|
|
|
АРИСТОФАН
Политическая комедия
ЕДОКИ
Предисловие
«Едоки» написаны в излюбленном Аристофаном жанре — жанре политической комедии, выдержанной в староаттическом духе. Исторические несоответствия, обилие неологизмов и прочие неожиданности — всё играет свою роль, а не взято с потолка. Например, появление в комедии персонажа с таким явно не греческим именем, как Гай Дарий, прямо указывает на то, что его обладатель — в какой-то степени не грек, и т.д.
В парабасе оды и антоды, эпирремы и антэпирремы метрически не соответствуют друг другу. Можно, конечно, «потрясти» какую-нибудь оду, стряхнуть лишнее и «уложиться в метры», но это стесняет свободу изложения и, кроме формального педантизма, ничего в комедию не привносит.
То же касается и рифмы, не свойственной античности, — в процессе написания неожиданно обнаружилось, что гораздо легче опираться на рифму, чем просто выдерживать размер. В комедии присутствуют и элемент политической злободневности, и все характерные особенности аристофановского языка: обыденная разговорная речь, каламбуры и неожиданные сравнения, грубые остроты и непристойности.
Персонажи комедии карикатурны, а идея очень проста: пока жадность будет преобладать над другими человеческими качествами, никакими демократическими ухищрениями к совершенному обществу не прийти.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
П и с а н д р — парасит
Т и н д а р е й — парасит
П л я с а н д р — бомолох
Ж р е ц — служитель святилища Геракла
А р х и х а м — «отец афинской демократии», стратег
Б з д е ф и т о р — главный жрец Афин, жрец Зевса Спасителя
Г р а к х и й — военачальник коринфской экспедиции, стратег
Н а м о р д и й — притан
Г а й Д а р и й — булевт
Г и р и н д е й — булевт
Г и б р и с ф и л — старик
А ф е д р о н — банщик
С ы н Т и н д а р е я
Х о р п р о с т о г о л ю д а, 12 ч е л о в е к
Х о р т о р г о в ц е в, 12 ч е л о в е к
Без речей:
С а т и р ы и с и л е н ы
Ф л е й т и с т
Н а в с е б л ю и д и Н е п л ю и т — ответственные за кворум
Народного собрания
ПРОЛОГ
Святилище Геракла на Борзопсовом холме. Окровавленный алтарь. На огне
печётся торжественно забитое животное. Жрец подливает масло в огонь. Вокруг огня сидят параситы и бомолох.
I п а р а с и т :
Дождусь ли мяса я когда-нибудь? О Зевс!
Поднять меня с утра! Да пригрозить. Попробуй не приди!
Закон Солона для параситов гласит:
Хоть лоб себе разбей — явись! и подкрепись телком,
Торжественно забитым и запечённым, аще
Кто не захочет параситировать, вести его в судилище!
И вот — с утра тащиться через все Афины, всю ночь пробдев,
Слюны полхуса в дороге растеряв,
Два раза о губу споткнуться,
И, наконец, достичь Гераклова холма, чтобы исполнить долг —
А мой кусок ещё не испекли.
Ж р е ц :
Заткнись, Писандр! Все уши пробубнил.
Известно всем, что ты горазд браниться,
Но так же всем известно, что ты лукавишь:
Язык и брюхо — твои орудия труда.
Болтать и есть — вот всё, что ты умеешь.
А что устал, так сам в том виноват, что вовремя не облегчился.
Ведь как гласит первейший параситический закон:
Идя на пир и к алтарю, не забывай сесть на горшок.
II п а р а с и т :
Сходи в кусты, Писандр! Могу тебе два камня одолжить,
Два гладеньких за пол-обола.
П и с а н д р :
Ты белены объелся, Тиндарей.
За пол-обола я тебе таких камней приволоку мешок.
А если уж приспичит мне, а камешка вдруг нет —
Сойдёт и лопушок!
В такой ответственный момент, коллега, я не гордый.
Т и н д а р е й :
Но шутки в сторону — сегодня в стое знакомый сикофант —
Я имени его вам не скажу — сказал мне новость,
От которой у всех у вас поотлетает дно,
Совет Афин её сегодня обсуждает,
А завтра Народное собрание промоет вам мозги на Пниксе.
Но не пора ли нам телка делить?
П и с а н д р :
Однако ты не промах, Тиндарей. За новость,
Что жуют сейчас пятьсот афинских дураков, —
А значит и цена ей пол-обола —
Ты хочешь отжевать у нас кусок на драхму!
Я не согласен, а потому и слушать не хочу:
Уж лучше я её узнаю завтра на Пниксе.
Ж р е ц :
Не кипятись, Писандр, хлебни из бурдючка винишко
Да закуси коврижкой пока медовой,
Да не забудь провозгласить тост за Геракла:
Сам знаешь, не пьянки ради мы собрались здесь на холме,
на Борзопсовом.
П и с а н д р (бомолоху) :
Эй, Плясандр, тащи бурдюк ко мне,
Чтоб вспрыснуть мозг и до добра додуматься:
Да здравствует Геракл и вся его родня!
(пьёт)
А Тиндарею не давай!
Т и н д а р е й :
Давай! Давай! А то я новость не скажу!
П и с а н д р :
Да чем ты можешь удивить народ афинский в моём лице!
Что скумбрия тоща на рынке?
Что тёща Гириндея понесла от Гириндея самого?
Что Гириндей, быть может, стал параситом-борзопсистом?
Так этой чести не добиться такому прохиндею никогда,
Тем более как сыну афинянки и юриста.
Для кандидата в борзопсисты родители нужны наоборот:
Отец хоть бич пусть будет, но афинский,
По линии же материнской — и юрист сойдёт.
Ж р е ц :
И дался тебе тот Гириндей! Пойми, не будь его
Совет бы пятисот давно бы превратился
В ходячие придатки для горшков:
Своим присутствием в буле он заставляет всех булевтов
Хоть изредка, но напрягать морщины их девственных,
Скорее даже, эмбрионических мозгов!
Т и н д а р е й (бомолоху) :
Эй, Плясандр, тащи бурдюк ко мне!
Дай мне винишка пососать наксосского!
Да здравствует Геракл и вся его родня,
И этот холм в честь пса обыкновенного!
Что может быть полезнее вина,
Чтобы тяжелая с похмелья голова воскресла
И на дрожжи старые запенилась затейками, идейками и планами!
Благословенное вино!
Ты человечеству всему спасенье и отрада!
Я пью тебя, чтоб жить, ну а живу, чтоб пить!
Подай-ка мне, Плясандр, и миндаля наксосского.
Итак, вам наплевать, что мне сказал знакомый сикофант?
П и с а н д р :
Да, Тиндарей, мы как-нибудь потерпим до завтра:
Пусть лучше нам задаром растолкуют её на Пниксе
И трезвым языком. Уже пора делить телка.
Я сам тебе вручу кусок, и будь спокоен, Тиндарей,
Из всех он будет покостистей.
(жрец начинает разрезать на алтаре жертвенное мясо)
Б о м о л о х :
Глядите! Пёс!
(все оглядываются, бомолох хватает самый жирный кусок и убегает)
ПАРОД
Действие происходит на Пниксе. Появляется хор из 24 афинских граждан,
разделённых на 2 полухория. I полухорие: торговцы-перекупщики, чиновники — жулики и казнокрады. II полухорие: мастеровые, крестьяне, голодранцы.
К о р и ф е й I п о л у х о р и я :
О чём шумите, почтенные владыки ремёсел и мотыги?
Об изюме, черносливе или о соке виноградном?
Не нравятся изюм и смоквы из Египта
Или аркадские плуги?
Мы вам везли, мы так старались для вас!
Ужель не пашут?
Или аттической лопатой лучше копать лежалый чернозём?
Бессчётные стоят на рынке мотыги с заморским лезвием,
Сверкают зубьями на солнце вилы из Лесбоса,
А может, вам оттуда привезти гетеру а ля Сапфо?
А серьги золотые из Сирии, сыр из Сицилии,
Ковры, подушки из Карфагена, из Ольвии зерно,
Милетские кровати вам маловаты? а может чересчур скрипят?
Шёлк из Китая, из Индии слоны,
А кстати, почему не покупаете слонов?
К о р и ф е й II п о л у х о р и я :
Послушай, ты, петух колхидский,
Не мог бы ты чуть-чуть от солнца левее стать,
Чтоб плюнуть точно и в рожу твою попасть —
Совсем не хочется мне промахнуться!
К о р и ф е й I п о л у х о р и я :
Неблагодарный грубиян, откуда на тебе туника? Из Египта!
А ты поди уж думал, что местный сшил её какой-нибудь
аттический кретин?
А вот и дудки! Я ставлю драхму, даже мину, если ты
Аттическую хоть одну найдёшь тунику на нашем рынке!
Ты почему не покупаешь моих слонов индийских?
К о р и ф ей II п о л у х о р и я (с киликом в руке обращается к своему полухорию) :
Ребятушки, отлейте кто-нибудь в мой килик!
Ужасно хочется в коттаб сыграть —
Мишенью будет его рожа. Уж я не промахнусь!
В такую рожу не попасть грешно — ведь эта рожа
По ширине — вторая в Афинах после Гая Дария.
II п о л у х о р и е :
О славные керамичане! Два пальца в рот —
Сблюём организованно на этих торгохаев
Их привезённое дерьмовое вино!
И выпьем наше! из самых лучших сортов аттического винограда!
I п о л у х о р и е :
О Зевс владыка! Образумь несчастных!
Они не знают счастья своего.
