Тектология

ТЕКТОЛОГИЯ И ФИЛОСОФИЯ

Костов С.В.

Новосибирский государственный университет

Русская научная мысль всегда устремлялась к созданию обобщающих теорий и учений, которые позволяли бы с единых позиций изучать широкие и разнообразные классы явлений. Примеров этому в истории русской науки множество — это молекулярно-кинетическая теория М.Ю. Ломоносова, его же закон сохранения материи и движения, геометрия Н.И. Лобачевского, периодическая система элементов Д.И. Менделеева, модель расширяющейся Вселенной А.А. Фридмана, теория космонавтики К.Э. Циолковского, гелиобиология А.Л. Чижевского, теория «длинных волн» Н.Д. Кондратьева, учение о биосфере В.И. Вернадского, теория биогеоценозов В.Н. Сукачева, принцип усилителя Н.В. Тимофеева-Ресовского, теория этногенеза Л.Н. Гумилева и, конечно, тектология А.А. Богданова.

Еще в середине 70-х годов позапрошлого столетия русский минералог и кристаллограф, создатель всеобщей эволюционной концепции перфекционизма [1] Евграф Степанович Федоров отметил две взаимно противоположные тенденции в развитии науки — «дробление» и «объединение знаний» и в противовес возрастающей дифференциации науки предложил путь к объединенному знанию: на основании обнаруженного им определенного структурного единства мира он сформулировал некоторые общие законы, которым оно подчиняется [2]. Дальнейшую всеобъемлющую интеграцию научных знаний в этом направлении продолжил другой русский ученый Александр Александрович Богданов, который в начале прошлого века разработал «всеобщую организационную науку», или науку о наиболее общих законах организации, названную им тектологией. Обобщая эмпирический материал, накопленный человечеством за весь период своего развития, создатель тектологии сумел подняться на небывалый до того времени уровень общенаучного универсализма. Взятый в совокупности теоретико-методологический арсенал тектологии огромен и с течением времени будет постоянно пополняться, но в целом вся грандиозная по степени обобщения концепция русского мыслителя строится на нескольких исходных посылках.

Во-первых, Богданов обратил внимание, что все в мире имеет тенденцию упорядочиваться, т.е. развиваться от простого к сложному. Отсюда и основная богдановская мысль: все процессы в мире — организационные, а эволюция мира — это борьба организационных форм материи.

Во-вторых, Богданов обнаружил никем ранее не замеченный факт, что на фоне бесконечного разнообразия окружающей нас действительности количество основных организационных форм материи ограниченно. Соответственно, возникла еще одна фундаментальная мысль: поскольку все организационное многообразие материи поддается определенной классификации, постольку его можно сводить к определенным типам организации, которые, собственно, и следует изучать.

На этих двух базовых идеях строилась Богдановым и будет строиться в дальнейшем его последователями индуктивная часть тектологии, которая на этом этапе представлялась ему как обобщение всего доступного человечеству научного опыта.

В-третьих, Богданов отметил тот факт, что не существует замкнутых организаций [3], все организации в той или иной степени открыты, т.е. все тела и любые их группировки всегда более или менее активно взаимодействуют с окружающей средой и не могут существовать без обмена с ней энергией и веществом [4].

И, наконец, четвертая фундаментальная мысль Богданова («гениальное прозрение», по Моисееву [5]) — это зафиксированный им факт единства всех организационных связей, другими словами, Богданов обнаружил изоморфизм физических, биологических и социальных законов [6]. Именно такой изономизм (тождественность законов, действующих в разных комплексах независимо от природы составляющих их элементов) и выражает тектологическое всеединство мировых процессов.

На базе этих двух идей Богдановым разрабатывалась дедуктивная часть тектологии, т.е. уже как общенаучной методологии с универсальным способом рассмотрения всех наблюдаемых в мире процессов — с организационной точки зрения [7]. За пеленой множества сопутствующих процессу явлений вскрыть организационные связи, определить их тип и, основываясь на общих организационных законах, понять процесс, выяснить тенденцию его развития и, если это необходимо, дать рекомендации для его коррекции — это и есть тектологический подход.

