|
|
История |
|||||||||||||||||||||||||||||
|
|
БАКУНИНСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ РЕВОЛЮЦИИ
1. ВведениеТема уничтожения частной собственности с передачей ее под контроль всего человечества, к сожалению, до сих пор остается актуальной. Бескомпромиссной борьбе с этим ненасытным социальным вампиром посвятил свою жизнь наш славный соотечественник Михаил Александрович Бакунин. В данной работе предпочтение было отдано источникам, но при изучении темы пришлось в разной степени ознакомиться со всей доступной литературой по исследуемому вопросу. Что неприятно озадачило, так это мощный разноголосый хор всех без исключения историков, критиков и других деятелей науки, поющих практически в унисон анафему Бакунину и его учению. Утопия, мелкобуржуазная революционность, бунтарский индивидуализм, "детство пролетарского движения, подобно тому, как астрология и алхимия представляют собой детство науки" [1] — вот общая тональность и фактически единственный лейтмотив всех без исключения работ по этому вопросу. Именно в таком бесцветном однообразии и проявляется их существенный недостаток. Совсем другое дело — источники, которые, кстати, по своей сути, есть ни что иное, как голограммы времени. Если после одиозного околобакунинского хлама, так сказать, глумливой парабакунинщины, обратиться к источникам, то сразу же оживает эпоха, и в ней, как Иппокрена на Геликоне, начинает биться пульсирующая бурными событиями жизнь уникальнейшего Человека. Что же касается существа специальной околобакунинской литературы, то, например, поэтапный эйдопсихогенез великого бунтаря можно отчетливо проследить в блестящих в этом отношении работах Н. Пирумовой. Это и ее замечательный историко-биографический труд о Михаиле Александровиче, изданный в эпоху пресловутого официоза, а также ее аналитический труд о социальной доктрине Бакунина, изданный после, где уже появляются элементы публичной апологии знаменитого революционера, попытки оградить его от обвальной и одиозной лжи, обрушенной на его голову нерусскими основоположниками русско-советского официоза. Серьезный научный труд, хотя и здесь в революционном движении Михаилу Александровичу по-прежнему забронировано почетное место великого уводителя рабочих "с прямой дороги за светлое будущее человечества". Книга французского коммуниста Жака Дюкло "Бакунин и Маркс" очень богата фактическим материалом, но тенденциозна в их подборе и еще более тенденциозна в выводах. Отношение автора к обоим деятелям в категоричной форме отражено в подзаголовке "Тень и свет". В сравнении с этим черно-белым пасквилем яркой и почти беспристрастной выглядит книга Франца Меринга, другого деятеля международного рабочего движения и предшественника Дюкло. В своей замечательной книге, посвященной вождю мирового пролетариата, автор позволил себе выписать фигуру Бакунина, "недостаточно расшаркиваясь при этом перед официальной партийной легендой" [2]. Очень симптоматично, что этим он вызвал яростные нападки со стороны "двух сионских стражей марксизма" — Каутского и Рязанова. Тем не менее, автор "не сделал ни малейшей уступки их моральному терроризму и обрисовал в этой книге взаимоотношения Лассаля и Бакунина с Марксом согласно требованиям исторической правды, совершенно не считаясь с партийной легендой" [3]. Но такие работы являются поистине редким исключением. В целом же вся околобакунинская литература плодилась и множилась из плехановской установки, которая клишируется буквально и до запятой с 1904 года: "...неспособность Бакунина усвоить себе точку зрения научного социализма сделала его самоотвержение в эпоху борьбы "с Марксом" не только бесполезным, а прямо вредным для международного пролетариата" [4]. Нельзя недооценивать бакуниану, которая помогает разобраться в проблематике революционной борьбы тех лет, позволяет обнаружить все подводные камни революционных течений, а также камни преткновения соответствующих им теорий, в какой-то мере, по-своему, пусть даже в кривом зеркале, но, тем не менее, высвечивает вторую половину бурного девятнадцатого века. Но в этом же отношении нельзя переоценивать и первоисточники: тот же субъективный перехлест в оценке событий, деятелей и в понимании самой эпохи. Но вот что касается идейного плана, то источники — основа основ. Интерпретатор чужой теории всегда ее исказит: в большей или в меньшей степени — не столь важно. Читающий интерпретатора не так поймет, да потом не так изложит — и завязалась игра в испорченный телефон. Но изначальные сведения от этого не страдают — они в первозданной свежести и неискаженные содержатся в полной сохранности в источниках. Для любого мало-мальски интересующегося анархизмом Бакунин всегда будет увлекательным открытием, а его наследие — настоящим откровением. Докопаться до сути вещей, обнаружить ее и высветить для всех и без всякой утайки — это бакунинский подход. Запутать, запачкать, умолчать, недоговорить правду — это подход его оппонентов. Думать одно, делать другое, говорить третье, а писать четвертое — вот их позиция. Не самая, конечно, но одна из самых неприятных книг, — это одиозный 18-й том тех самых "водителей рабочих по прямой дороге борьбы за светлое будущее человечества". Зато "Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г." в 7-м томе, понадобившаяся по ходу работы, оказалась бесценным материалом. Мощная, насыщенная фактами, с железной логикой, с бесспорными выводами, — настоящий, более того, блестящий исторический труд. NB: То же самое следует сказать и о "Крестьянской войне в Германии" второго "водителя" — бесценный труд. В этом плане оба "водителя" представляют мощный научный тандем: у них все научно, что не касается их лично. Как уже было отмечено, в данной работе предпочтение отдавалось источникам как документальным, так и повествовательным, при этом из них было «выжато» все, что касалось прежде всего бакунинской концепции революции и, разумеется, в той мере, насколько позволяло время. Что же касается последнего, то от Его Величества в порядке большой милости нам, смертным, достается один лишь хронический цейтнот.