Мы кормим их и одеваем во все заморское,
Вино привозим на Агору наксосское.
Не хочешь — друг нальёт, не можешь — друг заставит!
Всегда навеселе, всегда под мухой.
От них воняет то землёй, то сеном,
То козьим молоком, а то и попросту навозом —
И вот! туда же: «у нас плохой товар!»
Уж дудки! Вам — помёт и пот, а нам — масла ароматические,
Ароматические мази и благовония.
Вот так! бахвалы, плуты, нечисть босоногая! С дороги!
II п о л у х о р и е :
Ах, чмошки козлорожие! Вот, значит, как заговорили вы!
Мошенники и жулики! Опарыши навозные!
Моллюски брюхоногие! Мешочники кифозные!
Всё то, что вы понавезли на рынки наши,
Землетрясения похуже минойского!
В оргазме жадности своей вы задавили в Аттике ремёсла
И земледелие, и скотоводство, и виноградарство!
К о р и ф е й II п о л у х о р и я :
Вперёд, крестьяне, горшечники и вазописцы!
Начистим ряшки специалистам «купи-продай»!
Устроим праздник в честь Дионисия на Пниксе!
Бей всех брюхатых и гайдаророжих! Ура!
(начинается свалка)
АГОН ПЕРВЫЙ
Выходят главный жрец Афин Бздефитор, «отец афинской демократии» стратег Архихам с окровавленными по локоть руками, пританы и «новая агоракратия».
А р х и х а м (простирая руки к дерущимся) :
Сограждане! Стыдитесь! Зрителям тупым приличен
Такой поступок, как помятие травы
И раздавление жучков и паучков на Пниксе!
Уймитесь! Зевс и Дионисий свидетели!
Не покладая рук, тружусь-тружусь,
Все члены повредив и повредив мозги, —
Нет, кажется, ошибся: не повредив мозги, попозже уточню, —
Так вот, врежу-врежу, не покладая рук, а вы?
Эхма! Такое тут чудите чудное!
Ума не приложу, куда девать мне рук? иль руки? попозже уточню.
Но, Зевс свидетель, почему они в крови?
Ах, да, совсем забыл, — Бздефитор шепчет мне на ухо,
Что это клюква, — но где же я её давил?
Что говоришь, Бздефитор? Погромче! Я же не глухой!
Ага! Он говорит: «жене я помогал давить компот».
Иль сок? Не разобрал! Вино!? А разве есть такой вино?
Или вина такая? Вина?! Ну нет, Бздефитор, дудки!
Вины как раз моей и нет в том,
Что Коринф с Дудикием хотели отойти к Лаконии!
Как! Всё ещё хотят?! Уж я давил, давил, давил их как котят!
Чего ты шепчешь? Клюкву? Какую клюкву?!
Ты с клюквой надоел, Бздефитор!
Народ афинский не любит клюкву!
Он правду любит!
Скажи, народ!
Смотри! Кивает — он понимает, всё понимает.
Как — понимает?! Не может быть!
Народ — и понимает!? Хм-м! попозже уточню.
Но ближе к делу.
(Архихам снова простирает к народу окровавленные руки и начинает
говорить с пафосом)
О разиняне! Котомки Фемистокла!
(военачальник Гракхий что-то шепчет ему на ухо)
Что? Что? Потомки? Какая разница!
(продолжает с пафосом)
Котомки персов! Персов поедители!
(поворачивается к Гракхию)
Что ещё за персы? Большие персики, хотел сказать ты?
Ну так бы и сказал!
(поворачивается к собранию, с пафосом)
Огромных персиков съедители!
Что? Поедители?
Как? Как? По-бе-ди-те-ли! Персиков?
Да что же это вы меня тут в дурака рядите?
Иль рядите? Тьфу! совсем язык сломал!
А ну-ка, Гракхий, давай-ка ты:
Что-то после пятой у меня горшок совсем не соображает...
Давил-давил, давил-давил... а они ещё хотят!?
Нет, хватит — больше не налью: уж меру-то я знаю.
Г р а к х и й (народу) :
Потомки Фемистокла! Славные победители персов!
Для полного и окончательного вразумления Дудикия
Требуется много-много, ну просто очень много, эфебов!
Ваши славные сыновья должны прекратить
Свои никому не нужные занятия в гимнасиях
И показать Дудикию, где зимуют раки
В его, вернее, в нашем навсегда Коринфе!
Я знаю, вам стало трудно их кормить:
Прожорливые они, как саранча. А толку!
Лишь засоряют нужники и метят редкие близ Агоры
Кусты, заборы и холмы.
Да что тут длинно говорить — кругом сплошные мины!
А ведь вам это не Эпир, не Саламин — Афины!
Венок фиалковый, как Пиндар говорил! или Пиндар?
Бздефитор мне тут говорит, что обнаружил одну и в храме Зевса!
Позор! Итак, решение одно — отправить их всех в Коринф:
Там и поесть всегда найдут иль отберут,
И, где хотят, пусть ставят мины.
Ну как! Не вижу леса рук!
Ага! Одна! Что говоришь? Закончена война? Давно?
В Коринфе — мир?
Ты что такое говоришь, старик?
Я только что оттуда — едва живым ушёл!
Вот я с тобою говорю, а хочется мне оглянуться:
Нет в ли в кустах кого!
C т а р и к Г и б р и с ф и л :
Заткнись, трескучая цикада!
Спроси-ка своего соседа, кто слева руки вытирает о тебя,
Не он ли всенародно на Панафинеях остановил войну.
Г р а к х и й :
Ты выжил из ума, старик!
Возможно ли такое: одним желаньем остановить войну?
По пьянке лишнее сказал стратег, с кем не бывает.
А р х и х а м :
Нет, не по пьянке!
Мне стало жалко сирот и матерей коринфских,
И золотую нашу молодёжь мне жалко:
Им надо бы учиться, учиться да учиться — а я их на войну.
Стой! Почему вдруг я? Ведь это ты!
Нет, мы, народ афинский, их отправляли на войну.
Вот так-то лучше, а то смотри-ка, крайнего нашли.
С т а р и к Г и б р и с ф и л :
Слыхал, вонючий крокодил?
Войны уж нет! А ты: «подайте мне эфебов!»
Подать бы в зад да черепахой по башке —
Никак наесться ты не можешь детьми!
Г р а к х и й :
Ты что так расходился, Гибрисфил?
Видать горшки твои в цене упали?
Так ты Гай Дария кляни.
А я твоих детей не ем:
Их требует Афина Паллада во славу Аттики твоей,
Ну и моей, конечно.
А если приказал стратег остановить войну,
Так, значит, остановим: приказы надо выполнять.
Но охранять же нужно непокорных и гордых коринфян:
Не натворили бы чего.
Они хотят войны — не мы. Мы разве против?
Пожалуйста, хоть завтра бросайте щит и дротик,
И проклятое копьё —
И с песнями идите в поле мотыгой ящериц гонять
Да пить вино из хуса под маслиной.
Посмотрим, как запоёте вы у чистых родников,
Когда потушит очаги и алтари разрушит Дудикий
И ваших жён с собою уведёт.
Козе понятно: надо охранять преподлых коринфян.
Итак, от каждой филы — по 300 новобранцев!
Прошу голосовать.
(народ шумит)
П и с а н д р :
Не много ли хватил ты, Гракхий?
Г р а к х и й :
Дионис свидетель! Даже котилы не накатил!
С утра ни капли! Ни в одном глазу!
(поднимается член Совета Намордий, притан)
Н а м о р д и й :
Оставьте крики, афиняне!
Мы всё вчера за вас решили в Совете пятисот.
От часа петуха до часа лампы мы заседали вчера —
И тоже ничего не пили,
Хотя, хочу сказать, Дряньдей принёс отличное вино, —
Так вот! решали мы, решали — и, наконец, решили!
Додумались-таки! Хоть ничего не пили!
Не хочет ваш эфеб служить — извольте заплатить:
Три мины ежегодно за каждого юнца,
Пока идёт война!
П и с а н д р :
Ведь это ж годовой оклад притана!
Н а м о р д и й :
А разве твой эфеб не столько жрёт за год?
Какая экономия!
Какая голова — булевт Гай Дарий!
Его вчера как будто осенило: наверное, не добавлял воды.
Прикинь, Писандр, ведь это меньше драхмы в день,
Что в переводе на жаркое — полпоросёнка.
Всего-то!
П и с а н д р :
Но ведь не каждый откупиться может!
Н а м о р д и й :
То-то и оно! Уразумел?
Ты сам подумай, кто служить бы стал,
Когда бы мог всегда в казну вложить три мины?
Вот в этом-то вся штука!
П и с а н д р :
Но погоди, тогда за алтари и очаги
Рубиться будут дети одних горшечников, башмачников и пахарей,
А губошлёпы торгохаев всегда сумеют откупиться!
Н а м о р д и й :
В тебе ни капли нет патриотизма, Писандр!
Двойная польза для Афин: защитник есть и деньги есть в казне!
Вчера в буле последние пропили — ой, что я такое говорю! —
Пересчитали и прослезились: совсем тю-тю,
Почти что ничего, не стоит даже говорить.
А вот с принятием закона в казну опять деньжата потекут.