Теоретико-концептуальная база тектологии обширна, универсальна, иерархична по своему логическому построению и, помимо множества более или менее известных идей, доведенных до самой высокой степени эмпирического обобщения, содержит в себе множество совершенно новых и оригинальных концепций. Обширность и универсальность концептуальных оснований всеобщей организационной науки объясняется ее особым положением в сфере научных знаний. Отношение тектологии к специальным наукам имеет объединяющий и контролирующий характер, так как «весь их материал и все добытые ими результаты законно принадлежат ей как основа ее работы; все их обобщения и выводы подлежат ее проверке со стороны своей точности и полноты» [8]. Являясь надстроечной общенаучной дисциплиной, устремленной к единству человеческой мысли, тектология проверяет всевозможные принципы отдельных наук на универсальность, «обкатывая» их по всему эмпирическому полю; в силу чего некоторые из них, будучи первоначально узкоспециальными, приобретают общенаучное значение. Только тот принцип, действие которого охватывает весь эмпирический опыт человечества, становится поистине универсальным принципом. А поскольку вся процедура «обкатки» производится с организационной точки зрения, то такой принцип по своему организационному содержанию приобретает статус тектологического закона. Если же вспомнить, что закон есть «необходимая, всеобщая и существенная связь предметов и явлений» мира [9], откуда следует, что различные законы — это различные типы связей, то совокупность законов есть, попросту говоря, структура Вселенной. Иными словами, система универсальных тектологических законов — это структура мировой среды, т.е. структура объективно существующего мира. Таким образом, именно тектологические законы, являясь максимально всеобщими, устраняют «разделение между “структурой” и “законом”», поскольку «способ организации, приводящий к данной структуре, и есть ее собственный закон» [10]. Другими словами, тектология — это наука о структуре мира, а вся совокупность ее законов — это познанная человечеством его структура.

Любую человеческую деятельность тектология позволяет «рассматривать как некоторый материал организационного опыта и исследовать с организационной точки зрения» [11]. Как известно, все содержание жизни человечества Ф. Энгельс выразил формулой производство людей, производство вещей и производство идей. Тектология эту формулу уточняет: «организация человеческих сил», «организация внешних сил природы» и «организация опыта». Все интересы человечества и вся человеческая деятельность — организационные. Таким образом, у человека «не может и не должно быть иной точки зрения на жизнь и мир, кроме организационной» [12]. Разрушительная человеческая деятельность — тоже организующая, поскольку одна и та же деятельность, рассмотренная с разных точек зрения, воспринимается как организующий или как дезорганизующий процесс. Последний при более полном исследовании обнаруживает себя как «результат столкновения разных организационных [13] процессов. Если люди убивают и едят животных, то они дезорганизуют другие жизненные системы, чтобы организовать их элементы в составе собственного тела. Если они истребляют хищников, то потому, что находят в них дезорганизующие силы и, устраняя их, тем самым организуют свою жизненную среду в своих интересах. Если общества, классы, группы разрушительно сталкиваются, дезорганизуя друг друга, то именно потому, что каждый такой коллектив стремится организовать мир и человечество для себя, по-своему. Это результат отдельности, обособленности организующих сил, результат того, что еще не достигнуты их единство, их общая, стройная организация» [14].

Из всего вышесказанного следует, что объект исследования, с которым имеет дело тектология Богданова, — это организационный опыт всех сфер человеческой деятельности и всевозможные способы организации, наблюдаемые в природе. Иными словами, тектология охватывает «материал всех других наук и всей той жизненной практики, из которой они возникли; но она берет его только со стороны метода, т.е. интересуется повсюду способом организации этого материала». Поэтому, чтобы ответить на основной вопрос тектологии, «как наиболее целесообразно организовать некоторую совокупность элементов — реальных или идеальных», необходимо поэтапно решить следующие задачи: 1) «выяснить, какие способы организации наблюдаются в природе и человеческой деятельности»; 2) «обобщить и систематизировать эти способы»; 3) «дать абстрактные схемы их тенденций и закономерностей»; 4) «определить направления развития организационных методов и роль их в экономии мирового процесса» [15].

В терминологии социальной философии тектология структурно представляет собой две взаимосвязанные, взаимодополняющие части: познавательную (занимается обобщением всего доступного человечеству опыта, выявлением наиболее общих закономерностей организационных процессов) и регулятивную (разрабатывает общенаучные методы познания происходящего, методы управления и методы предсказания) [16].

Тектология — это непрерывно развивающаяся наука: поскольку эмпирическая база человечества все время возрастает, постольку растет и организационный опыт человечества, выраженный в законах, принципах и методах. Эволюция тектологии, как любой развивающейся науки, подвергается процессу дифференциации. За век своего существования тектология уже обросла такими производными дисциплинами как системология, кибернетика, информатика, праксеология, синергетика, оптимология, системотехника, общая теория систем, теория катастроф, теория неравновесных, самоорганизующихся систем, теория коэволюции и т.д. (согласно Ю.А. Урманцеву, общим «числом около 50-ти») [17].

