лежит принцип взаимодополнительности. Синоним – коэволюция.

Когерент — комплекс-связка, являющийся общим элементом двух систем. Для двух систем A и B комплекс C является их связующим элементом, если C ⊆ A и C ⊆ B, т.е. A ⊇ C ⊆ B. Синонимы – ингрессор и связка, причем последний термин обычно употребляется в значении общего элемента двух комплексов.

Когнитариат — работники умственного труда, или «организаторская интеллигенция» [Общественно-научное значение новейших тенденций естествознания, с. 20], которая подразделяется на «техническую (инженерско-ученую) и “нормативную” или государственную (чиновничью, военную, адвокатскую) интеллигенцию» [Линии культуры XIX и XX вв., с. 130], т.е. на технариат и номориат. Греческий эквивалент этого понятия – текторат.

Код — система условных знаков (символов) для передачи, обработки и хранения различной информации.

Кожа — высокоэластичная дегрессивная система животных организмов, имеющая сложное строение и выполняющая разнообразные физиологические функции. Главная роль кожи – защитная, которая «состоит в том, что она, принимая (“ассимилируя”) энергию внешних воздействий, частью поглощает ее, частью преобразует своей упругостью и передает (“дезассимилирует”) другим тканям в таком виде, в каком эта энергия может ими усваиваться, не разрушая их строения и т.д.» [Тектология, кн. 2, с. 145].

Колебание — способ сохранения организационной формы комплексом, находящимся в состоянии подвижного равновесия с внешней средой, при котором равновесие встречных потоков ассимиляции и дезассимиляции периодически нарушается то в одну, то в другую сторону, «так что уравновешение происходит во времени». Колебание – единственный и потому универсальный способ сохранения тектологических форм, поскольку «всякое кажущееся непрерывным подвижное равновесие рано или поздно удается разложить на периодически-колебательные элементы» [Тектология, кн. 2, с. 270]. Таким образом, с точки зрения тектологии колебание – это «общая модель для бесчисленных процессов» как неорганического мира: «волны в воде, звуковые колебания воздуха, тепловые вибрации в теплых телах, электрические – световые и “невидимые”, от герцевских до рентгеновских», так и в области жизни: «пульс и дыхание, работа и отдых каждого органа, бодрствование и сон организма», даже «смена поколений представляет ряд накладывающихся одна на другую волн – настоящий “пульс жизни” в веках» и т.п. [Тектология, кн. 1, с. 78].

Колебание подбора — с энергетической точки зрения непрерывная смена первоначального возрастания энергии комплекса последующим ее уменьшением, и наоборот. Например: «быстрый рост производительных сил капиталистического общества есть, несомненно, увеличение энергии социального целого; но дисгармоничный характер этого процесса приводит к тому, что он завершается “кризисом”, громадной растратой производительных сил, резким уменьшением энергии», т.е. положительный подбор сменяется отрицательным; затем «в ходе кризиса, наоборот, путем гибели многих более слабых или непропорционально развившихся элементов социальной системы устанавливаются более здоровые соотношения ее частей и создается возможность ее нового развития, еще более значительного роста энергии, чем прежде», т.е. отрицательный подбор сменяется положительным [Эмпириомонизм, с. 254].

Количественная аналогия — полное структурное сходство разнородных систем, у которых «все описательные элементы поддаются точному измерению и могут быть выражены строго количественно», а их математическая схематизация выражается одинаковым типом графиков [Тектология, кн. 1, с. 282-283]. Синоним – математическая аналогия.

Количественная устойчивость — 1) тектологическая величина, характеризующая способность комплекса «в прямом количественном смысле» противостоять внешним воздействиям и равная числу имеющихся в наличии активностей-сопротивлений (например, количество солдат в армии, коэффициенты «массы» и «энергии»); 2) тектологическое понятие, выражающее организационную устойчивость комплекса в любой среде за счет «количества сконцентрированных в нем активностей-сопротивлений». Любые «два комплекса одного и того же типа, составленные из однородных элементов-активностей, можно прямо сравнивать по их количественной устойчивости, не считаясь с конкретными воздействиями среды: если в комплексе А сумма элементов больше, чем в В, то эта его устойчивость во всяком случае соответственно больше при одних и тех же воздействиях, какие бы они ни были. Например, поскольку организм растет, постольку его сопротивление отравляющему действию ядов во всяком случае увеличивается; какой бы яд ни применялся, для дезорганизации большего количества тканей его требуется больше». Когда же анализируют устойчивость комплекса по отношению к конкретным воздействиям среды, тогда речь идет о структурной устойчивости [Тектология, кн. 1, с. 207-208].