Кормить-то надо, кроме тебе известных в Совете пятисот,
Ещё тьму ртов:
Ртов десять — хранители казны,
Ещё ртов десять — чиновники, взыскатели налогов с метеков,
Десяток аудиторов и столько же помощников,
И столько же заведующих священными местами,
И столько же смотрителей в Афинах и в Пирее,
Смотрителей на рынке ртов десять
И столько же проверщиков весов,
Десяток надзирателей за грузами в Пирее
И контролёров тридцать пять хлеботорговых,
Ментов одиннадцать и столько же тюремщиков,
Ртов сорок мировых судей по демам,
Пяток чиновников дорожных,
Три рта — писцы и двадцать ртов — жрецы,
И десять старших пердунов, то есть чиновников-архонтов,
Распорядителей на играх и праздниках десяток ртов
И сотня сторожей пирейских доков и акропольских хранилищ,
И, если к этому учесть чиновников,
Которых вне Афин не меньше тысячи,
То выйдет около двух тысяч ртов,
Что ежедневно съедают гекатомбу.
А если же учесть, что со времён Перикла
За посещение дурацких театральных постановок
Вам каждому положено на рыло до трёх оболов,
То посчитай, какой рекой течёт серебряная чешуя
Из уст в уста, из уст в уста
В гигантском котелке афинском!
П и с а н д р :
Однако ты мастак держать толпу за уши!
Ты лучше нам скажи, слуга народа,
Какой дурак пойдёт сражаться за Афины,
Которые ты превратил в харчевню для бюро- и агоракратов?
Н а м о р д и й :
Я убеждён — пойдут!
Есть дураки в Афинах!
А р х и х а м (услышав знакомое слово, перестаёт вытирать о Гракхия руки и радостно восклицает) :
Да-да! Вот кстати вспомнить, Тутчий говорил:
Умом Афины не понять!
Отсюда вывод: понять Афины можно дурью!
Это я к тому, чтоб вы прониклись высоким смыслом этих слов
И приняли закон!
Ведь он такой хороший! что не принять его способны только
дураки.
Ой! Что-то я опять запутался совсем!
Должно быть всё наоборот!
П и с а н д р :
Умом Афины не понять, когда в Афинах правят дурни!
Я предлагаю закон не принимать,
А Гая Дария подвергнуть остракизму.
Пусть лучше в Спарте или в Персии его введёт,
К тому же он лаконофил, как Ксенофонт.
Не лучше ли ему в Скиллунте своё хозяйство завести?
Для Спарты он — начитанный мальчишка,
А для Афин он — полный идиот!
Н а м о р д и й :
Писандр, ты много говоришь!
Побойся Зевса! Дай сказать другим.
Все остальные афиняне другого мнения, я в этом убеждён.
А р х и х а м :
И я на том стою!
(про себя)
Ах, как удачно я сказал!
(смотрит под ноги)
Тьфу ты! Здесь тоже кто-то наложил.
(начинает вытирать ноги о Гракхия)
С т а р и к Г и б р и с ф и л :
Гай Дарий, у меня к тебе вопрос.
Как, думаешь, бы поступил с тобой твой дед,
Храбрейший марафонец,
Когда б узнал он о позоре в своей семье,
Что ты переменил алтарь,
Пустился в тяжкие грехи и молишься теперь Маммоне?
(Гай Дарий не отвечает, только хихикает)
Ты б не хихикал в кулачок, сморчок,
Когда бы он мечом раздвоил твой поросячий пятачок!
Тьфу! С кем я говорю! Дожил!
О Зевс! О бедные Афины!
(уходит)
Б з д е ф и т о р :
О народ афинославный! Отечество в беде!
Забудем распри!
Все как один сжимайте кулаки и вскиньте вверх,
Три раза крикнув дружно: «Дудикий не пройдёт!
Всегда был наш и будет наш навеки Коринф!»
Раз! Два! Три!
Вот и прекрасно! Молодцы!
Так и запишем: закон единогласно принят.
А то дебаты здесь развели!
(народ шумит: «обман!» «надули!»)
А р х и х а м :
Ты просто гений, Бздефитор!
За три секунды провести такой непопулярный проект в закон!
(шум нарастает)
А р х и х а м :
Афиняне! Нет сил моих терпеть!
Спешу вам сообщить приятнейшую новость!
К нам из Сицилии... но для начала устроим перерыв:
Мне хочется в кусты! Бздефитор!
Выдай мне три камня, да самых гладких!
ПАРАБАСА
К о р и ф е й I п о л у х о р и я :
О Зевс владыка! Ты снова с нами!
От часа лампы и до часа петуха
Устроим пир во славу сына твоего Гермеса!
Столы ломиться будут от жратвы,
Скамьи, топчаны, ложа, кресла — всё заскрипит от мощных чресел,
Народу будет — ни стать ни сесть!
А мы всю ночь, не уставая, как боги будем жрать и есть.
Всех музыкантов и танцоров, всех дур афинских
Мы пригласим к себе на пир:
Кормилиц, горничных, вакханок, гетер афинских, иностранок,
Широких, выпуклых и жирных!
Мы им покажем, кто такие многоедящие мужчины,
Кто настоящие мужи!
На воинскую сбрую мы утром наблюём
И отдадим
Мотыжникам, башмачникам и всяким неимущим
В достаточном количестве слюнявой чешуи!
О день счастливый, день желанный!
Теперь на щит мы можем наложить!
Он нам уже не пригодится: теперь наш щит — они!
I п о л у х о р и е :
Ода
О ничтожное, жалкое племя человечков мелких!
Для которых объедение — каши ячневой горшок!
Для которых в жизни радость — поле, дети и жена,
И одна утеха в праздник — хус домашнего вина.
На столе их ежедневно — лук, капуста и чеснок,
Не всегда хватает хлеба, редко ходят на горшок.
То ли дело торгохаи, у которых животы
И лоснятся, и играют чудной музыкой внутри.
И в любое время года у которых на столе
Кисло-сладко-остро-пряно
Денно-нощно-вечно-пьяно —
Не вода на киселе!
И приправа — не чеснок,
Хлеб бывает только белый.
И ещё одна примета: часто ходят на горшок.
К о р и ф е й I п о л у х о р и я :
Эпиррема
Мы — новые греки, мы — люди ойкумены;
Нам хорошо и в Аттике, и в Карфагене.
Мы не умеем ни сеять, ни пахать:
Наше дело — покупать и продавать.
Афины или Спарта — какая разница!
А вот цена на вещи кругом разная.
Разинянин туп и ленив,
Агорянин умён, трудолюбив.
Разинянин — всегда патриот:
От него афинизмом разит.
Агорянин — не идиот:
Он — космополит.
Афинославие — для нищих и слабых,
Маммона — для сильных и богатых.
Мы всё купим и всё продадим:
Флот, скот, зерно, селёдку, инжир,
Ткань, миндаль, папирус, сортир,
Козлят, поросят, друзей и врагов,
Приправу и славу великих отцов,
Солона, Гомера и демы, и филы,
Слонов, верблюдов, гробы и могилы,
Кувшины, перины, павлинов, детей,
Архонтов, стратегов и сельдерей,
И маменьку с батенькой, сыр и телятинку,
Маслины, корзины, Афины и Аттику!
II п о л у х о р и е :
Антода
О народ афинский славный!
Выбрал сам ты эту власть
Заикастых и горластых,
Загребущих, вечно жрущих, кровь народную сосущих,
И задастых, и мордастых,
Языкастых и орущих
И притом числом тьма-тьмущим: негде яблоку упасть.
И в цене сейчас гордыня,
И в почёте алчность ныне,
А распутству нет конца,
Наглость — доблесть подлеца,
Глупость умных погоняет,
Фальшь и низость управляют,
Правду держат под замком,
Ложь горда своим грехом,
Лень встречает почитанье
И закон ей — оправданье:
Не зевай — воруй! воруй! А не то получишь — дулю!
К о р и ф е й II п о л у х о р и я :
Антэпиррема
Простак афинский, разинянин, лох!
Ты почему свои Афины не сберёг?
Ты вспомни, как по улицам Афин
Ты даже ночью мог гулять один.
Сейчас и днём с опаской ты идёшь
И под хламидой держишь нож.
Твои усилия, заслуги и труды —
Лишь мусор алчной суеты:
Хоть заработайся как вол —
Твой труд оценится в обол!
А между тем твоя страна
В базар воров превращена.
Ты строил Аттику и защищал,
Но никогда не расхищал!
А ныне на тебя плюют,
В лицо смеются и жуют,
Жуют-плюют, плюют-жуют
И продают, и продают!
Ты честен был у Палача —
Сейчас ничтожнее бича;
Ты не ходил на задних лапах,
А кто ходил — теперь сатрапы!
Кто был сопливым паразитом,
Тот стал солидным трапедзитом!
Агораномы, ситофлаки
За власть дерутся как собаки!
И Аттика — единая страна —
На классы вновь разделена!
Чем глубже пропасть их разделит вновь,
Тем больше в будущем прольётся кровь!
А ныне Алчность беззаконие творит,
Закон же Плутократию плодит,
Свобода есть, но только для воров:
Маммона попирает всех твоих богов,
И Аттика — богатая страна —
Разорена, разорена...
Закон тебя поставит на правёж,
Когда барана ты в Афинах украдёшь,
Но почему молчит законность Архихама,
Когда крадут Афины у барана?!
ЭПИСОДИЙ ПЕРВЫЙ
На Пниксе свалка, дерутся друг с другом два полухория.
Из кустов выбегает Гракхий и требует тишины.
Г р а к х и й :
Что за драка — шума нет!? О Зевс! опять пословицу забыл!
Быть может так: что за шум — а драка есть?
Уже похоже, но звучит похуже!
В народной мудрости не поломает ноги только идиот!
Одно лишь ясно: истине же хуже, что к Архимеду ванна не идёт!