Общую суть тектологии можно продемонстрировать следующей воображаемой моделью. Предположим, имеется смесь разных веществ (например, вода, песок, сахар, соль, камни, бензин, железные и древесные опилки). Вся эта смесь взбалтывается. Представим какое-либо существо атомно-молекулярного масштаба. С точки зрения этого существа все происходящее — вселенская катастрофа, вследствие чего весь окружающий мир погрузился в хаос. Однако, понаблюдав за этим хаосом какое-то время, это существо обнаружило бы определенные процессы: деревянные опилки движутся в одном направлении, железные — в противоположном, сахар и соль распространяются по всей вселенной, бензин устремляется вверх и т.д. Обнаружив все эти тенденции, атомно-молекулярное существо может использовать протекающие процессы в своих целях и, зная их направление, предсказать картину окружающего мира в ближайшем будущем, т.е. ожидаемое расположение веществ. Вместо хаоса образуется своеобразный слоистый пирог, покрытый деревянными опилками, под которыми — слой бензина, солено-сахарная вода, затем песок, камни и, наконец, железные опилки [18]. Уже из этого примера ясно, что тектология не задается вопросами, откуда взялась эта смесь и почему она взболталась, она интересуется только тем, что дано непосредственно в опыте.

Всегда считая материализм более прогрессивным мировоззрением, Богданов, тем не менее, по отношению к основному вопросу философии держался нейтралитета [19], так как задачи у него были другие: дать человечеству и особенно более организованной его части научную методологию разумного обустройства мира. Относительно философии он считал, что она даже в такой прогрессивной форме, как диалектический материализм, подобную методологию предложить не в состоянии.

Тектологический анализ философии как социально-исторического феномена показывает, что любая ее теория — это монистически организованная форма опыта в системе речи, связанная обобщающими гипотезами [20]. С тектологической точки зрения речь — это, с одной стороны, «организационное орудие социальной жизни людей» [21], а с другой стороны, организационный процесс, причем универсального характера, так как с ее помощью организуется и практика, и познание людей: система речи собирает, концентрирует и закрепляет весь человеческий опыт [22]. Что касается последнего, то специальные знания на всем протяжении истории делали его фрагментарным. Было время, когда историческую функцию его объединения взяла на себя философия, сменив на этом поприще обанкротившуюся религию. С помощью какого-нибудь универсального принципа или теории она стремилась связать в единое целое весь человеческий опыт, разорванный специализацией, и объяснить мир в форме какой-либо философской системы [23]. С точки зрения тектологии эти объясняющие системы представляли собой различные «познавательные утопии», в свое время имевшие большую социально-идеологическую ценность, так как «через огромные провалы знания они строили мосты рассуждений, чтобы создать связное миропонимание, которое без этого было бы вообще тогда невозможно» [24]. Однако «мосты рассуждений» не всегда ведут в «храм истины». Рассуждение — мощное и необходимое орудие познания, но оно может легко превратиться в неиссякаемый источник заблуждений, если его функция гипертрофируется. Рассуждение сводится к тому, что познавательные связи устанавливаются с помощью ряда посредствующих звеньев. Элементами рассуждений являются понятия с их оболочками — словами. По этой причине понятия обладают множественностью значений, которая тем больше выражена, чем более общим является понятие, чем шире его содержание. Наиболее многозначащи философские понятия. Во всякой цепи рассуждения вероятность ошибки возрастает лавинообразно соответственно числу звеньев и множественности значений промежуточных терминов. Именно поэтому «практически всякое рассуждение, состоящее из нескольких звеньев и не проверяемое на опыте, можно считать ошибочным… Большинство философских рассуждений относится к такому типу». Иные только и возможны благодаря смене значения терминов, т.е. из-за непрерывной подстановки все новых и новых значений под те же термины. Таковы рассуждения, касающиеся основных философских вопросов или, например, «вещи в себе». Их основная тенденция — открывать «великие истины» на основе ограниченного опыта, а фирменный знак — «словесный фетишизм», произрастающий из двух ложных представлений: во-первых, что «данное слово имеет смысл само по себе» и, во-вторых, что «это смысл безусловный и постоянный». Поэтому, чтобы не впасть в грех рассуждательства, ученый должен пользоваться тремя правилами: 1) «скепсис по отношению ко всяким цепям рассуждений», 2) «сознательное стремление преодолевать в них словесный фетишизм и не допускать подмены значений», 3) «проверка на опыте после возможно наименьшего числа звеньев». Если же «проверка критерием практики невозможна, рассуждение должно признаваться вненаучным и ненаучным» [25].