Количественное отношение — «особый тип структурных» отношений [Тектология, кн. 2, с. 310], который тектология сводит к «преобладанию одного из них или равновесию» [Тектология, кн. 2, с. 181].

Количество — определенность какого-либо конкретного изменения, выраженная числом по отношению к другой определенности аналогичного изменения, принятой за эталон. Согласно закону всеобщей причинности между любыми природными и общественными процессами существуют только количественные отношения, что же касается таких отношений, как качество, то оно всего лишь «неясно различаемое, сложное количественное отношение» [Познание с исторической точки зрения, с. 108].

Коллектив — это не просто «масса сотрудников, объединенных общей работой или борьбой», но система людей, объединенная общим делом, где общее дело – «раз­витие организации вещей, людей, идей». Следовательно, «коллектив именно там, где практическая правда, она же – объективная истина, т.е. в той части сотрудников и в тех идеях, которые указыва­ют путь к наибольшему, при данных условиях, развитию кол­лективного дела» [Десятилетие отлучения от марксизма, с. 110-111]. С тектологической точки зрения коллектив – это синергическая социальная система, общей целью которой является триединая организационная задача. В стадии стихийного социогенеза он может быть отдельным синергическим комплексом и являться частью социальной системы, которая есть простое объединение общей работой массы сотрудников.

Коллективизм — 1) это предельно организованное сотрудничество, при котором «все общество становится одним предприятием» [Вопросы социализма, с. 301]; 2) как «мировое товарищеское сотрудничество людей» это «будущая организация общества», т.е. социализм [Вопросы социализма, с. 349, 296]; 3) это определенное «мироотношение, т.е. и практическое, и теоретическое отношение к миру: практический идеал и теоретическая идея. Идеал коллективизма – объединенная, гармонически-стройная, товарищеская организация производства и всей творческой работы людей. Идея коллективизма состоит в том, что истинным деятелем труда и познания, истинным строителем жизни, борцом со стихиями и тайнами природы является коллектив. Личность же есть элемент живой ткани коллектива, а в своей деятельно­сти – частичное воплощение его сил». Своего наивысшего развития такое мироотношение достигло в эмпириомонизме, который признает не только коллективизм труда и общественной борьбы, но и кол­лективизм познания, мышления. С точки зрения эмпириомонизма наука и искусство – это «собранный, приведенный в порядок, организованный коллективный опыт» [Десятилетие отлучения от марксизма, с. 107]. Как «социально-практический, активно-организационный» идеал коллективизм присущ «коллективам растущим, побеждающим стихийные и социальные сопротивления» [Тектология, кн. 1, с. 257]. Только коллективизм «может сколько-нибудь гарантировать обществу непрерывность развития». Индивидуализм «уже приводил к обратному движению, как это было в античном мире, и отчасти теперь, в эпоху финансового капитализма». Коллективизм «к этому не приведет, он может гарантировать развитие общества» и вытеснить собой все прочие формы сотрудничества; а до тех пор, «пока в обществе имеются принципиальные условия дезорганизации, всегда возможно возвращение к более низкой ступени развития, к более низкому принципу техники» [Организационные принципы социальной техники и экономики, с. 283-284].

Коллективист — не просто член коллектива, а «сторонник научного решения вопросов», для которого не исключена возможность и «такого положения, когда он один против всех, потому что видит и знает то, чего не видят и не знают другие». Поскольку «опыт коллектива частицами распределен в его среде», то «мыслима такая комбинация, что в голове одного человека окажется не только более значительная доля коллективного опыта, чем у прочих, но притом заключающая именно те его элементы и в той группировке, какие нужны для разрешения известной задачи, стоящей перед коллективом. Тогда объективная правда на стороне одного; но другие не согласны с ним, и временно не способны даже понять его: в нем одном в этот момент живет душа коллектива, а в остальных она спит. И он не уступит, если он в полной мере коллективист, сливающий себя не только с телом коллектива, но еще больше и прежде всего с его делом». Вполне понятно, что в этом случае его «критика направлена не против коллектива, а против какого-нибудь момента в его движении, не согласующегося с его развитием в целом» [Десятилетие отлучения от марксизма, с. 112-113].