Но граждане! Поберегите травку и нервы и не шумите так!
Вы не даёте сосредоточиться стратегу:
Уж час прошёл, как он засел в кустах, в глубокие раздумья
погружён:
Поймать не может той сладкой истины момент,
Конвульсию того блаженства,
Познав которое, достигнет всяк из нас
И лёгкость, и свободу, и сокровенный смысл, и даже совершенство!
Вот это я сказал! Вот это на меня нашло!
Ушам не верю! Пойду всё передам патрону своему.
П и с а н д р :
Иди-иди! Да подсоби, чтоб глину хоть давил орлом,
А то сидит, поди, по-сицилийски.
(свалка не утихает, Гракхий исчезает в кустах)
Б з д е ф и т о р :
Афинославные! Умерьте радость по принятию закона
И поверьте — вас ждёт ещё одна приятнейшая весть!
(свалка продолжается)
ЭПИСОДИЙ ВТОРОЙ
Появляется процессия сатиров и силенов. Впереди булевт Гириндей с огромным фаллосом на древке. За ним идёт, играя и пританцовывая, флейтист, далее приплясывают сатир-дударь и вислопузые силены с бурдюками молодого невыбродившего вина.
Г и р и н д е й (поёт) :
Бросим семя в борозду
Ду-ду-ду да ду-ду-ду!
Будет овощ с борозды
За весёлые труды!
Г и р и н д е й :
Вот-те на! Вот так пьянка с переплясом да ещё и без меня!
Непорядок! Однозначно!
(простирает руки к дерущимся)
Разиняне-афиняне! Что за пляска кулака?
Танцы вижу, а не вижу кифареда-дурака!
Под чью дудочку мы пляшем? Чьё винишко мы сосём?
Ну, конечно, из Хиоса, из Наксоса, из Лесбоса архихамово дерьмо!
Сплюньте, сблюйте всё на ряшку Гай Даряшке — агоряшке!
В бурдюках моих найдёте милой Аттики вино.
(горшечники, башмачники, каменщики и козопасы объявляют перерыв в драке, чтобы подкрепиться на дармовщинку; остроухие силены прямо из бурдюков угощают их вином)
Г и р и н д е й :
Налетайте, афиняне! Причащайтесь, прочищайте
Всякой дрянью-агорянью засорённые мозги —
И тогда вы убедитесь, что средь этой мелюзги:
Болтунов и архихамов, казнокрадов, интриганов, стариков
и сопляков,
Среди всех этих пигмеев неаттического сброда
Только я — слуга народа, политический Геракл!
Неужели трудно видеть, что отец я ваш родной:
Даже фаллос благотворный вроде нимба надо мной.
П и с а н д р :
Клянусь Харитами! Ты, Гириндей, Геракл! Точнее, пол-Геракла!
И именно та часть, что ниже его фалла!
Г и р и н д е й :
Ты забываешь, чьё винишко пьёшь, Писандр,
И, как всегда, на грубость нарываешься!
П и с а н д р :
Вино аттическое, ты сам сказал, а значит, и моё —
Я Аттику не предавал, я — афинянин от колыбели и до гроба!
Г и р и н д е й :
Уймись, Писандр! Ты так и лезешь из параситов в остракисты!
А может, тебя сбросить со скалы?
Мне кажется, что не дают тебе покоя Эзопа лавры!
Народ афинский — перекати-поле,
И я с ним сделаю, что захочу:
Я знаю, куда дуть и жду только момента.
А уж тогда держись, Писандр!
Судьбу ведь каждый выбирает сам:
Я не служу богине Тихе, она — моя рабыня.
Ведь ты, мне кажется, считаешь тоже так?
Так в чём же дело? Разве мы враги?
Давай, Писандр, объединимся!
Мне языкастые ой как нужны!
П и с а н д р :
Я и с гиенами не дружен был, чтобы в друзья к шакалам
набиваться!
Г и р и н д е й :
Но ты не прав, Писандр!
Я Аттике добра хочу! Какой же я шакал? Я для неё спаситель!
П и с а н д р :
О Зевс! Храни нас от спасителей таких!
Ты с виду вроде бы смешон, а окажись стратегом,
Всю Аттику опустошишь, как Ксеркс, безумием своим!
Cнаружи — шут ты, Гириндей; внутри ты — перс, мидиец.
Г и р и н д е й :
Да, жаль, Писандр, но сколько волка не пои вином халявским —
Всё смотрит в лес!
Тебя не приручить! Тем хуже для тебя.
Но — боже мой! — откуда смрад!
Что за вонища из кустов, как будто там открылись врата Аида!
О прости, Аид! Невольно сорвалось! Не прогневись!
Но если б ты учуял, ты сам бы провалился в тартарары!
И в самый центр Земли залез!
О Зевс! Кого я вижу! Мой стратег!
Приветствую тебя, фиалковенчанных Афин отец!
(из кустов выходят Архихам, Гракхий и гайдарёныши; Архихам тяжело дышит, с трудом переставляет ноги, левой рукой опирается на Гракхия, а правой, через которую переброшен конец гиматия, вытирает пот с лобной косточки)
АГОН ВТОРОЙ
Архихам долго рассматривает выпученными бессмысленными глазками Гириндея с фаллосом над головой. Народ смотрит на государственных мужей и тоже молчит. Наконец, отец афинской демократии испускает что-то вроде присвиста, заканчивающееся очень хриплым и многозначительным «к-гы!».
А р х и х а м :
Что за феерия с мистерией и пьянка с фанаберией?
С каких это ты пор из Гириндея-прохиндея
Стал бутафор и фаллофор?
И сколько ж это ты винца наелся,
Что спутал Пникс седой с орхестрой?
И что за дрянь ты в бурдюках принёс?
Налей! Пора и мне опохмелиться:
Во рту — как кошки наложили! и колосники горят!
(Архихам пьёт прямо из бурдюка, сплёвывает на Гракхия и, вытерев
губы его гиматием, обращается к народу)
А р х и х а м :
Итак, на чём я час назад остановился?
Ах да! Мерзавца, палец кто отбил у статуи Паллады
И обменял на башмаки,
Найти, судить и сбросить со скалы
Решению афинского суда согласно.
Так, что ещё? Куда девать слонов?
Нет, это не вопрос, тем более для Пникса.
Чем думал тот, кто их привёз?
Вот и поставьте ему клизму туда, чем думал этот идиот.
Но это всё не то! Другое должен сообщить я.
Но начисто забыл! Что говоришь, Бздефитор?
Куриные окорочка? А разве есть такое слово «о-ко-ро-чок»?
Вдруг скажешь — засмеют!
Давай-ка выразимся осторожно — «курьи ножки».
А то как будто все с цепи сорвались
И взяли моду: слова менять и новые вносить!
Зачем, к примеру, мидийцев персами назвали?
Мидийцы — они и в Азии мидийцы!
Нет! Надо было фруктами назвать! Зачем?
А ну-ка, объясни мне, Гракхий! Ты что молчишь?
Г р а к х и й :
Да слово позабыл!
Я знал, как правильно его произнести
И точно ударение поставить — и вот забыл!
А было б кстати, по-моему...
А р х и х а м :
Мне бы твои заботы! Моя бы воля,
Я тебя давно в гоплиты разжаловал бы или в пелтасты,
А то совсем ты около меня стал дураком!
Итак, внесём вопрос о курьих ножках.
А есть ли кворум? Не разбежался ли народ?
А ну-ка, кто из вас шустрей, Навсеблюид и Неплюит,
Сосчитайте быстро, сколько здесь голов на Пниксе?
Разбейтесь, расшибитесь, а кворум должен быть:
Вопрос важнейший, политический вопрос!
Итак, народ афинский, приятнейшая весть!
К нам из Сицилии плывут керкуры —
Не дай, Гермес, не дотянуть им до Пирея! —
А в них, представьте себе, ку-ры! Точнее, ножки от курей!
От кур, Бздефитор подсказал!
На прошлогодних Дионисьях я обещал вам изобилие?
И вот! Я слово данное сдержал!
Я не какой-нибудь чубастенький булевт или бурбулиоцефал!
Я — Архихам! Пора уразуметь врагам!
Как подсчитал Намордий, — а он в таких делах мудрила! —
Причтётся каждому из вас по сотне ног на рыло!
Вам их за год не переесть, если учесть, что это только половина.
П и с а н д р :
Позор!
За медь и серебро везут куриное дерьмо в Афины!
(поднимается шум, крики из толпы)
I г о л о с :
Постойте! Как же так!
Ведь мы на Сусляных решили их больше не ввозить:
Ещё одну атаку диареи Афинам вряд ли отразить!
II г о л о с :
Уж лучше мы умрём от голода, но стоя, чем сидя на горшке!
Н а м о р д и й :
Напрасный шум: всю партию проверил агораном Никей.
III г о л о с :
Не тот ли был Никей, которого похоронили три дня назад?
Н а м о р д и й :
Он умер от аппендицита. Прошу не путать хрен с концом!
Никто не будет вам насильно в рот кур пихать!
Не хочешь — ешь! Не жрёшь — заставим!
При нашей демократии вам есть что выбирать.
П и с а н д р :
Зачем нам сицилийское дерьмо, если Афинам кур своих хватает!
А р х и х а м :
Политика, Писандр!
Не будем есть дерьмо, нам не дадут кредит.
А не дадут кредит, ты первый взвоешь, парасит,
Что я — бандит! тебя не накормил!
П и с а н д р :
Свежо предание, а верится с трудом.
А р х и х а м :
Но это так, Писандр: Сицилия нам ножки поставляет,
А мы ей — медь и серебро.