2. Условия и принципы революции по БакунинуПаразитарное устройство человеческого общества — это то злокачественное явление, с которым на протяжении всей человеческой истории, исключая, может быть, первобытные коммуны, сталкивается каждое вступающее в активную общественную жизнь поколение. Сознательно или бессознательно все представители любого поколения делают выбор: одни, которых большинство, пассивно покоряются существующему положению вещей, которое принимают как нечто само собой разумеющееся; другие активно одобряют паразитарность человеческого мироустройства, укрепляют его либо качественно видоизменяют; третьи не мирятся с несправедливым миропорядком, пытаются разрушить его и установить справедливый. Стабильность в обществе сильно зависит от того, в какой степени два последних социума овладели умами первого, и наоборот. Сторонники охранительной тенденции, т.е. сохранить существующий строй и отделаться легким косметическим ремонтом — это всем известные консерваторы; за капитальный ремонт системы стоят либералы, а за полную ликвидацию паразитарного мироустроения — революционеры, т.е. никакой "косметики", никаких ремонтов, включая капитальные, а именно разрушение существующего строя, полностью и до самого основания, тотальное разрушение — и точка. Раз и навсегда. В конце XIX века Россия пережила два серьезнейших общественных кризиса. Первый, конец 50-х годов — начало 60-х, когда после поражения царизма в Крымской войне 1853-56 годов оживились либералы, пытаясь регрессивного, с их точки зрения, паразита, — дворянство, — сменить на прогрессивного паразита, — буржуазию, — и сохранить при этом паразитарное status quo. Как известно, их активность дала возможность русскому самодержавию выйти из кризиса и "кое-каково" дотянуть до следующего. В конце 70-х — начале 80-х годов после русско-турецкой войны 1877-78 гг. совокупный обвал всех социальных противоречий повторился. После первомартовской кульминации в 1881 году "запобедоносили" консерваторы. И на этот раз самодержавие вышло из кризиса, но Россия поползла к следующей войне, японской, и к следующему кризису, окончившемуся неудачной революцией 1905-07 годов. Но ведь и в первых двух случаях были в наличии и кризис власти, и обострение бедствий трудового люда, почему же самодержавию удалось-таки на "либеральных и консерваторских тормозах" удержать Россию от падения в революцию? Отсутствовала политическая активность масс. А значит, и не было достаточного политического их просвещения, значит, непримиримые, т.е. революционеры, не овладели еще сознанием угнетенного народа. И хотя были разрозненные стихийные крестьянские выступления, — вспомним крупное Кандеевское восстание, волнения в с. Бездна, — были восстания в Польше, Литве и Белоруссии — и все же этого недостаточно для победоносной революции. Что такое революция, каковы ее задачи, как делать революцию и кто ее в конце концов совершает — всеми этими вопросами революционной теории и революционной практики занимался вплотную замечательный русский революционер Михаил Александрович Бакунин. Следует сразу отметить очень важное обстоятельство, которое выгодно отличает Бакунина от всех кабинетных теоретиков революции, — это самое что ни на есть активное и непосредственное его участие практически во всех революционных событиях в Европе: в Париже (февраль — март 1848 года), в Праге (июнь 1848 года), в Дрездене (май 1849 года), в Лионе (сентябрь 1870 года), в Болонье (август 1874 года). Причем, затевая последнее восстание, Михаил Александрович, будучи уже в летах (ему исполнилось 60 лет), надеялся не столько на его успех, сколько на возможность умереть на баррикадах. Итак, Бакунин и революция. Где родился, на ком женился и его ли были дети — не тема данной работы. Как делать революцию? — это самое интересное у Михаила Александровича. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что в этой области он крупный специалист, ведь не случайно он был "для итальянских социалистов настоящим апостолом нового учения и от Милана и Болоньи до Неаполя он был известен под именем Santo Maestro (святого учителя). Итальянская молодежь, ...итальянский рабочий, которые когда-то шли умирать под знаменем Гарибальди, вкусив от плода, созревшего в продолжение 20 лет национальной независимости, познали, наконец, всю горечь обманутых иллюзий и стали толпами переходить в ряды социалистов-революционеров. Главные деятели этого движения в Италии были ученики и прозелиты Михаила Александровича" [5]. Извещая о смерти Бакунина, лавровская газета "Вперед" писала 15 июля 1876 года: "Если бы хотели известить все страны и местности, по которым Бакунин оставил след своей жизни, своего влияния, пришлось бы сзывать целый мир. Дрезден, Прага, Париж, Лион, Лондон, Стокгольм, Италия, Испания должны бы явиться на похороны того, кто вошел в их историю, не говоря уже о нашей родине, где столько друзей и врагов, столько хвалителей и порицателей было пробуждено к общественной жизни или вызвано к деятельности словом и делом, истинами и парадоксами этого всемирного агитатора". Как самый яркий представитель полувекового революционного движения Михаил Александрович сам по себе представлял мощную историческую силу в Европе XIX века, своеобразный генератор исторического процесса (ГИП). К сожалению, Бакунин так и не увидел окончательного торжества своего дела, ни одно из многочисленных его практических предприятий не увенчалось успехом: всю свою бурную жизнь ему приходилось "катить Сизифов камень против всюду торжествующей реакции". Почему это так происходило, сам Михаил Александрович отвечал как Мастер, чувствующий материал: "...потому, что я, к моему великому отчаянию, констатировал и каждый день снова констатирую, что в массах решительно нет революционной мысли, надежды и страсти, а когда их нет, то можно хлопотать сколько угодно, а толку никакого не будет..." [6], ..."в данное время народные массы не хотят социализма" [7]. "...Теперь все народы утратили революционный инстинкт. Все они слишком довольны своим положением, а страх потерять и то, что у них есть, делает их смирными и инертными" [8]. Последнее, кстати сказать, есть прямое следствие социальной анестезии, эффективно применяемой в паразитарном обществе. "Что же делать? Ждать. Ждать, что, может быть, обстоятельства Европы сложатся круче, т.е. совокупности экономических и политических условий. Индивидуальная же деятельность, организаторская, агитаторская бессильны ни приблизить, ни изменить ничего... Наш... час не пришел" [9]. Ибо материя революции — это мощный энергопотенциал масс, находящийся под высоким социальным напряжением. Это и есть та самая бакунинская стихия: тут он, поистине, как рыба в воде. Но наличие материала — это необходимое, но не достаточное условие для свершения победоносной революции. Забегая вперед, скажу, что для этого нужно, чтобы взрыв энергопотенциала масс и излияние революционной энергии были кумулятивного действия, т.е. сосредоточены в одном направлении. И еще для этого необходим сам Мастер с подмастерьями, т.