В целях очищения философии от «греха рассуждательства» Богданов стал разрабатывать учение об единстве опыта, пытаясь свести все наблюдаемые в нем различия к определенным формам организации его элементов и «построить на этой основе монистическую методологию, объемлющую не только все сферы познания, но и все виды практической деятельности людей». Руководящим принципом своей работы, синтезирующим «множество разнообразных, в отдельности односторонних философских комбинаций», Богданов сделал «идею социальности познания» [26]. В созданном им эмпириомонизме уже имелась как философская, так и научная сторона, в которой он являлся «философским предвосхищением научной, т.е. поддающейся опытной проверке теории» [27].

В 1911 г. в своей книге «Философия живого опыта» Богданов писал, что его организационная философия «есть только этап на пути к организационной науке», названной им впоследствии тектологией. В 1913 г. вышел первый том этой науки, а в 1917 г. — второй, которые, по мнению автора, ознаменовали начало заката философии, поскольку тектология по мере своего развития «должна делать излишней философию» и та как «временное и несовершенное объединение опыта» должна «уступить место высшему научному его единству» [28]. Провозгласив неизбежный конец «ненаучному любомудрию», Богданов привел ряд веских аргументов в подтверждение такого категоричного вывода.

Во-первых, являясь «надстройкой над научным знанием, выражающей стремление человеческой мысли к единству», философия, тем не менее, в отличие от «всеобщей организационной науки» распалась на «теоретическую и практическую ветви». Назначение последней исторически состоит в том, чтобы быть «общим моральным руководством поведения людей». Однако для тектологии мораль как «организационная форма» — всего лишь «предмет исследования»: моральные связи людей она изучает так же, как связи клеток в организме, деталей в машине, элементарных частиц в атоме и т.д. Таким образом, тектология так же отстранена от морали, как и математика; чего нельзя сказать о «практической ветви» философии [29].

Назначение другой ее ветви, «теоретической», состоит в выявлении наиболее общих законов развития природы, общества и мышления, т.е. в стремлении «найти единство опыта, а именно в форме какого-нибудь универсального объяснения», чтобы «дать картину мира, гармонически-целостную и во всем понятную». В этом пункте тектология существенно отличается от философии, так как в рамках тектологии «единство опыта не “находится”, а создается активно-организационным путем». Поэтому и тенденция здесь другая: «объяснение организационных форм и методов тектологией направлено не к созерцанию их единства, а к практическому овладению ими». Это первый аргумент.

Во-вторых, философские идеи в отличие от научных не подлежат опытной проверке, в то время как «для тектологии постоянная проверка ее выводов на опыте обязательна: организационные законы нужны прежде всего для того, чтобы их применять» [30], — и тектологические эксперименты не только возможны, но всегда были, есть и всегда будут. Именно в этом, по мнению Богданова, «коренное отличие» тектологии от философии. Это второй аргумент.

И, наконец, в-третьих, более высший общенаучный статус тектологии [31] тоже способствует, как считает Богданов, постепенному отмиранию философии. Аргументация Богданова проста и строится на функциональной включенности философии в более общую функциональную сферу тектологии.

По отношению к специальным наукам философия имеет объединяющий характер. Это следует из ее особого положения в сфере научных знаний: как уже отмечалось выше, она является надстроечной общенаучной дисциплиной с тенденцией к единству человеческой мысли. Отношение тектологии к специальным наукам не только объединяющее, но и контролирующее. Во-первых, «весь их материал и все добытые ими результаты законно принадлежат ей как основа ее работы; все их обобщения и выводы подлежат ее проверке со стороны своей точности и полноты». Во-вторых, «методы всех наук для тектологии — только способы организации материала, доставляемого опытом», и она изучает их, включая и свои собственные, как «всевозможные методы практики». Философия как «предтеча тектологии» в своей объединительной функции часто «предвосхищала широкие научные обобщения»: такие ее концепции как диалектика или учение об эволюции имеют несомненный тектологический характер. Но «поскольку они будут исследованы, проверены и организационно истолкованы, они войдут в новую науку» и, естественно, «потеряют свой философский характер». Таким образом, философские идеи и схемы для тектологии — такой же предмет исследования, как и всякие иные организационные формы опыта, что делает очевидным объединяющие и контролирующие функции тектологии по отношению к своей исторической предшественнице. Отсюда с неизбежностью следует вывод: соединяя с универсальностью философии свой научный и практический характер, тектология «уже с самого начала стоит над нею» [32]. Это третий аргумент.