И нам, и им — добро!
Разве не так?
П и с а н д р :
Не так!
Пока не свистнет рак, ты Аттику в покое не оставишь!
Терзаешь, разоряешь и опять терзаешь!
Как будто сицилиец сам.
Тебя они купили, Архихам?
А р х и х а м :
Два раза я не повторяю — я по лбу бью, Писандр!
П и с а н д р :
Смотри, обиделся! Постой!
Я наступил тебе, сдаётся, на мозоль?
Я угадал?
Г р а к х и й (радостно) :
Я вспомнил слово, стратег!
Я вспомнил слово! Сейчас скажу!
А р х и х а м :
Сказал бы лучше, как заткнуть Писандра.
Г р а к х и й :
Заткнуть два раза — разоткнуть один.
Здесь Африки не нужно открывать.
Б з д е ф и т о р :
Афинославные!
Сицилия в опасности: ей очень нужно серебро.
Возьмёмтесь за руки и вскинем кулаки, воскликнем радостно:
«Народ Сицилии! Мы не оставим тебя в беде!»
II п о л у х о р и е :
Ну, нет! Один раз обманули — второй раз не пройдёт!
Г и р и н д е й (почувствовав момент) :
О разиняне! Вам нагло врут всегда,
Всегда вас унижают
И обдирают кто как и кто во что горазд.
Сначала задушили родное ремесло,
Затем одним ударом наксосским убили виноград,
Серебряные рудники отняли:
Сдают пока в аренду метекам, но скоро продадут;
Искусство ваше расхищают,
За грош науку раздают,
Теперь взялись за ваших кур:
Завалят Агору куриными ногами из прибывающих керкур.
Казалось бы, какая здесь опасность?
Ведь это безобидный груз!
Но деньги выручат крестьяне не Аттики, а Сиракуз.
Не удивлюсь я, разиняне, что мясо бешеных коров
Вам из Италии доставят гайдаряне,
Скупив у тамошних воров его за грош, лишь шкуру оценив.
Сейчас пьют вашу кровь свои же агоряне,
А присосутся мириады со всех концов!
Со всех концов великой ойкумены
Нахлынут в Аттику армады подлецов!
У нас им мёдом всё намазано!
Я предлагаю укоротить им руки и ширину их ртов!
Во-первых, за закупку куриных ножек не голосовать!
А во-вторых, подвергнуть немедленному остракизму
Всю эту государственную рать!
(крики из толпы)
II п о л у х о р и е :
Голосовать! Голосовать! Подвергнуть остракизму!
Г и р и н д е й :
Итак, с закупками всё ясно — единогласно.
Но где нам взять остраки?
Г о л о с из т о л п ы :
Разбить на черепки их глупые горшки!
Н а м о р д и й :
Ой! Что-то ветер не туда подул, Бздефитор!
Не пора ли нам в кусты?
(скрываются в кустах)
А р х и х а м (Гракхию) :
А не пора ли нам в Афины вводить войска?
Слетай-ка соколом в Коринф, мой Гракхий,
А я попробую не ветер, так паруса сменить.
(народу)
О граждане! Пусть Зевс свидетель!
За ваше благо я на алтарь живот свой положил!
Чубастых и на них похожих, губатых и гайдаророжих
Всех разгоню, всем дам по роже в угоду вам!
Но я — отец и сын народа! Меня за что?
Уж если в чём я виноват, то каюсь.
Душой и сердцем я до гроба с вами.
Могу слезу пустить, могу и на колени встать —
Мне это нипочём.
Скажите, афиняне, что вы хотите, что вам нужно,
И я опять готов вам животом служить.
Г и р и н д е й :
Довольно его слушать!
Ведь мы проголосовали за остракизм.
Достанем черепки — и все дела с концом!
Г о л о с и з т о л п ы :
Но где их взять?
Ведь мы сегодня их не принесли!
Кто ж знал, что всё так обернется.
Г и р и н д е й :
Посыльных снарядим в квартал мастеровых.
Навсеблюид! Слетай вон к тем домам:
Одной ногою — здесь, другой ногою — там!
Да не забудь, возьми людей!
Ведь одному не унести шесть тысяч черепков!
А р х и х а м :
А что так быстро, Гириндей?
Ведь завтра тоже будет день!
Зачем же мучить нам людей?
Распустим отдохнуть, а завтра соберёмся вновь.
А лучше через день, иль два, иль три...
Они устали, посмотри, уж с ног валятся.
I п о л у х о р и е (во всё горло) :
Ох! Мы устали! Мы всю ночь не спали! Хотим домой!
К чему спешить: и завтра можно всё решить.
При ловле блох полезна спешка.
Народ афинский, расходись, в таких делах не торопись!
П и с а н д р :
Очнитесь, граждане, остановитесь!
Ведь именно сейчас на Пниксе
Вы можете переловить всех блох,
А завтра вам их не найти.
И вместо блох вас завтра будет ждать Молох.
Ужаснейший Молох!
Ламия даже перед ним — блоха!
Молю вас, граждане, не расходитесь!
Не совершайте страшного греха!
(народ расходится)
Г и р и н д е й :
Ну что, Писандр? Не благоволят нам боги?
Я тоже упустил момент!
А как был близок мой успех!
Не правда ль, Архихам?
А р х и х а м :
О боги! Еле уцелел!
Но дай-ка мне опохмелиться.
(проверяет бурдюки, но все пустые, пинает последний)
Сожрали всё! Вот сволочи какие!
И сколько ведь не пей, всё смотрят в килики свои!
Ну и народ!
Как глотку ты за них не рви,
Как свой живот не надрывай —
Всё плохо им, всё мал им каравай.
Остался с фаллосом и ты, шут Гириндей.
Прощай.
Г и р и н д е й :
Куда ты скоро так? Уж не в Сицилию?
А р х и х а м :
Ты, Гириндей, хоть умный, но дурак.
В Сицилию-то я всегда успею!
А я ещё в Афинах не всё сказал!
(уходит)
П и с а н д р :
Ужасный человек!
Мне кажется, не афинянин он.
(смотрит на Гириндея, спускающегося с холма с фаллосом на древке
в окружении силенов и сатиров)
Г и р и н д е й (приплясывает и поёт) :
Бросим семя в борозду
Ду-ду-ду да ду-ду-ду!
Будет овощ с борозды
За весёлые труды!
П и с а н д р :
А этот — просто сын юриста. И шут гороховый.
О бедные Афины! Нет у тебя сынов!
(спускается тоже)
ЭКСОД
Афинские народные бани. Два полухория моются в разных отделениях (в разных половинах орхестры). I полухорие — возле парной с горячими ванными, II полухорие — у ванн с холодной родниковой водой. Входит Писандр, снимает и отдаёт гиматий банщику.
П и с а н д р :
Держи полдрахмы, Афедрон!
Где шаечка моя?
Да тут, гляжу я, все Афины собрались!
Изрядно, видимо, вчера на Пниксе потрудились:
Как поросята назюзюкались и извозились!
А ф е д р о н :
Тебе сюда, Писандр.
Ты дал полдрахмы мне.
П и с а н д р :
А разве мало?
Обол — за шайку и скребок,
Обол — за родничок
И за горяченькую ванну — ещё обол!
А ф е д р о н :
Горяченькая стала подороже на три обола.
П и с а н д р (кивает на I полухорие) :
Не хочешь ли сказать, что те срамцы платили драхму?
А ф е д р о н :
Да, так оно и есть.
И всё согласно постановлению Совета.
Не так ли, Тиндарей?
Т и н д а р е й :
Да, да, Писандр. Указ гласит для бань:
Не развращать народ и не склонять к чрезмерной холе тела.
П и с а н д р (кивает на I полухорие) :
Так значит, развращать холёные тела
В блаженстве ванн будут они?
А нам не по задам!
Не вышли рылом?
Эй, слизняки!
На вашей половине все шайки собрались.
Несправедливо!
Ведь цены-то на них не поднялись.
А ну-ка, банщик, живо одну мне притащи
Да сполосни получше:
Не заразиться чтобы болезнью купипродажной!
I п о л у х о р и е :
Какое хамство! Нам, статным и дородным,
Не пристало мыться в одних и тех же банях с нищетой.
Настало время отделиться и здесь:
Пора построить бани для дородных.
II п о л у х о р и е :
С гетерами, с сортиром и жратвой.
(банщик приносит Писандру шаечку и скребок)
П и с а н д р :
Что слышно, Тиндарей?
Т и н д а р е й :
Сегодня в стое знакомый сикофант —
Я имени его не назову — сказал мне новость.
Если и ты услышать хочешь, Афедрон,
Сходи-ка шаечку горячей принеси.
(банщик уходит за водой и приносит полную шаечку)
Т и н д а р е й :
Так вот, готовится закон об остракизме.
Чтобы вчерашнее не повторилось впредь,
То объявлять торжественную эту процедуру
За две притании отныне
И лишь раз в год.
П и с а н д р :
Чтобы за это время мошенники свернулись,
От остракизма увернулись
Или, что хуже, развернулись контрмерами!
Тут поневоле придёшь в уныние.
Т и н д а р е й :
И почему законы так любят вора,
А вор — законы?
П и с а н д р :
Всё потому, что воры их плодят:
Причём одни — рождают, другие — утверждают.
Т и н д а р е й :
А что ж народ?
П и с а н д р :
А что народ!
Брыкается и блеет, но идёт,
Когда козёл их, провокатор, под нож ведёт.
Т и н д а р е й :
Народ — баран, а кто же провокатор?