е. разветвленная организация с сильным центральным органом, охватывающая весь революционный материал. Но не сразу Москва строилась — не сразу к этому пришел и сам Бакунин. За плечами у Михаила Александровича к тому времени уже были целые десятилетия умственных исканий, многочисленные связи по всей Европе, публицистическая деятельность, активное участие в революции 1848-49 годов, два смертных приговора, годы пребывания в русских "домах отдыха" (3 года в Петропавловской крепости и 3 года в Шлиссельбургской), 4 года сибирской ссылки, создание тайного революционного общества "Интернациональное братство", организация тайного "Альянса социалистической демократии", раскрутка нечаевского радикального варианта революции в России, операция по захвату Интернационала, который после бакунинского налета скончался в Америке, публикация собственных концептуальных трудов. Деятельность Бакунина в Европе — это не только катализ текущих европейских процессов, но и генерирование новых общемировых процессов, в последствиях которых мы сейчас живем. Исходя из своего колоссального опыта, Бакунин разработал глобальный стратегический план по ликвидации общемирового паразитарного мироустройства. Вытряхнув из головы остатки метафизического мусора и запихнув их обратно в интермундию, он прежде всего обозначил реального врага, затем обстоятельно изучил его и уж только потом предложил методику его уничтожения. Конкретно враг ясен — это паразитарные классы. Орудие угнетения трудовых масс и вся сопутствующая механика паразитаризма — это государство. Анализируя закономерности возникновения государства, его роли в жизни общества, Бакунин делает вывод: государство — зло, но зло исторически оправданное, в прошлом необходимое; общество и государство не тождественны, а само государство не вечно, оно лишь временная общественная форма, которая должна полностью и коренным образом перестроиться, исчезнуть, стать простой "канцелярией" общества, в своем роде "центральной конторой". Бакунин предлагал простую, но "безгосударственную" форму политической и экономической организации жизни общества: не общество, организованное в государство, а общество, организованное на социально-политических началах самоуправления, автономии и свободной федерации индивидов, общин, провинций и наций и на началах социализма, т.е. свободы, равенства, справедливости для трудящихся, освобожденных от всякой эксплуатации. Анализируя принципы существующего паразитарного мироустройства, Михаил Александрович формулирует свой собственный "единый и великий принцип". В мире, по его мнению, существуют 2 принципа: принцип авторитета и принцип свободы. Первый из них, держащийся на церкви и государстве, основан на презрении к самому человеку. Против него выдвигается "великий революционный принцип свободы, достоинства и прав человека". "...Быть свободным — право, долг, достоинство, счастье, миссия человека. Исполнение его судьбы. Не иметь свободы — не иметь человеческого облика. Лишить человека свободы и средства к достижению ее и пользования ею — это не просто убийство, это убийство человечества. Самый великий и единственный моральный закон — будьте свободными и не довольствуйтесь только состраданием, а уважайте, любите, помогайте освобождению вашего ближнего, т.к. его свобода непременное условие вашей" [10]. Паразитарный порядок, установленный людьми, приобрел видимость руссоистского общественного договора, по которому свобода одного ограничена свободой других и поэтому каждый поступается частью свободы в пользу общины. Государство появляется не как утверждение свободы, а как ее отрицание, как ограничение индивидуальной свободы каждого в пользу общины. Но ведь "человек инстинктивно, неизбежно является социальным существом и рождается в обществе как муравей, пчела, бобер. Человеку, как и меньшим его братьям, т.е. как всем диким животным, присущ закон естественной солидарности, заставляющей самые примитивные племена держаться вместе, помогать друг другу и править с помощью естественных законов" [11]. Благодаря своему разуму человек создал "вторую природу — человеческое общество. И это единственная причина, почему его инстинкт естественной солидарности превращается в сознание, а сознание, в свою очередь, рождает справедливость". Путем ряда чередующихся эволюций и революций человек превращает примитивное общество в организованное, разумное и создает свою свободу. "Дело не в том, чтобы уменьшить свободу, необходимо, напротив, все время ее увеличивать, так как чем больше свободы у всех людей, составляющих общество, тем больше это общество приобретает человеческую сущность" [12]. Порядок в обществе не должен ограничивать свободу индивидуума, напротив, сам порядок должен вытекать из этой свободы. "Свобода это не ограничение, а утверждение свободы всех. Это закон солидарности. Разум возгорается от разума, но по одному и тому же закону под давлением глупости он гаснет. Таким образом, разум каждого растет по мере того, как возрастает разум всех других, и глупость одного в какой-то мере есть глупость всех" [13]. Тот же закон солидарности действует и в общественном объединении труда. "Я могу быть свободным только среди людей, пользующихся одинаковой со мной свободой. Утверждение моего права за счет другого, менее свободного, чем я, может и должно внушить мне сознание моей привилегии, а не сознание моей свободы... Но ничто так не противоречит свободе, как привилегия". "Полная свобода каждого возможна при действительном равенстве всех. Осуществление свободы в равенстве это и есть справедливость" [14]. Итак, бакунинский принцип можно зачеканить в следующую формулу: свобода без социализма — это несправедливость, а социализм без свободы — это рабство. Для осуществления справедливости в обществе прежде всего необходимы отмена права наследования, свобода брака и равенство женщин. Единственным производителем богатств должен стать труд. Переустройство жизни общества вполне возможно осуществить при минимальном насилии: "Уничтожение права наследования и мощное действие рабочих ассоциаций при содействии нового духа и демократической организации страны будет достаточно для достижения цели". Как политический организм общество формируется снизу вверх. "Община представляет политическое единство, маленький мир, независимый и основанный на индивидуальной и коллективной свободе всех ее членов" [15]. Далее федеральный союз общин образует округ или провинцию. Управлением, администрацией и судом провинции будет ведать законодательное собрание, состоящее из депутатов всех общин, президент и трибунал провинции избирается или общинами, или этим законодательным собранием. Собрание и президент не имеют права вмешиваться во внутренние дела общины. Нация состоит из федерального союза провинций. Она будет иметь президента, национальное законодательное собрание и трибунал. Международная федерация состоит из наций, желающих войти в нее. "Порядок в обществе должен быть не основой, а венцом свободы, и ...следовательно, организация должна строиться не путем централизации, как во всех современных государствах, то есть сверху вниз, от центра к периферии, а посредством свободных федераций и союза, то есть снизу вверх — от периферии к центру" [16]. Вот в общих чертах и вся социальная программа Бакунина. Но следует подчеркнуть одно существенное обстоятельство — это программа глобального переустройства человеческого общежития, поэтому и реализована она может быть только в глобальных масштабах. Осуществлять подобную программу в отдельно взятой стране — утопия. На это указывал и сам Бакунин: "...недостаточно, чтобы поднялся один народ, нужно, чтобы все или по крайней мере несколько, а для этого нужна тайная организация, одним словом, международный заговор" [17]. Первым бакунинским наброском такой организации является документ "Международное тайное общество освобождения человечества", оригинал которого хранится в Шведской Королевской библиотеке. "Целью данного общества является объединение революционных элементов всех стран для создания подлинного Священного Союза свободы, против священного союза всех тираний в Европе: религиозных, политических, бюрократических и финансовых". В конце 1864 — начале 1865 года Бакунин создает такое тайное революционное общество "Интернациональное братство", или другое его название "Тайный интернационал Бакунина". Программным документом этого общества был "Революционный катехизис", разработанный самим Михаилом Александровичем. В основу революционной практики в нем раз и уже навсегда полагается принцип мондиализма: "Наше основное убеждение заключается в том, что как свобода всех народов солидарна, то и отдельные революции в отдельных странах должны тоже быть солидарны, что отныне в Европе и во всем цивилизованном мире нет больше революций, а существует лишь одна всеобщая революция ...