Коллективистический строй — предел, к которому тяготеет «длительная революция методов производства и форм сотрудничества», т.е. та «охватывающая несколько столетий» революция, которая вместе с «бесчисленными противоречиями, непрерывной борьбой, неустойчивыми равновесиями» и движением от одних кризисов к другим есть всего лишь «переходная фаза между двумя органическими общественными системами», в истории человечества известная как капитализм [Вопросы социализма, с. 295].

Комменсализм — форма симбиоза, при которой один из симбионтов возлагает на другого регуляцию своих отношений с внешней средой, но при этом никакого метаболического взаимодействия между симбионтами не происходит. Иными словами, одному организму такое совместное существование выгодно, а другому безразлично; например, морские гидроиды, поселяющиеся на коже рыб и питающиеся их экскрементами.

Коммуна — предельная форма осадного коммунизма, возникающая в условиях, когда «господствующие группы, слишком проникнутые своими частными интересами, не хотят или не умеют его организовать. Тогда среди подчиненной массы возникает стремление их свергнуть, и во главе идут, естественно, элементы наименее индивидуалистичные, а также наиболее враждебные господствующим классам. Так было, например, в осажденном Париже 1871 г., где господство буржуазии, не желавшей бороться до конца и неспособной организовать жизнь города, как эта борьба требовала, было свергнуто блоком пролетариев и враждебной капиталу мелкой буржуазии; блок этот и осуществил осадный коммунизм, правда, еще далеко не полный» [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 84].

Коммунизм — «обобществление экономической жизни людей» в сфере распределения на основе «отрицания частной собственности, индивидуального права на имущество», т.е. «понятие, связанное в первую очередь со сферою присвоения» общественного продукта, а не его производства. Таков, например, коммунизм потребления в ранних христианских общинах, который «обязывал членов общины отдавать свое имущество в ее потребительный фонд», или «земельный коммунизм феодального крестьянства, выражавшийся в общинном землевладении при раздробленности процесса обработки земли, и т.п.». Понятие «коммунизм» следует отличать от понятия «коллективизм», связанного со сферой производства и «означающего объединение человеческих усилий, действий». Их различие хорошо иллюстрируется терминами «рабочий коллектив» и «коммуна рабочих»: «первый вызывает идею объединенного группового труда, второй – объединенного домашнего хозяйства, общего помещения, общего стола, вообще – совместного владения и распределения потребляемых продуктов, организованного группой» При социализме оба момента сливаются, так что нет необходимости специально их различать, «но ясно, что там из них основным является коллективизм производства, а коммунизм присвоения и распределения им обусловливается, как его жизненный результат». В частичных же исторических осуществлениях эти моменты нередко разделяются, но большей частью в той или иной мере связываются. Например: «монастырские коммуны древних христиан были в то же время производительными коллективами, и сохраняли этот характер в первую половину феодальной эпохи; потом их производственные функции стали отмирать, а коммунизм потребления оставался». В разных исторических условиях коммунистическая тенденция проявляется также в разных формах, таких, как военный коммунизм, «осадный коммунизм», «коммунизм крайности» и т.д. Когда, например, коммунистическая тенденция сливается с индивидуалистической, она превращается в примитивный дележ: «стремление распределить наличное имущество равномерно в частную собственность»; при слиянии с авторитарной – ее коммунизм простирается, главным образом, на низы: для верхов «коммунизм не обязателен, или обязателен только отчасти»; и лишь сливаясь непосредственно и неразрывно с родственной ей коллективистической тенденцией, она реализует наконец естественный для человечества и единственно ему приличествующий как разумной расе социалистический идеал [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 82-83, 85].

Коммунизм крайности — временный коммунизм потребления, неизбежно возникающий в критических условиях в социальной системе любого строения и любого состава, т.е. «даже среди элементов, всецело пропитанных экономическим индивидуализмом в своей обычной жизни». Например, в такой известной в мореплавании экстремальной ситуации, когда «корабль попадает на рифы у пустынного острова, то как бы ни было велико уважение капитана экипажа и пассажиров к принципу частной собственности, все припасы у отдельных лиц отбираются для равномерного распределения, чтобы все могли хоть как-нибудь дожить до момента спасения» [Новейшие прообразы коллективистического строя, с. 83]. Критические условия, в которых возникает коммунизм крайности, могут быть как природные, так и социальные. См. осадный коммунизм.