П и с а н д р :
Да любой сучок Приапа, к примеру, тот же Гириндей.
И обрати вниманье, Тиндарей, на вечный парадокс:
Ведь каждый афинянин в отдельности мудрей Солона
И даже Сократа самого хитрей,
А соберутся вместе — дурак на дураке!
Возьмём, к примеру, закон об остракизме.
Спроси любого: плохой закон? — Плохой!
А соберутся вместе на Пниксе — проголосуют «за»!
Но вот какая штука:
Черепковать-то будут не их (кивает на I полухорие), а нас!
А с нас что взять?
Кроме анализов?
В итоге: если не их, то никого.
Но примут! Всё съедят!
Увидишь сам: ещё дебаты будут... и мордобитье...
Ты лучше поскреби мне спину, Тиндарей.
А я тебе. И сохраним обол.
О бедные мои хрящи! О бедные мои Афины!
Т и н д а р е й :
При чём же здесь Афины? Писандр?
П и с а н д р :
Афины всегда при чём:
Что бы ни делал я, что бы ни думал,
Причина этому и этому итог — всегда Афины!
Поэтому скреби, не рассуждай.
(с улицы в бани вбегает сын Тиндарея)
С ы н Т и н д а р е я :
Отец! Быстрей на Агору!
Там из Пирея кур каких-то привезли!
Сегодня их бесплатно раздают!
Глашатай из Совета объявил:
В связи с отказом агораномов их проверять
Любой из афинян агораномом волен стать,
Но только на сегодня!
Быстрей, отец! Из-за метеков там не пробиться.
(поднимается шум, раздаются радостные вопли)
Х о р :
Ура! Вперёд! На пир, друзья!
Мы диареи не боимся!
Перед опасностью объединимся и смело в бой на Агору!
Отбросим в сторону метеков,
Стеною дружно оттесним и дармовое отстоим!
Халява наша!
По одной на брата — нам будет слишком маловато,
Нам будет очень маловато,
Ну о-о-очень мало нам самим!
Весь хор в полном составе бросается нагишом к выходу. Возникает давка.
В ход идут шайки и скребки. Наконец, оба полухория вырываются на улицу.
Слышна ликующая, удаляющаяся песня.
Х о р :
Славься, славься, Архихам!
Благодетель всенародный!
И кормилец, и поилец,
И отец, и мать ты нам!
В опустевших банях на полу разбросанные поломанные шайки и Писандр. Он пытается поскрести себе спину, после неудачных попыток бросает скребок, одевает на мокрое тело гиматий и тоже уходит, напевая:
Бросим семя в борозду ду-ду-ду да ду-ду-ду!
Будет овощ с борозды — ни туды и ни сюды!
На орхестре только поломанные шайки.
Комментарии
Агора (αγορά – собрание, рынок, базар) — площадь для проведения собраний, игравшая роль центра общественной жизни. По краям площади размещались общественные и культовые здания, а также торговые лавки.
Агораном (αγορα-νόμος – смотритель рынка) — должностное лицо с полицейскими функциями, осуществлявшее надзор за деятельностью рынков в Афинах.
Аид (Αιδης,
άδης) — бог смерти, сын Кроноса и Реи, брат Зевса, при разделе мира получивший подземное царство, также называемое Аидом.
Акрополь (ακρό-πολις – верхний город) — укреплённая часть Афин, расположенная на возвышенности, на которой находились городские святыни.
Аристофан (ок. 445 – ок. 386 до н.э.) — древнегреческий драматург, «отец комедии». Его произведения, полные юмора и сатиры, поднимали политические, социальные, педагогические и литературные проблемы своего времени, высмеивали дух торгашества и милитаризм.
Архонты (άρχων – правитель, начальник, вождь) — девять старших афинских сановников: первый архонт давал имя году, архонт-царь ведал священными обрядами, архонт-главнокомандующий был номинальным главой десяти стратегов и отвечал за военное дело в государстве; остальные шесть назывались «законодателями» и занимались судопроизводством и другими более мелкими делами. Во времена Аристофана у архонтов были чисто представительские функции.
Бомолох (βωμός – алтарь, λόχος – сидящий в засаде) — располагающийся у алтаря с тем, чтобы стащить что-нибудь из остатков жертвы; скоморох, шут и плясун, из-за куска хлеба выделывающий любые штуки и позволяющий делать с собою что хочешь.
Буле (βουλή – совет) — ведавший важнейшими политическими делами государственный совет, созданный в 594 до н.э. в Афинах Солоном в противовес аристократическому ареопагу. Сначала это был Совет 400, в который входило по 100 человек от каждой филы, затем в 509 до н.э. Клисфен преобразовал его в Совет 500, в который избиралось уже по 50 человек от каждой филы.
Булевт (βουλευτής – советник, член совета) — член буле, с 5 в. до н.э. получавший плату – 1 драхму в день.
Бурдюк — сосуд для вина, который делался из шкуры животных.
Вакх (Βάκχος) — одно из имён бога Дионисия.
Вакханки (βάκχη) — спутницы бога Вакха, во время культовых шествий изображавшие его свиту.
Гекатомба (εκατόμβη) — жертвоприношение сотни быков, а также всякое большое жертвоприношение по праздникам.
Геракл (Ηρακλέης) — величайший герой греческих сказаний, сын Зевса и жены фиванского царя Алкмены, бог здоровья и покровитель атлетизма и палестр (школ борьбы). По всей Греции имелись его святилища, в его честь учреждались многочисленные праздники и игры.
Гетера (εταίρα – любовница, подруга) — незамужняя женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни, обязанная своим благосостоянием только собственной красоте, обходительности и уму. Известные гетеры играли заметную роль в обществе и были, как правило, хорошо образованы, знали музыку, философию, литературу и т.д.
Гиматий (ιμάτιον – верхнее платье, плащ) — верхняя льняная или шерстяная одежда, которая перебрасывалась через левое плечо за спину, закрывая спину и правый бок, оставляя при этом открытой руку.
Гимнасий (γυμνάσιον, от γυμνασία – упражнение) — общественное место для физического, а позднее и для умственного воспитания молодёжи. Гимнасий имел просторный двор, окружённый колонными залами, включая залы с бассейнами. Содержание гимнасия было дорогостоящим и в качестве почётной обязанности поручалось состоятельным гражданам.
Гомер — легендарный эпический поэт Древней Греции, которому приписывается авторство «Илиады» и «Одиссеи».
Гоплит (οπλίτης) — тяжёловооружённый пехотинец в древнегреческом полисном ополчении, имевший копьё, меч, длинный щит, шлем, латы, поножи и сражавшийся в замкнутых фалангах.
Диарея (διαρρέω – протекать) — частые жидкие испражнения.
Дионисий (Διόνυσος) — бог растительности, виноградарства и виноделия, а также драматической поэзии; сын Зевса и Семелы, дочери Фиванского царя; после смерти матери был выношен Зевсом в его бедре.
Драхма (δράσσομαι – горсть) — весовая и денежная единица, равная 6-ти оболам. Масса афинской серебряной драхмы составляла 4,366 г. Во времена Аристофана в Афинах за 1 драхму можно было купить деликатесную каракатицу, за две – жареного поросёнка, за десять – хитон, а за полсотни драхм – бычка. Вольнонаёмный каменотес брал за приготовление одного барабана 20 драхм, конный воин, строительный рабочий и учитель получали одну драхму в день, а флейтистка и архитектор – две драхмы. При Перикле прожиточный минимум семьи составлял одну треть драхмы в день.
Зевс (Ζεύς) — верховный греческий бог, отец богов и людей, младший сын титана Кроноса.
Кворум — количество участников Народного собрания, необходимое для признания его правомочным.
Керамик (Κεραμεικός) — квартал гончаров, находившийся в северо-западной части Афин. Часть квартала располагалась вне пределов города, за Дипилонскими воротами. Здесь находился некрополь, где государство хоронило павших на войне афинских граждан.
Керкур (κέρκουρος или κερκούρος) — лёгкое парусное судно.
Килик (κύλιξ – бокал, рюмка) — плоская глиняная или металлическая чаша на тонкой ножке или вовсе без ножки с двумя горизонтальными ручками. Снаружи и внутри поверхность килика покрывалась росписью.
Киносарг (Κυνόσαργες – Борзопсовый холм, от κύων, κυνός – собака и αργός – быстрый, проворный) — святилище Геракла, расположенное вне городских стен Афин. По преданию, в этом месте когда-то был скромный алтарь, на котором некий афинянин Дион приносил жертву, но какой-то бездомный пёс уволок жертвенное мясо; Дион воспринял этот случай как знамение и воздвиг на холме, с тех самых пор называющимся Борзопсовым, святилище, возле которого был и гимнасий, также посвящённый Гераклу. В этом святилище стояла стела с вырезанным законом: жрец должен совершать ежемесячные очистительные жертвоприношения только в обществе параситов, которые должны быть только из подлого люда. Суть этого закона в том, что параситами, используемыми в культе Геракла, могли быть лишь сыновья отца-афинянина и матери-иностранки, поскольку другие кандидаты, чьи родители были исконными афинянами, становились параситами Аполлона.
Кифара (κιθάρα) — широкая и короткая пяти-семиструнная лира, звук из которой извлекался с помощью плектра, а в качестве резонатора использовался панцирь черепахи.
Кифаред (κιθαρωδός, от κιθάρα – лира и αιδός – поющий, певчий) — подыгрывающий своему пению или подпевающий своей игре на кифаре.