и что, следовательно, все особые интересы, все национальные самолюбия, притязания, мелкие зависти и вражда должны теперь слиться в одном общем универсальном интересе революции" [18]. Далее излагается собственная версия протекания такой мондиальной революции: "Она начнется с разрушения всех организаций и учреждений: церквей, парламентов, судов, административных органов, армий, банков, университетов и прочего, составляющих жизненный элемент самого государства. Государство должно быть разрушено до основания... Одновременно приступят в общинах и городах к конфискации в пользу революции всего того, что принадлежало государству; конфискуют также имущество всех реакционеров и предадут огню все судебные дела и имущественные и долговые документы, а всю бумажную, гражданскую, уголовную, судебную и официальную труху, которую не удастся истребить, объявят потерявшей силу... Таким путем завершится социальная революция, и, после того как ее враги будут лишены раз навсегда всех средств вредить ей, уже не будет никакой надобности чинить над ними кровавой расправы, которая уже потому нежелательна, что она рано или поздно вызывает неизбежную реакцию" [19]. На месте разрушенных государств самым естественным образом складывается вольная федерация, то есть возникают и упорядочиваются именно те связи и отношения, которые жизненно необходимы ее внутренним структурам: внутрифедеративные отношения суть производные нужд и потребностей ее структур. Такой процесс усложнения и упорядочивания общественной организации является естественным еще и по той причине, что он находится в соответствии и полном согласии с общим эволюционным процессом всех жизненных форм на Земле, то есть не противоречит объемлющим человеческое общество, — антропосферу, — внешним биосферным процессам, а в совокупности и те, и другие, составляют единый в Мироздании необратимый в своей сущности негэнтропогенез (антиэнтропийный процесс). Паразитам и холуйствующим в угоду им паразитофилам не нравятся методы Михаила Александровича; пользуясь собственным лексиконом, они называют это политическим бандитизмом. Возмущаться никому не запретишь. Называть методы Бакунина можно как угодно, но в сущности это обыкновенная санитария, обычные методы социальной гигиены, то есть самый что ни на есть естественный природный процесс. Кратковременная профилактика в глобальных масштабах. "Перережем всех паразитов в первый же день – и точка!" — говаривал Михаил Александрович. Владимир Ильич тоже недолюбливал паразитов, точнее сказать, он был паразитофобом, и в принципе одобрял методы бакунинской профилактики, но по вопросу об отмене государства имел особое мнение. Он утверждал, что "для достижения этой цели необходимо временное использование орудий, средств, приемов государственной власти против эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима временная диктатура угнетенного класса" [20]. Он был тоже прав. Русская революция в октябре 1917 года не переросла в мондиальную. Поэтому, во-первых, профилактика из единоразовой бакунинской должна была стать перманентной. К несчастью ее методы после смерти Сталина стали хиреть и сошли при геронтократах на нет, в силу чего паразиты размножились и взяли реванш в октябре 1993 года. Во-вторых, вопрос об отмене государства отпал сам собой: в окружении паразитарных государств Россия могла устоять и выжить, только создав им в противовес более мощное народное государство, которое достигло своего расцвета при Сталине, доказав всему миру превосходство сталинской системы хозяйствования на планете. Никакого противоречия с бакунинской теорией революции здесь нет: так как нарушен сам принцип мондиализма, то, естественно, возникают как исключения и перманентность противопаразитной профилактики, и сохранение государства как формы существования закрытой системы со справедливым мироустройством внутри общемировой паразитарной системы. Если же принцип мондиализма сохраняется, то человеческое общество после бакунинской революции будет представлять собой единую открытую систему, в которой возникнут естественные процессы справедливого мироустроения и в конце концов установится естественная гармония антропосферы и биосферы. В силу необратимости негэнтропогенеза вариант гомеостаза австралийских аборигенов исключается. Успех бакунинской революции гарантируется, если будут задействованы еще два принципа: принцип стихийности и принцип кумуляции революционной стихии. Для реализации последнего Бакунин требует создания тайного разветвленного общества, которое сплотит и организует стихийные народные силы в нужном направлении. "Прежде всего моя система разнится тем, что она не признает ни пользы, ни даже самой возможности другой революции, кроме стихийной, или народно-социальной. Всякая другая революция... бесчестна, вредна, свободо- и народоубийственна, потому что она сулит народу новую нищету и новое рабство; а главное, всякая другая революция стала отныне невозможною, недостижимою и неисполнимою. Централизация и цивилизация, железные дороги, телеграфы, новое вооружение и новая организация войск, вообще административная наука, то есть наука систематического порабощения и эксплуатирования народных масс и наука укрощения народных и всяких других бунтов, столь тщательно разработанная, проверенная опытом и усовершенствованная в продолжение последних 75 лет новейшей истории, — все это вместе вооружило государство в настоящее время такою громадною силою, что все искусственные, тайно-заговорные и всенародные попытки, внезапные нападения, сюрпризы, удары — должны обрушиться об нее и что оно может быть побеждено, сломлено только стихийно-народно-социальною революциею. Итак, единственною целию тайного общества должно быть не создание искусственной вненародной силы, а возбуждение, сплочение и организация стихийных народных сил; таким образом, единственно возможная, единственно действительная армия революции — не вне народа, а сам народ. Народ искусственно возбудить невозможно... революцию искусственно произвести невозможно. Нельзя даже ее значительно ускорить, хотя и не сомневаюсь в том, что дельная и умная организация может облегчить ее взрыв. Есть периоды в истории, когда революции просто невозможны; есть другие периоды, когда они неминуемы... Все тайные общества... должны прежде всего отказаться... от всякого нетерпения. Спать они не должны, должны, напротив, быть по возможности готовыми во всякую минуту, следовательно, начеку, всегда способными воспользоваться каждым удобным случаем; но вместе с тем они должны быть заложены и организованы не в видах близкого восстания, а с целью продолжительной и терпеливой подземной работы..." [21]. "Основное ядро тайного общества должно быть составлено из людей самых крепких, самых умных и по возможности знающих, то есть опытно-умных, самых страстно, непоколебимо и неизменно преданных людей, которые, отрешившись... от всех личных интересов и отказавшись один раз навсегда, на всю жизнь, по самую смерть от всего, что прельщает людей, от всех материально-общественных удобств и наслаждений и от всех удовлетворений тщеславия, чинолюбия и славолюбия, были бы единственно и всецело поглощены единою страстью всенародного освобождения... в моей системе их совсем не требуется много... нужно будет создавать не армию, а только штаб революции... по крайней мере человек 50, 60, — и за глаза довольно... потом несколько сотен членов 2-х степенной организации братьев областных, и Вы покроете действительной могучей сетью..." [22] любую страну. Конечно, помимо иерархически разработанной структуры тайного общества для него должен быть написан Устав, в основу которого должны быть положены принципы Катехизиса. И Бакунин набрасывает в общих чертах из 21-го пункта проект такого Устава, из которого исключены "система опутывания и иезуитской лжи... парламентская болтовня и тщеславная суетливость и сохранена строгая дисциплина всех членов в отношении к комитетам и всех частных комитетов в отношении к ЦК" [23]. В заключение Бакунин сообщает, что программа эта не рассчитана на осуществление в современном ему мире. "Мы хорошо знаем, что, чтобы осуществить только ее основные пункты, необходимо по крайней мере 50, а может быть, более 100 лет... мы... основали общество на длительный срок, которое должно нас пережить и которое будет распущено только тогда, когда вся его программа будет выполнена" [24]. Итак, успех бакунинской революции гарантируется наличием революционной ситуации, наличием революционной партии и реализацией в революционной стихии 3-х принципов: мондиализма, стихийности и кумуляции.