В целом же, вся триада вышеизложенных аргументов и позволила сделать Богданову неутешительное для философов заключение: по мере развития тектологии роль философии в научной сфере будет неуклонно снижаться [33]. Это, конечно, не истина в последней инстанции, а только научный прогноз. Критерием истинности в науке, как известно, является практика. В данном случае лишь время покажет, насколько справедливо утверждение Богданова. Уместно отметить, что сам Богданов не признавал абсолютных истин. Однако со времени первого опубликования тектологии прошло уже вполне достаточно времени, чтобы сделать кое-какие выводы, сбывается ли прогноз Богданова или, по крайней мере, какова в этом плане тенденция.  Если суммировать все оценки, высказанные различными учеными в категориях pro и contra, то «контрой» оказалось большинство [34]. Лагерь пробогдановцев довольно пустоват, но — надо отметить! — попадается и довольно «крупная рыба». Например, один из ведущих тектологов современности академик А.Л. Тахтаджян считает, что «действительно, уже в наши дни от философии фактически уже отпала научная теория познания в лице эволюционной эпистемологии, а онтология, задачей которой является познание принципов бытия (“скрытых сущностей вещей”), его структуры и закономерностей, отходит к теоретической физике (пространство и время, материя и энергия) и тектологии», добавляя при этом, что от философской, собственно, онтологии сохранились только «те сугубо метафизические проблемы, которые не могут быть решены строго научными методами» [35].

На сегодняшний день ситуация в идентификации тектологии такова, что одни ученые ставят ее в ряд с такими науками, как философия, математика и логика [36], а другие в согласии с Богдановым считают тектологию более общей, чем эти дисциплины [37]. С позиции историзма можно определенно утверждать, что тектология, с одной стороны, — дифференциация философии, а с другой, — интеграция социальных и естественных наук. Тектологически направленная дифференциация философии проходила в два этапа: сначала в рамках философии появилась эмпириомонистическая концепция и затем только организационная, развившаяся в тектологию, которая уже в новом качестве — как контрдифференциация — методологически объединила все науки. В конечном итоге вся область, бывшая прерогативой философии, с этого момента полностью охвачена тектологией, вследствие чего дальнейшая судьба философии однозначна: чистое рассуждательство за пределами опыта и по мере превращения в идеологического вампира и хронофага полная и окончательная мумификация, т.е. превращение в артефакт исчезнувшей культуры.

Таким образом, на самом деле ситуация в системе познания такова, что появление в ней тектологии стало своеобразным идеологическим триггером, запустившим программу старения и постепенного отмирания философии.

Поэтому ясно, что осторожные паллиативные мнения Урманцева и Разумовского — это естественный атавизм старого мышления, который также благополучно отомрёт.

Что же касается методологического значения тектологии, то оно ни у кого не вызывает сомнений. Работая над «наукой всеобъемлющего масштаба», Богданов, собственно, и ставил перед собой цель создать наиболее общую методологию всякой практики и теории. Весь собранный им методологический арсенал имеет под собой необычайно обширную теоретико-концептуальную базу, вполне достаточную для того, чтобы стать «главной парадигмой современного рационалистического мышления» [38], проще говоря, стилем научного мышления.

Примечания

1. Перфекционизм — учение об общих законах совершенствования в природе.

2. См.: Тахтаджян А.Л. Principia tectologica. Принципы организации и трансформации сложных систем: эволюционный подход. СПб., 2001. С. 20-22.

3. В тектологии наряду с термином «организация» широко используются и два других, синонимичных ему термина, «системы» и «комплексы».

4. Согласно концепции Богданова, о закрытых и изолированных системах можно говорить только условно: о закрытых — когда комплекс обменивается с окружающей средой в основном только энергией, а веществом незначительно (в грубом приближении им пренебрегают); об изолированных — когда обмен энергией тоже незначителен.

5. Моисеев Н.Н. Тектология Богданова — современные перспективы // Вопросы философии. 1995. № 8. С. 9.

6. См.: Предисловие // Богданов А.А. Тектология: Всеобщая организационная наука. В 2-х кн. М., 1989. Кн. 1. С. 21.