Комедия (κωμωδία, от κώμος – процессия в честь Вакха и ωδή – песнь) — представление, развившееся из различных форм народных увеселений (праздничных шествий с танцами, шуточными песнями, перебранкой и представлениями ряженых) и входившее в состав Дионисовых празднеств как вольная обрядовая игра. К середине V в. до н.э. в Аттике на Дионисиях были учреждены состязания трёх комических авторов. К этому времени аттическая комедия достигла полного развития и имела устоявшуюся структуру: пролог (вводная часть комедии, изображающая события, предшествующие тому, что является содержанием основной её части), парод (первое выступление хора с лирико-драматической песней или декламацией), агон (состязание между действующими лицами), парабаса (метрически соответствующие одна другой хоровые партии – ода и антода, песнь предводителя одного полухория – эпиррема и ответная песнь предводителя второго полухория – антэпиррема), эписодии – небольшие сцены и эксод (заключительная песнь уходящего пляшущего хора).
Котила (κοτύλη – кубок, чашка) — мера веса (0,27 л) и сосуд, афинская четвертинка.
Коттаб (κότταβος) — застольная игра, состоявшая в том, что остатки вина из чаши или бокала нужно было плеснуть либо в диск, легко укреплённый на вертикальной опоре, чтобы тот упал, либо в плавающую в сосуде с водой маленькую чашечку и потопить её.
Ксеркс — персидский царь с 486 по 465 гг. до н.э., сын и преемник Дария I. Продолжая дело отца – создание мировой персидской монархии, – подавил восстание египтян (486-484), Вавилонское царство превратил в сатрапию (482), а затем выступил против Греции, однако поначалу успешная для персов война (удалось разрушить Афины) окончилась рядом сокрушительных поражений – при Саламине (480), Платеях (479) и Микале (479). Политические неудачи привели его в 465 г. к гибели от рук заговорщиков.
Ламия — в греческой мифологии чудовище-вампир в облике женщины, похищающее детей. По преданию некогда прекрасная Ламия была возлюбленной Зевса, а Гера из ревности наслала на неё безумие, и та убила своих сыновей.
Лепта, лептон (λεπτόν, от λεπίς – чешуя) — денежная мелочь в Древней Греции. Первоначально лептой называли самую малую единицу веса, применяемую к золоту и серебру, но когда в Греции и в Малой Азии ввели в обращение медные деньги, то лептой стали называть также и самую мелкую медную монету, стоимость которой менялась в зависимости от времени и места выпуска: так, в Древних Афинах 1 лепта = 1/7 халка, а в более поздние времена 1 лепта = 1/2 халка. Мелкие деньги афиняне называли чешуёй, а поскольку у них не было кошельков, то, идя на рынок или возвращаясь домой с получкой, они обычно держали всю эту чешую во рту за губой.
Маммона, Мамона (μαμμωνάς, μαμωνάς) — бог богатства и наживы, олицетворяющий жадность и стяжание.
Марафон (Μαραθών, от μάραθον – укроп) — поселение на северо-восточном побережье Аттики. На Марафонской равнине (Укропное поле) афинское войско под командованием Мильтиада в 490 г. до н.э. разгромило персов и обеспечило господствующее положение Афин.
Метек (μέτ-οικος – переселенец, поселенец) — не имеющий гражданских прав, но проживающий в Афинах иногородний грек. За право на жительство метек обязан был уплатить особый налог – метойкион. Среди метеков были богатые купцы и владельцы ремесленных мастерских.
Мидия — древнее царство в Малой Азии, которое в 550-549 гг. до н.э. было завоёвано персами.
Мина (μνα) — весовая и денежная единица, равная 100 драхмам (аттическая мина – 436,6 г); 10 серебряных мин составляли одну золотую; 60 мин составляли один талант. Эгинская мина была тяжелее и дороже аттической. Хороший дом в Афинах стоил 30 мин, лошадь – от 3 до 12 мин, раб – от 2 до 5 мин (простой – 2, ремесленник – 3-4, образованный – 5).
Мириады (μυριάς, μυριάδες – десять тысяч) — бесчисленное количество, неисчислимое множество.
Мистерия (μυστήριον – таинство) — тайная религиозная церемония, обряд, к участию в котором допускались только посвящённые (мисты), под руководством жреца-мистагога приносящие искупительные жертвы божеству и за это получающие от него очищение.
Молох — у древних финикийцев и карфагенян бог огня и войны, которому приносились человеческие жертвы.
Народное собрание (εκκλησία) — главный и решающий орган власти в Афинах, на котором принимались государственные законы, решения об объявлении войны или заключении мира, ратифицировались договоры с другими государствами, избирались должностные лица, обсуждались отчёты их деятельности, решались дела по продовольственному снабжению, обсуждался и утверждался государственный бюджет. В компетенцию Народного собрания входило проведение такого чрезвычайного мероприятия по охране государственного строя, как остракизм, т.е. изгнание на 10 лет любого гражданина, заподозренного в намерении свергнуть демократический строй. Полномочия Народного собрания охватывали все стороны жизни Афин, и по сути оно выполняло не только функцию законодательного органа, но и контролировало ситуацию в сферах управления и администрации.
Народные бани — общественные купальни для очищения тела. В Афинах возникли в IV-V вв. до н.э. Первые публичные бани были организованы во время войны с персами, и самыми первыми из них были пещеры возле Пирея под названием Сирангий, где изначально располагалось святилище героя Сиранга. Чистые и уютные домашние баньки афинян ни в какое сравнение не шли с шумными, переполненными и грязными народными банями, о которых даже Диоген Синопский век спустя высказался, что помывшемуся в них надо подыскать другое банное место, чтобы отмыться. И хотя публичные бани были оборудованы горячими ванными, парными комнатами и бассейнами, посещение их не рекомендовалось молодёжи и считалось зазорным для состоятельных афинян. Вместо горячих бань, изнеживающих тело, молодёжь предпочитала посещать гимнасий или палестру, где после упражнений пользовалась простыми скребками и закалялась холодной родниковой водой в бассейне.
Обол (οβολός, от οβελός – вертел, тонкий прут) — мелкая афинская весовая и денежная единица (0,72 г), включавшая 8 халков. Эгинский обол был тяжелее и дороже аттического. В Афинах времён Аристофана можно было за обол купить килограмм пшеницы, два литра вина, куропатку, морского ежа, игрушечную детскую колясочку из глины, а в харчевне заказать вертел с семью зябликами.
Ойкумена (οικουμένη – обитаемая земля, от οικέω – обитать) — совокупная территория земного шара, заселённая человеком.
Орхестра (ορχήστρα – место пляски) — расположенная между зрителями и сценой круглая площадка диаметром более 20 м, где выступали хор и актёры, в центре которой располагался алтарь Дионисия, подчёркивающий культовую основу театрального искусства древних греков.
Остракизм (от οστρακίζω – изгонять посредством черепков) — мера, введённая в Афинах против граждан, выделявшихся среди остальных богатством или чрезмерной известностью и популярностью. Если 6000 граждан приносили на собрание по черепку с именем такого человека, его изгоняли из Афин на 10 лет, часто конфискуя при этом имущество.
Палестра (παλαίστρα, от παλαίω – бороться) — в отличие от гимнасия частная школа в Афинах, где молодёжь (с 12 до 16 лет) из обеспеченных семей обучалась борьбе, гимнастике и хорошим манерам.
Панафинеи (Παν-αθήναια) — основной праздник в честь покровительницы города Афин богини Афины, который праздновался раз в четыре года в середине лета.
Парасит (παρά-σιτος – сотрапезник) — изначально без унизительного оттенка обозначение для вспомогательного персонала при отправлении различных культов, затем кормящийся от чужих жертвоприношений и лишь потом название для обедневшего, но свободного гражданина, который зарабатывает бесплатное угощение, развлекая хозяина стола. Ещё при Солоне был утверждён закон, предписывающий зажиточным афинянам приглашать к себе на торжественные обеды менее состоятельных сограждан, которым было присвоено соответствующее звание – параситы. С другой стороны, этот же закон строго предписывал приглашённому являться на пир, поскольку там он – лицо священное, берегущее патрона от сглаза и порчи. Как литературный тип в древнегреческих комедиях парасит был благодатен для амплуа остряка, интригана, посредника, а нередко и скандалиста, попросту эпатирующего публику. Например, в «Параситах», поставленных в 421 до н.э. Евполидом, герой комедии, подоткнув хламиду, облегчился прямо в орхестре, приговаривая с натуги: «Ах, что ж было делать бедняжке, у которой не оказалось даже ночного горшка!».
Парасития — это и религиозный обряд, и государственный институт в Афинах. Главная отличительная черта этой уважаемой профессии и общая для всех параситов – эфемерность их искусства: свобода от материальных инструментов, если не считать таковыми голову, язык и брюхо, и редкая свобода перемещения со всеми своими произведениями, речами и мыслями, которые ничего не стоят, но за которые они получали хлеб и деньги.
Пелтаст (πελταστής – вооружённый лёгким щитом) — воин-пехотинец, одетый в холщовый панцирь и вооружённый длинным мечом, метательным копьём, длинным дротиком и кожаным щитом (πέλτη).
Пиндар (Πίνδαρος, ок. 518 – ок. 442 до н.э.) — знаменитый лирический поэт из Фив, на протяжении всей своей жизни остававшийся верным своему родному городу. Сохранилось четыре книги его эпиникиев – хвалебных песен в честь победителей в войне или в спортивных состязаниях.