3. Паразитогенез и суть революционного делаАнализируя исторический паразитогенез до современных, в хронотопе Бакунина (хронотоп — конкретные условия существования во времени и пространстве), государственных форм, Михаил Александрович по ходу блестящего дискурса сделал два великолепных открытия: это — закон неаддитивности кумуляции и сговор как основной фактор паразитогенеза. Допустим, перед нами человек из 3 категории, то есть не приемлющий паразитарное устройство мира. Вот как рассуждает Бакунин: "...если б я сам один и без всякой связи с кем бы то ни было намеревался переменить существующие порядки только потому, что они мне, именно мне и только мне одному не нравятся, — я был бы дураком. Если б нас собралось 10, 20, 30 человек с одинаковой целью, то это было бы уж гораздо серьезнее всякого одинакового усилия не потому только, что сумма нескольких единиц всегда больше одной единицы... — но потому, что когда десять или более людей соединяют свои усилия для достижения общей цели, между ними зарождается новая сила, далеко превосходящая простую арифметическую сумму их частных усилий" [25]. Это и есть вывод о том, что кумуляция — величина неаддитивная. И сразу же за этим следует формулировка основного фактора паразитогенеза: "...в рассматриваемом мною случае действует, то есть создает новую силу... сговор — сговор и последующее за ним непременно создание плана действия, а потом и наилучшее распределение и механическое или рассчитанное устройство немногочисленных сил сообразно с созданным планом (выделено автором). Дело в том, что со времени, как существует история, во всех странах... вся сумма общественных сил делится на два главные... друг другу противуположные разряды. На сумму сил бессознательных, инстинктивных, традиционных, как бы стихийных и совсем почти неорганизованных, хотя и исполненных жизни, и на несравненно меньшую сумму сил сознательных, сговоренных, соединенных намеренно и действующих по заданному плану и сообразно плану механически организованных. К первому разряду принадлежит вся многомиллионная масса народа и даже по многим отношениям значительное большинство образованного и привилегированного сословия и, наконец, даже вся низшая бюрократия и войско; хотя и сословия, и бюрократия, и войско по существу своему, по выгодам своего положения и по целесообразному, более или менее механическому устройству принадлежат ко второму разряду, центр которого, разумеется, занимает правительство. Одним словом общество разделено на меньшинство, состоящее из эксплуататоров, и на огромную массу, более или менее сознательно эксплуатируемую" [26]. На примере России Бакунин в своем хронотопе показывает модель паразитарного иерархического мироустройства: "...крестьянский народ и мещане — чистые представители эксплуатируемых. Над ними возвышаются один за другим целые общественные слои, которые, чем ближе к народу, тем более принадлежат к разряду эксплуатируемых и тем менее эксплуатируют сами, и чем дальше от него, тем в большей мере принадлежат к эксплуататорам и тем менее терпят от эксплуатации. Так, у нас над крестьянством и над мещанством возвышается в деревнях общество кулаков, в городах купеческие гильдии, несомненно эксплуатирующие народ, но в свою очередь эксплуатируемые... богатейшим купечеством, поповством, дворянством и паче всего низшим и высшим правительством. То же самое можно сказать и о низшем духовенстве, заедаемом высшим, и о мелкопоместном, а теперь даже и о среднем дворянстве, затираемом все более и более, с одной стороны, богатыми поземельными собственниками из купеческого сословия, а с другой — чиновною и придворною аристократиею. Сама бюрократия и войско представляют страннейшее смешение страдательности и деятельности в деле эксплуатирования, причем, разумеется, чем ниже, тем более страдательности, чем выше, тем более сознательной деятельности. На самом верху этой лестницы стоит немногочисленная группа чистейших и сознательнейших эксплуататоров: Верховное Правительство, то есть прежде всего Государь-Император со всем августейшим домом своим, потом его двор, его министры, его генерал-адъютанты и флигель-адъютанты, все высшие чины в военном, в гражданском и в духовном ведомстве, а обок них высший финансовый, промышленный и торговый мир, заедающий, с позволения правительства и под его покровительством, все богатство или, вернее, всю бедность народную" [27]. Анализируя демографическую статистику в своем хронотопе, Бакунин приходит к выводу, что "на 70 миллионов жителей" приходится "200 тысяч настоящих, злостных эксплуататоров, так что на каждую эксплуатирующую душу выпадет около 350 душ эксплуатируемых" [28]. Естественно возник вопрос: "Почему в государстве 200.000 человек могут безнаказанно эксплуатировать 70 миллионов?". И физической силы, и природного ума в последних больше, чем в первых, но первые имеют огромное преимущество перед последними: образование. "Почему меньшинство образованно, почему не образованно огромнейшее большинство? Потому ли, что меньшинство более способно к образованию, чем большинство?" Нет. "Образовательной способности в народе несравненно больше, чем в меньшинстве". Значит, действуют другие причины. "Причина одна и к тому же всем известная: меньшинство находилось и продолжает находиться в таком положении, что образование для него доступно", а для народных масс — нет. Когда