Коммунизм потребления — закономерный результат слияния индивидуалистической и коммунистической тенденций в присвоении общественного продукта, облекаемый в «демократическую» форму примитивного «дележа – стремления распределить наличное имущество равномерно в частную собственность». Эта же форма коммунизма проявляется и в таком до сих пор распространенном социальном явлении, как совместное удовлетворение личных потребностей, к которому следует отнести всевозможные застолья дома, на работе, в кафе, буфетах, барах, ресторанах, клубах, пабах, закусочных, все эти организованные или спонтанно возникающие, регулярные или от случая к случаю «посиделки», «тусовки» сидя, стоя, т.е. званые и незваные обеды, ужины, вечеринки, пикники, банкеты, фуршеты, ланч-брейки, сморгасборды и т.д. Такой коммунизм не только не связан с коллективизмом труда и коммунизмом распределения, но даже противоречит им, поскольку они как «социальное единение и регулирование означают увеличение силы, представляют путь к победе над природой», а в совместном потреблении «этого вовсе нет: потребление по самой природе своей индивидуально, тут один человек не может реально помогать другому. Правда, в старые времена совместный стол, пиршества, собутыльничество играли немалую роль в укреплении социальной связи между людьми; это зависело от того, что на низших ступенях развития удовлетворение таких потребностей являлось высшим наслаждением в жизни и объединение на его почве служило средством сближать людей, создавать у них взаимное расположение. На этом принципе и теперь основываются дипломатические банкеты и всякие официальные обеды, которыми открываются совещания дельцов. Но для современного трудового человека, мало сведущего в гастрономических наслаждениях, подобные пиры, которые тянутся часами, потому что все должны ждать каждого и каждый всех, только несносно скучны, а то и противны как пережитки варварства. А грядущим поколениям с их коллективно-трудовой эстетикой станет даже нелегко понимать, как это могли люди собираться вместе для выполнения таких неизящных и, пожалуй, неприятных действий, как жевание, глотание и проч., которые все равно каждый выполняет только индивидуально. Это будет восприниматься приблизительно так, как уже мы воспринимаем грубый коммунизм уборных» [Тектология, кн. 1, с. 269-270].

Комплекс — 1) сочетание активностей-сопротивлений, определенная их комбинация; 2) «соединение каких-либо элементов» [Тектология, кн. 1, с. 120]; 3) целое, состоящее из функционально зависимых от него и взаимосвязанных между собой частей, или элементов; 4) система, или организационная форма (терминологические синонимы) [Тектология, кн. 1, с. 188]. Комплексы характеризуются составом, т.е. «элементами, из которых они образованы», и строением, т.е. «взаимоотношениями между этими элементами» [Тектология, кн. 1, с. 119], иными словами, это не субстанциональные, а организационные и функциональные объединения. Все множество комплексов с тектологической точки зрения сводится к трем подмножествам: организованные, дезорганизованные и нейтральные комплексы. Все без исключения комплексы «надо понимать динамически, а не статически», т.е. как «непрерывное возникновение и устранение элементов» [Эмпириомонизм, с. 338]. В таком контексте единство существования комплекса и его отдельность от других комплексов заключается в том, что все его «части находятся в непрерывной связи и взаимодействии, в постоянной конъюгации, в обменном слиянии активностей», иными словами, между частями комплекса идет непрерывное «выравнивание развивающихся различий». Например: «концентрация растворенных веществ изменяется в разных местах капли воды, – но тут же и происходит перемешивание и диффузия, которые стремятся уничтожить эту неоднородность», а вот «между отдельными каплями такой конъюгации нет, и различия могут беспрепятственно возрастать, расхождение – усиливаться» [Тектология, кн. 2, с. 6-7]. И, наконец, следует помнить, что комплекс – «величина условная и от исследователя всецело зависит подразделять ее на части, рассматривая их как особые комплексы» [Тектология, кн. 1, с. 147].

Комплекс-вампир — социальный комплекс – пережиток, т.е. катагеничный комплекс приспособлений в социальной системе, который, во-первых, пережил условия своего возникновения, во-вторых, мешает развитию уже имеющихся и адекватных среде приспособлений, и в-третьих, препятствует зарождению новых приспособлений. Например, пережившие свое время идея, социальная группа или человек, который «берет у жизни больше, чем дает ей», который своим существованием «уменьшает ее величину», пытаясь «вернуть ее назад, к тому прошлому, в котором ощущал свою связь с нею», в силу чего он не просто паразит жизни, а именно активный ее ненавистник, «пьющий ее соки» [Вопросы социализма, c. 265].