Пирей (Πειραιεύς) — порт Афин с тремя гаванями, одной торговой и двумя военными. По предложению Фемистокла в 493-492 гг. до н.э. был укреплён, а Периклом на случай войны была обеспечена более надёжная связь с Афинами благодаря постройке двух Длинных стен длиной 6 км.
Плутократия (πλουτο-κρατία, от πλούτος – богатство и κράτος – власть) — политический строй, при котором государственная власть принадлежит богатым.
Пникс (πνύξ, от πυκνός, πύκα – плотный, крепкий, разумный) — холм в западной части Афин, на котором вплоть до 4 в. до н.э. собиралось Народное собрание. Для этого специально была создана терраса, где ораторы выступали, забравшись на валун.
Приап (Πρίαπος) — бог плодородия, покровитель садов, полей и очага, сын Вакха и Афродиты; в изображениях (преимущественно из дерева) имел итифаллический облик (ιθύ-φαλλος – прямой фалл).
Пританы (πρυτάνεις – председатели, главы, правители) — руководители секций буле. Афинский Совет 500 делился на 10 секций по 50 человек от каждой филы. Каждая секция ведала государственными делами 35-36 дней в году, созывая Народные собрания и т.п.; этот период назывался пританией, 50 председателей секций назывались пританами.
Пританей (πρυτανείον – здание пританов) — место заседаний пританов, где они также столовались за государственный счёт. Иногда стол в Пританее предоставлялся отличившимся гражданам. В очаге пританейской кухни поддерживали вечный огонь.
Сапфо — древнегреческая поэтесса VI в. до н.э., родилась на о. Лесбос в аристократической семье. Основными темами её поэзии были личные переживания женщины, её любовь, красота и ум. В Митилене (главный город о. Лесбос) поэтесса собрала вокруг себя кружок знатных девушек, которых до их замужества обучала изящным манерам, музыке, стихосложению и танцам. Своим воспитанницам она посвятила множество лирических стихотворений, исполнявшихся под звуки лиры, а для девушек, покидавших её кружок, она создавала свадебные песни – эпиталамии, предназначенные для хора. Сапфо писала на эолийском диалекте, используя различные метрические формы, из которых наиболее известна «сапфическая строфа». Поэтессу высоко чтили в античности и называли десятой музой.
Сатиры — низшие лесные божества: дикие, резвые, насмешливые существа, составляющие свиту бога Диониса, которых изображали с козлиными рожками, ногами и хвостиком, с некрасивым лицом, приплюснутым и вздёрнутым кверху носом, со свирелью в руке или с винным мехом.
Сикофант (συκο-φάντης – выявляющий фиги, от συκή – смоковница, φαίνω – доносить) — доносчик-профессионал, сообщавший афинскому начальству о запрещенном вывозе из Аттики смокв. Один из схолиастов Аристофана сообщает, что впервые сикофантом назвали доносчика, указавшего на человека, который во время голода вкусил плоды священной смоковницы. Несмотря на крупные штрафы и даже угрозу смертной казни за ложный донос, сикофанты не перевелись, донося уже не только по фиговым, но и всяким другим делам. С 5 в. до н.э. в Афинах сикофантом стали называть того, кто с целью наживы разводит клевету на гражданина или же занимается ложным обвинением.
Силены — существа с лошадиными ушами, копытами, хвостом и животным выражением лица, любившие музыку и танцы, часто проводившие время в обществе нимф; позже их присоединили к свите Диониса и стали связывать с символикой вина.
Ситофлаки (σιτο-φύλακες – смотрители за хлебом, от σίτος – хлеб, жито и φύλαξ – сторож) — должностные лица в Афинах, надзиравшие за хлебным рынком, в обязанности которых входило наблюдение за продажей импортного зерна, проверка его качества, количества и контроль цен.
Солон (ок. 640 – ок. 560 до н.э.) — афинский политический деятель и социальный реформатор, реформы которого ускорили ликвидацию пережитков родового строя и заложили основы афинской рабовладельческой демократии. В античное время Солон был причислен к числу Семи мудрецов.
Стоя (στοά) — длинная галерея-портик с 1-2 рядами колонн и со стеной по одной из длинных сторон.
Стратег (στρατός – войско, άγω – веду) — воевода, военачальник, главнокомандующий. В Афинах, начиная с 508 г. до н.э. ежегодно избирали десять стратегов, старший из них был главнокомандующим и верховным военным судьёй, который набирал войско и распоряжался деньгами. Чтобы стать стратегом, нужно было иметь в Аттике недвижимости на 100 мин и законных сыновей не моложе 10 лет. Стратег ходил в хламиде и венке, мог созывать Народное собрание и восседал в почётном месте в театре.
Сусляные Дионисии — праздник в честь Дионисия, который отмечался исключительно среди своих. В это время в Афинах – ни гостей, ни посольств, наступает месяц вина, поскольку как раз к этому времени забродившее сусло, густой виноградный сок, начинает пускать хмельные пузыри. Праздник открывается торжественным шествием и жертвоприношением в храме Дионисия, затем в театре Дионисия начинаются состязания драматургов, причём ставятся в основном только комедии, трагедии на Сусляных – большая редкость. После этого всенародного ритуала в двенадцатую ночь месяца наступает время домашних ритуалов.
Схолиаст — истолкователь, комментатор древних текстов.
Талант (τάλαντον – вес, от ταλ – нести) — самая крупная единица массы и денежно-счётная единица в Древней Греции (26,196 кг). 1талант = 60 мин = 6000 драхм. Годовой бюджет Афин был от 1000 до 2000 талантов.
Тихе (Τύχη) — греческая богиня судьбы, случая, счастливого и злого рока, которая по своей прихоти неожиданно изменяет судьбу.
Трапедзит, трапезит (τραπεζίτης – меняла, от τράπεζα – стол, меняльная лавка) — ростовщики в Древней Греции, которые появились в 6 в. до н.э. и занимались обменом, хранением, экспертизой, переводом денег и выдачей ссуд под высокие проценты (от 10 до 36 %) в залог движимого и недвижимого имущества; ими обычно были метеки, вольноотпущенники и рабы.
Туалет — во времена Аристофана общественных туалетов в Афинах не было, они стали появляться в эллинистические времена (первоначально в гимнасиях). Вместо туалетной бумаги афиняне пользовались гладкими камнями (обычно для подтирки хватало трёх голышей).
Фаллос (φαλλός) — мужской половой член и в особенности его изображение как символ производительной силы и плодородия. Фаллос играл важную роль в культе Деметры, Гермеса и особенно Дионисия, праздники в честь которого сопровождались фаллическим шествием.
Фаллофор (от φαλλός – мужской член и φορός – несущий) — участник фаллического шествия, несущий на шесте огромный искусно сработанный, обычно вырезанный из дерева, напряжённый фалл-чудодей.
Фемистокл (ок. 525 – ок. 460 до н.э.) — афинский государственный деятель и полководец периода греко-персидских войн (500 – 449 гг.). С 493 г. неоднократно занимал высшие должности – архонта и стратега. Его политические реформы (487 – 486 гг.) способствовали дальнейшей демократизации афинского государственного строя. Фемистокл стремился превратить Афины в морскую державу (укрепил гавань Пирей, создал военный флот в 200 триер). Был инициатором создания в 478-477 гг. Делосского союза, сыграл решающую роль в организации общегреческих сил сопротивления персам, одержал ряд побед над ними (в том числе при Саламине в 480 г.). В 471 г. в результате происков афинской аристократии Фемистокл был подвергнут остракизму; позднее обвинён в дружбе с персами, в тайной связи со спартанским полководцем Павсанием и осуждён по общему решению греческих государств. После долгих скитаний бежал к персидскому царю Артаксерксу I и управлял рядом городов в Малой Азии.
Фила (φυλή – род, племя) — древнейшее подразделение греческого народа. Всё население Аттики делилось на десять фил, в каждую из которых входило по десять демов (округов).
Халк (χαλκούς, от χαλκός – медь) — медная монета, 1/8 обола.
Хариты (Χάριτες) — богини красоты и женской прелести, дочери Зевса и Евриномы (дочери Океана), которые сопровождали Афродиту, Дионисия, Аполлона и других богов.
Хитон (χιτών) — мужская и женская рубашка, льняная или шерстяная, надеваемая прямо на тело и обыкновенно подпоясываемая, поверх которой носили хламиду. У римлян называлась туникой.
Хламида (χλαμύς) — плащ из плотной шерстяной материи, надеваемый поверх хитона.
Хус (χους – кружка) — мера жидкости (3,28 л) и сосуд, вмещавший 12 котил.
Эзоп — древнегреческий баснописец 6 в. до н.э., которому приписываются сюжеты почти всех известных в античности басен. История его жизни обросла легендами: калека, раб, родом из Фригии, жил на Самосе, был отпущен на волю, совершил путешествие в Дельфы, которое закончилось для него трагически: Эзоп попрекнул дельфийцев тем, что они не сеют, не жнут, а живут тунеядцами, кормясь от жертв, приносимых Аполлону со всей Греции, за что дельфийские жрецы его возненавидели и подбросили ему в мешок взятую из храма золотую чашу, затем обвинили его в воровстве и, приговорив к смерти, отвели на скалу; стоя над обрывом, Эзоп проклял их и, призвав Аполлона в свидетели своей неповинной гибели, сам бросился вниз.
Эфебы (έφ-ηβος) — афинские юноши, достигшие совершеннолетия и проходившие испытательный срок для превращения в настоящих мужчин: они вносились в гражданские списки и служили два года, находясь на государственном обеспечении; после первого года службы приносили клятву на верность афинскому государству.
// Апрель 1996 //
|