возникло такое status quo? И на чем оно основано? На сговоре. "Все государства, настоящие и прошедшие, имели непременным и главным началом сговор" [29]. Конечно, такое мощное средство социальной анестезии, как религия, не может быть главной причиной, так как оно лишь способ кодирования эксплуатируемых народных масс в однородном ментальном состоянии, когда логика их поведения предсказуема, а сами они легко манипулируемы. Религия и народное невежество для Бакунина синонимы. "Но для того, чтобы глупость была эксплуатируема, непременно нужно, чтоб нашлись эксплуататоры, которые, сговорившись между собою, и создают Государство" [30]. И Михаил Александрович не без юмора рисует схему паразитогенеза: "Возьмите сто дураков, между ними непременно найдутся несколько людей посмышленнее, которые хотя и глупы, но менее глупы, чем все другие; поэтому самым естественным образом они сделаются вожаками и в этом звании или, скорей, положении, будут, пожалуй, сначала друг против друга бороться, пока не поймут, что они таким образом уничтожают друг друга без всякой пользы для себя и для того, что им кажется делом. Поняв это, они будут стремиться к соединению; пожалуй, соединятся не все, но разделятся на две, на три группы, на два, на три сговора. Между группами необходимо начнется борьба, причем каждая будет употреблять все возможные средства: и услуги, и подкуп, и обман, и, разумеется, религию, чтобы привлечь на свою сторону народную массу, то есть всех остальных дураков. Вот вам и начало государственной эксплуатации. Наконец, одна партия, наиболее обширный и умный сговор, победив все другие, воцаряется и создает правильное государство. Победа, естественным образом, привлекает на сторону победителей много людей из лагеря побежденных, и если победившая партия умна, то она охотно принимает в свою среду, оказывает всякое уважение и дает всякую льготу наивлиятельнейшим и сильнейшим из партии побежденных, распределяя их по роду их специальных занятий, то есть тех способов и тех средств, к которым они привычным или наследственным образом прибегают для эксплуатирования более или менее сознательно всех остальных дураков, — кого в поповство, кого в дружину или в боярщину, кого в купечество. Таким образом создаются государственные сословия, и государство совсем готово. Та или другая религия потом объясняет, то есть обоготворяет, совершившийся факт насилия и тем самым кладет основание так называемому государственному праву" [31]. Постепенно как сами эксплуататоры по рождению и по унаследованному положению "начинают серьезно верить в свои исторические и прирожденные права", так и сами эксплуатируемые по традиции и в силу анестезирующего действия "злоумышленных религиозных учений" тоже начинают верить и верят в права своих эксплуататоров и мучителей. По мере развития паразитогенеза преднамеренный заговор все более и более концентрируется в руках верховного правительства, главной задачей которого становится повышение эффективности эксплуатации большинства при надежной стабилизации своего паразитаризма. Последнее сводится, как уже выше отмечалось, к умению кодировать сознание масс в невежестве и анестезировать их эксплуатацию. В таких методично и целенаправленно созданных условиях необычайно замедлен процесс пробуждения "разумного сознания в народе". Бакунин отмечает две главные причины такого замедления: "Во-первых, народ задавлен тяжелой работой и еще более тяжкою заботой о жизни. А во-вторых, он самим политическим и экономическим положением своим обречен на невежество" [32]. Последнее же "мешает народу сознать свою повсеместную солидарность, свою громадную численную силу; мешает ему сговориться и создать организацию бунта против организованного грабежа и утеснения — против государства" [33]. Так как естественный процесс задавить полностью нельзя, — его можно только активизировать или замедлить, — то паразитарные системы в ходе своего паразитогенеза постоянно сотрясаются от частых народных бунтов. Перманентный сговор эксплуататоров и перманентный бунт эксплуатируемых — это два взаимосвязанных процесса. Но первый процесс потому и подавляет второй, так как обладает большим преимуществом — организованностью: "силы стихийной в народе достаточно, ...но сила стихийная, лишенная организации не есть настоящая сила. Она не в состоянии выдержать долгой борьбы против силы гораздо слабейшей, но хорошо организованной. На этом неоспоримом преимуществе силы организованной над стихийною силой народа основано все государственное могущество. Поэтому первое условие народной победы — это... организация народных сил" [34]. Но этого нельзя сделать опять же без сговора, но уже народного. В обеспечении этих двух необходимых моментов — народного сговора и организации народных сил — и заключается то самое "насущное революционное дело" по-бакунински, о котором заявлялось выше, в подзаголовке. Итак, следует отдать должное бакунинскому интеллекту и подвести итоги данного раздела, отметив, что Михаилу Александровичу принадлежит приоритет в таких открытиях:
Тогда баланс общественных сил изменится в пользу последних, и такая паразитарная форма, как государство, рухнет под напором кумулированной стихии угнетенных масс. Задачу осуществления сговора народных масс и кумуляции ее энергии во время бунта Бакунин возлагает на революционеров. В этом и состоит "насущное революционное дело".