7. См.: Пушкин В.Г., Урсул А.Д. Системное мышление и управление (Тектология А. Богданова и кибернетика Н. Винера). М., 1994. С. 86; Бледный С.Н. Язык как фактор манипулятивного управления массовым сознанием в социальной философии А.А. Богданова // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 2004. № 3. С. 87-88.

8. Богданов А.А. Тектология. М., 2003. С. 85.

9. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1975. С. 178. См. также: Разумовский О.С. Закон // www.chronos.ru.

10. Богданов А.А. Новая фаза в понимании законов природы (тезисы к лекции) // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 131.

11. Богданов А.А. Тектология. С. 29.

12. Там же. С. 30.

13. Курсив в цитатах соответствует оригиналу.

14. Богданов А.А. Тектология. С. 30.

15. Там же. С. 74, 86.

16. См.: Богданов А.А. Тектология. С. 76-79.

17. Урманцев Ю.А. Тектология и общая теория систем // Вопросы философии. 1995. № 8. С. 16.

18. См.: Богданов А.А. Тектология. С. 354.

19. По мнению Богданова, его эмпириомонизм устраняет понятия материи и духа как неточные и запутывающие анализ.

20. Гипотеза — это «выход за пределы действительного опыта в область опыта возможного. Гипотеза — необходимый элемент всякого познания; она даже является душой познания. Всякое познание стремится на основе действительного опыта конструировать опыт возможный — стремится к верной гипотезе, дающей прочный базис для практики». Гипотеза «может быть неверна, но она не метафизична», так как в ней полностью отсутствуют «“предпосылки” метафизичности» (Богданов А.А. Эмпириомонизм. М., 2003. С. 102).

21. Богданов А.А. От философии к организационной науке // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 115.

22. См.: Богданов А.А. Тектология. С. 61.

23. См.: Богданов А.А. Из психологии общества. СПб., 1906. С. 271-272, 275; Он же. Философия живого опыта. Популярные очерки. Материализм, эмпириокритицизм, диалектический материализм, наука будущего. М., 1920. С. 12, 246-248.

24. Богданов А.А. Пределы научности рассуждения // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 132.

25. Там же. С. 132-133.

26. Богданов А.А. Эмпириомонизм. С. 6, 241.

27. Базаров В.А. А.А. Богданов (Малиновский) как мыслитель // Вестник Международного Института А. Богданова. 2002. № 4 (12). С. 25.

28. Богданов А.А. От философии к организационной науке. С. 117. См. также: Богданов А.А. Философия живого опыта. С. 255.

29. Богданов А.А. Тектология. С. 85.

30. Там же.

31. См.: Пушкин В.Г., Урсул А.Д. Системное мышление и управление. С. 70-71, 87, 97.

32. Богданов А.А. Тектология. С. 85-86.

33. См.: Богданов А.А. Наука об общественном сознании // Богданов А.А. Познание с исторической точки зрения. Избранные психологические труды. М.-Воронеж, 1999. С. 465.

34. На сегодняшний день полемика по этому вопросу отражена в многочисленных публикациях, в которых большинство ученых пессимистически оценивают прогноз Богданова. См.: Сетров М.И. Об общих элементах тектологии А. Богданова, кибернетики и теории систем // Ученые записки кафедр общественных наук вузов г. Ленинграда. Философия. Вып. VIII. Философские и социологические исследования. Л., 1967. С. 53-54; Пушкин В.Г., Урсул А.Д. Системное мышление и управление. С. 73, 47, 86, 88; Садовский В.Н. Эмпириомонизм А.А. Богданова: забытая глава философии науки // Вопросы философии. 1995. № 8. С. 60-61; Он же. Как следует читать и оценивать «Эмпириомонизм» А.А. Богданова // Вестник Международного института Александра Богданова. 2003. № 3 (15). С. 30-33; Малиновский А.А. Тектология. Теория систем. Теоретическая биология. М., 2000. С. 48; Любутин К.Н. Российские версии философии марксизма: Александр Богданов // Вопросы философии. 2003. № 9. С. 82-83.

35. Тахтаджян А.Л. Principia tectologica. С. 29.

36. См.: Урманцев Ю.А. Тектология и общая теория систем. С. 15; Разумовский О.С. Оптимология. Ч. 1. Общенаучные и философско-методологические основы. Новосибирск, 1999. С. 178.

37. См.: Тахтаджян А.Л. Principia tectologica. С. 105-107.

2004 г.