4. Идея контрзаговораНа ней следует остановиться поподробнее. Если, допустим, в карты играют два сильных игрока, но игра одного закрытая, а другого открытая, — кто выиграет? Конечно, первый. Мысль Бакунина проста: тайному паразитаристскому заговору должен противостоять тайный антипаразитаристский контрзаговор. Вполне возможно, что схема организации тайного общества стала складываться у Михаила Александровича лишь в 1864 году и на нее "определенное влияние оказали мадзинистские организации Италии" [35], но следует отметить, что генетические корни этой идеи обнаруживаются гораздо раньше. Вот отрывок из письма Бакунина к брату в 1845 году: "...не болтайте по-пустому: научитесь хитрить у врагов ваших и бейте их собственным оружием..." [36]. Кстати, в вопросе конспирирования Бакунин полностью расходился с создателями "Международного товарищества рабочих". С позиции вышеизложенного МТР играло роль фискальной организации, так сказать, роль международного стукача. Сразу же вспоминаются слова апостола Павла: если нельзя подавить движение, его нужно возглавить. Естественной и логичной выглядит попытка Бакунина использовать сеть МТР в своих целях: внедрить в открытую систему свою тайную. Как известно, мировой экономический кризис конца 50-х — начала 60-х годов породил естественный оживляж в рабочей среде с тенденцией к международному объединению, результатом которого и явилось создание МТР. Учредители этого детища во всеуслышание, — так сказать, на весь мир, — открыто декларировали принципы и цели Международного товарищества. Трудно определить, чего было больше, легализации или легавизации, в замысле всего предприятия, но его отцы-зачинатели громко заявили, что оно "основано для того, чтоб служить центром сношений и сотрудничества между рабочими обществами, существующими в различных странах и преследующими одинаковую цель, а именно защиту, развитие и полное освобождение рабочего класса" [37]. Дата рождения МТР — 28.09.1864, место рождения — Лондон. Но открытость борьбы постулировалась теми же отцами-основателями МТР еще в 1848 году: уже тогда твердо объявлялось, что наступила пора "перед всем миром открыто изложить свои взгляды, свои цели, свои стремления..." [38]. Что за страсть такая к легализации? На психологическую подоплеку этого явления обратил внимание и Михаил Александрович. Не без сарказма писал он о таких открытоборцах: "завзятые доктринеры, называющие себя свободными мыслителями... они по большей части плохие революционеры и просто тщеславные эгоисты и трусы. К тому же по положению своему они принадлежат к образованным классам и очень дорожат комфортом и тонким изяществом, умственно-тщеславным наслаждением, которыми переполнена жизнь этих классов. Они понимают, что народная революция, по существу и по самой цели грубая и бесцеремонная, не остановится перед разрушением буржуазного мира, в котором им живется так хорошо, и потому, кроме того, что они отнюдь не намерены навлекать на себя значительные неудобства, сопряженные с честным служением революционному делу, и что им не хотелось бы также возбудить против себя негодование менее либеральных и смелых, но все-таки драгоценных покровителей, почитателей, друзей и товарищей по образованию, по житейским связям, по изяществу и материальному комфорту, они просто-напросто сами для себя не хотят и боятся такой революции, которая их самих свела бы с пьедестала и лишила бы вдруг всех выгод настоящего положения" [39]. Очень точная характеристика кабинетных открытоборцев-легализаторов. Что же касается другой стороны явления, легавизации, то само существо дела, стукачество, никоим образом не зависит от того, делает ли это стукач сознательно или же неосознанно с какими-то своими благими намерениями. Результирующая этих двух разновидностей "социомониторинга" одинакова — подконтрольность, манипулируемость и крах любого начинания в рабочем движении, любой попытки освободиться со стороны этого безжалостно эксплуатируемого класса, так как об этом тотчас и громогласно вострубят его доброхоты-руководители, открытоборцы-легавизаторы, кабинетные революционеры. Постоянно держать врага в информационном вакууме относительно своих истинных намерений — вот тактика настоящей революционной организации. Это ясно понимал Бакунин, предлагая вместо шумного открытоборчества, больше похожего на международное шоу, чем на классовую борьбу, свою глобальную идею тайного антипаразитаристского контрзаговора. Эм-тэ-эровцы "считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения" — что ж, это их личное дело. "Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя" — да, именно таким образом, но другими методами и более дееспособной тайной организацией во главе восставших масс. В самом начале ноября 1864 года (еще не высохли чернила на Временном Уставе и Учредительном манифесте) руководство МТР узнало о приезде Бакунина в Лондон (случайно от неслучайного портного Ф. Лесснера). Заманчиво было попытаться использовать такую харизматическую личность в своих целях, например, для пропаганды эм-тэ-эровских концептуальных документов в Италии. 3 ноября встреча состоялась. И когда всемирно известный славянофоб развернул перед великим русским революционером картину широкого международного рабочего движения, Михаил Александрович понял — это именно то, что ему нужно. Еще до этой встречи, придя к мысли о необходимости создания тайного международного союза революционеров, Бакунин вдруг узнает от бородатого доктринера, что нечто подобное уже есть, правда, в очень сыром виде. Необходимо только использовать эту международную "открытку" в настоящих революционных целях: осуществить с помощью МТР свой гигантский замысел, согласно которому весь мир, по крайней мере, вся Европа, будут покрыты "сетью строго законспирированных ячеек Международного тайного общества освобождения человечества" [40]. Величайшему открытоборцу Бакунин, конечно, ничего подобного не сообщил, наоборот, согласился со всеми программными положениями МТР, даже пообещал работать в соответствии с ними "не покладая рук" — и действительно, отбыв восвояси, Михаил Александрович с удесятеренной энергией "не покладая рук" принялся осуществлять свой глобальный проект. Первым его вариантом было создание "Интернационального братства", программу которого Бакунин неоднократно переписывал, поправлял, дополнял. Отсылая последнюю ее редакцию Герцену и попутно рассказывая об устройстве своего тайного международного общества, Михаил Александрович пишет в апреле 1866 года: "После трехгодовой трудной работы я добился положительных результатов. Есть у нас друзья в Швеции, в Норвегии, в Дании; есть в Англии, в Бельгии, во Франции, в Испании и в Италии; есть поляки, есть даже несколько русских… Весь народ, особливо в Южной Италии, массами валит к нам, и бедность наша не в материале, а в числе образованных людей" [41]. На следующем этапе реализации своего замысла, вступив в июле 1868 года в Женевскую секцию МТР, Бакунин собрал своих "братьев" и предложил основать якобы новое общество "Союз социалистов-революционеров" и войти в МТР на правах самостоятельной организации. Но поскольку в последней редакции программы этого "Союза" значилось, что он имеет три степени: I — интернациональные братья, II — национальные братья, III — полутайный, полуоткрытый Международный Союз, то понятно, что руководители МТР насторожились и однозначно восприняли его как "контрабанду", порешив между собою "составить постановление об отказе признать это общество" [42]. Маневрируя, Бакунин якобы совсем распускает "Союз эс-эров", предлагая эм-тэ-эровцам принять только отдельные его секции Швейцарии, Испании, Италии и Франции. И уловка удалась: в июне 1869 года отдельные секции уже совершенно тайного "Союза" влились в МТР. Бакунинская законспирированная организация заняла выгодные для себя позиции, осталось лишь реализовать свою программу. Но первое же выступление Михаила Александровича в МТР против линии Генерального совета (на Базельском конгрессе по вопросу о праве наследования) ясно продемонстрировало открытоборцам-международникам, что в их организации появился смертельно опасный для них конкурент. И поэтому между ними уже впоследствии разгорелась самая настоящая война не на жизнь, а на смерть: не столько за единство рабочего движения, сколько за лидерство, причем со стороны славянофобов она приняла самые грязные, самые недопустимые формы. Михаил Александрович до подобной низости не опускался. Отдавая должное легальным международникам в деле основания и служения МТР, он считал возможным вступить в борьбу "не за личную обиду, а по вопросу о принципе, по поводу государственного коммунизма", например, — уж "тогда будем драться не на живот, а на смерть". Текущей тактической задачей Михаила Александровича было укрепиться в МТР, а затем выбрать удачный момент, чтобы сокрушить противника и захватить всю организацию: "Но все в свое время, теперь же время еще не пришло... все эти господа вместе наши враги, составляют фалангу, которую нужно прежде разъединить, раздробить, чтобы легче ее разбить... Divide et impera. Если б я пошел теперь открытою войною против Маркса, три четверти интернационального мира обратились бы против меня, и я был бы внакладе, потерял бы единственную почву, на которой хочу стоять..." [43]. Михаил Александрович был абсолютно уверен в том, что только его программа обеспечит живое участие всех угнетенных масс в революции и что только "тайная, строго законспирированная организация" может оформить и кумулировать этот единственный, окончательный и тотальный революционный взрыв. Именно здесь следует остановить это историческое отступление, — целью которого было хоть частично показать, насколько сложно было Бакунину практически реализовать задуманное, — и перейти к более принципиальным вопросам. Дело в том, что несмотря на абсолютно неопровержимую и ясную по существу идею бакунинского контрзаговора, в историографии революционного радикализма "сложилось" коллективное и очень превратное мнение о ее глубокой ошибочности. Не говоря уже в целом об устоявшейся оценке всей системы взглядов Бакунина, в которой преобладают скорее премухинские тона, чем серьезный, хотя бы близкий к науке подход. Создается впечатление, что для большинства пишущей по этому предмету братии terra bakounia — не terra utopia, как они говорят, а самая что ни на есть terra incognita. Парадокс заключается в том, что тайные враги лучше знают Бакунина, чем его явные друзья и попутчики. Итак, рассмотрим элементарный социодиполь — простейшую паразитарную систему из двух элементов: эксплуатирующего и эксплуатируемого. Внутрисистемное отношение между этими двумя элементами, или социодинамическое взаимодействие двух полюсов, базируется на знаменитом принципе Хаммурапи, еще в XVIII веке до н.э. зафиксированном на базальтовом столбе. Суть принципа такова: нужду трудящегося необходимо поставить в прямую зависимость от паразита, а зависимость от паразита превратить в неисчерпаемый источник все растущей нужды трудящегося. В силу чего сам механизм взаимодействия между социополюсами довольно прост: по прямой связи от паразита к трудящемуся что-то необходимое дают, а по обратной связи берут больше, чем дали. Это "что-то" может быть зерно, домашний скот, драгоценности, деньги. Прямая связь называется кредитной, обратная — долговой. Система действует как насос (NB: во времена дремучего средневековья на фоне слаборазвитой техники эффективно и мощно действовал лишь фуггер-насос, установленный в Западной Европе известным кланом Фуггеров): идет перекачка платежеспособности от одного полюса к другому. Если эта система (социодиполь) закрыта, то она неустойчива и недолговечна, так как производящий элемент не всегда платежеспособен (природные, общественные кризисы, личное нездоровье, смерть, в конце концов). Но если система открытая и находится в среде себе подобных, то в силу известного интегративного эффекта и целенаправленного поведения она как четко отлаженная целостность в условиях случайного превышения собственного энергопотенциала над другими ей подобными приобретает новое качество — способность к экспансии. Такая открытая система с целенаправленным поведением уже более жизнеспособна. Множество подобных ей диполей, в среде которых она действует, тоже можно рассматривать как систему. Чтобы последняя обрела внутреннюю устойчивость, то есть находилась в равновесии, необходимо "гармоничное" взаимодействие ее внутренних элементов — социодиполей. Пора вспомнить Михаила Александровича: тут вступает в действие и обеспечивает необходимую устойчивость новый социодинамический фактор — паразитаристский сговор. Во-первых, сам по себе сговор является следствием эмерджентности (есть такой дурацкий термин) складывающейся новой целостности, когда образование связей между социодиполями приводит к появлению в системе новых свойств, не присущих элементам в отдельности. С другой стороны, он же является и причиной упорядочивания отношений, связывающих элементы образующейся новой целостности и обеспечивающих ее равновесие. Речь идет, понятно, о государственной системе. Структурирующим ее фактором, как стало ясно, был бакунинский сговор. Но продолжим рассуждать дальше. Множество государств, действующих в единой среде и проявляющих себя там как открытые системы, ведут себя так же, как и внутренние их элементы-социодиполи. В результате все той же эмерджентности паразитаристский сговор на новом иерархическом уровне, действуя в едином политико-экономическом пространстве, облекается в новую форму — межгосударственную или надгосударственную, как хотите (сейчас модно говорить — межрегиональную). Естественно, в появившейся новой целостности (конгломерате европейских государств, если конкретно) стала структурироваться новая, уже надгосударственная система. А так как фактор, ее упорядочивающий, тайный, то и новообразование приобрело тайную форму. В хронотопе Бакунина такая структура уже сложилась (NB: ее генетические корни отслеживаются до XIII века н.э. включительно, когда в Ломбардии была впервые введена банковская система). В какой мере различал эту саккулинообразную систему сам Михаил Александрович, не столь уж важно. Важно то, что он абсолютно точно определил врага и так же абсолютно точно указал на меры его уничтожения — контрзаговор. Как же действует это злокачественное надгосударственное новообразование — кредитно-финансовая саккулина? На все политическое пространство мира накинута тайная агентурная сеть. Поскольку абсолютно закрытых систем не существует, то с помощью культурных, торговых, политических связей можно проникнуть в любое считающееся "закрытым" государство. Если это для саккулины лакомое государство, то с помощью подкупов через свою тайную агентурную сеть во все сферы властных структур продвигаются "свои люди" — "открывашки", то есть те, которые "открывают" государство: интегрируют его внутренне самодостаточную хозяйственную систему в "мировую экономику". Чтобы съесть, надо вскрыть. Сергей Юльевич Витте — типичный пример такой "открывашки". Питательной средой для саккулины являются деньги. "Вскрыть" государство — значит вскрыть его финансовую систему, проникнуть в нее и иметь возможность управлять ее финансовыми потоками. А дальше согласно принципу Хаммурапи по прямой связи что-то там кредитовать, а по обратной — вернуть кредит с лихвой. Заработал фуггер-насос, и потекла платежеспособность из государства в карманы тайных воротил. И не важно, какая общественная система в государстве, какая форма правления, какой режим, и, вообще, какие там законы, "гуманные" или "не гуманные" — важно овладеть его финансами и эксплуатировать все это "открытое" государство со всеми его гражданами, доить его как корову. В хронотопе Бакунина уже сложилась эта тайная саккулинообразная система. Она явилась результатом исторически длительного паразитогенеза, движущим фактором которого был сговор.
5. Вопрос о форме революционной борьбы.
|
||||||||||||||||||||||||||||
